Благословенный 3 (СИ) - Коллингвуд Виктор
— Но, Ваше Величество, курс ассигнаций падает….
— Александр Романович, если вы примете мою логику рассуждений, то поймёте, что в падении курса ассигнаций нет большой беды. Вы боитесь, что нам придётся выкупать бумаги на 157 миллионов, и не знаете, где для такой операции взять столько серебряной монеты. Но мы никогда не будем обменивать их на монету: всё, что предстоит правительству, это далее печатать и печатать новые выпуски ассигнационных билетов, не допуская чрезмерных потрясений. Более того: некоторое падение курса ассигнаций имеет даже некоторое положительное значение. Обществу просто следует привыкнуть к этому обстоятельству и выработать верные правила поведения: не держать ассигнации в сундуках, а непременно помещать их в банки, или же пускать сразу в деловой оборот.
— Ваше Величество, это невозможно! Такие действия страшнейшим образом подорвут наш кредит!
— Если вы говорите о внешнем кредите, то мне это безразлично — мы не намерены более брать внешних займов. Если же вы толкуете о доверии внутри страны, то здесь средство одно — разумная финансовая политика, уничтожение дефицита бюджета и время, которое позволит народу привыкнуть к бумажным деньгам.
Воронцов задумчиво покачал головой.
— Во всех странах мудрые правительства стараются укрепить свою денежную единицу, дабы избегать потрясений в обществе и государстве…
— Да неужели? Вы забыли тот кунштюк, что выкинул в своё время Фридрих Великий?
История, о которой я напомнил Воронцову, в своё время наделала много шума. Указанный Фридрих, в Семилетнюю войну наделав массу долгов, погасил их испорченной монетой, имевшей в составе больше лигатуры, чем серебра. По понятным причинам, особенно много этих монет ушло в Голландию. А затем, рассчитавшись с кредиторами, Фридрих объявил о денежной реформе и начал печатать уже полновесный серебряный талер, категорически отказавшись принимать по номиналу прежние низкокачественные монеты! Скандал вышел первостатейный; кое-кто из голландских банкиров даже покончил жизнь самоубийством! И ничего: небо не упало на землю, а Пруссия осталась вполне себе уважаемым государством.
— Да и что, собственно, хорошего в серебре? — продолжил я свою мысль. — Вот подумайте сами, Александр Романович: произвели где-нибудь на Урале полосовое железо. С великими трудами привезли его в Петербург, и тут продали англичанам за мексиканское серебро. Что нами в результате сей сделки потеряно, а что в итоге получено? Мы потеряли железо, которое и в нашей стране было бы не лишним: наши крестьяне до сих пор пашут деревянной сохой, боронят деревянными боронами, копают деревянными лопатами и строят избы без гвоздей. Взамен мы получили всего лишь серебро: маленькие блестящие кружочки, годные лишь, чтобы рассчитываться на рынках, и совершенно бесполезные во всех прочих отношениях! А ведь мы могли бы сами изготовить эти самые деньги: крупные напечатать на бумаге, мелкие изготовить из меди, и уральское железо осталось бы в стране! По сути, продавая железо за серебро, мы бессмысленно отдали тяжёлый труд наших уральских рабочих владельцам мексиканских серебряных рудников. Нет, Александр Романович, это не ассигнации нам не нужны — это как раз серебро нам не потребно!
Воронцов глядел на меня уже в полном отчаянии.
— Ваше Величество…
— Называйте меня «Александр Павлович», как прежде! У нас сейчас деловое совещание и будем считать, что я здесь выступаю не как абсолютный монах, а как первый министр своей державы: и со мною можно совершенно свободно дискутировать и спорить. «Величеством» будете меня обзывать на балах и официальных церемониях!
— Хорошо, Ваше Ве… Александр Павлович. Однако же, насчёт серебра — не могу с вами никак согласиться! Серебро имеет два важных достоинства: прежде всего, оно признано во всём мире как средство платежа; во-вторых, количество его ограничено добычею, возможною на рудниках. Что же касается бумажных денег, то, зная наше обыкновение пускать всё на самотёк, можно быть совершенно уверенным, что уже через несколько лет их напечатают настолько невообразимое количество, что уважение к бумажным банкнотам совершенно упадёт, ровно так, как это было 2 года назад во Франции!
— Александр Романович, вы, безусловно, правы и с первым, и со вторым замечанием. Серебро действительно принято во всём мире, и это удобно для заграничных расчётов, но это удобство стоит нам слишком дорого! Огромное количество нашего населения почти никак не задействовано в иноземной торговле; в таких обстоятельствах представляется безумием отдавать огромное количество наших товаров просто для того, чтобы получить серебро. Я бы, пожалуй, лучше задумался о совершенствовании оборота ассигнаций, — дело явно того стоит. Что же касается второго вашего возражения, — то всё в наших руках! Следует сообразовывать наши расходы с доходами, и не надобно будет печатать много ассигнаций, только и всего! Давайте повысим доходы, и сократим расходы, чтобы сбалансировать наш бюджет!
Воронцов молчал, пытаясь осмыслить услышанное.
Глава 7
— Что у нас, кстати, господа, с доходами?
Тут слово взял Александр Николаевич Самойлов, генерал-прокурор Сената. С уничтожением Камер-коллегии дела по умножению государственных финансов оказались в ведении сенатской Экспедиции о доходах.
— Основную часть казённого дохода составляет подушная подать! В этом году она принесла двадцать шесть с половиной миллионов рублей, и составляют около 33% всех доходов казны. На втором месте питейные сборы — 15 миллионов рублей, дают они 25–26% дохода; на третьем — соляные деньги, приносящие от 7 до 10% дохода; в прошлом году они дали 5 миллионов 300 тысяч рублей; пятыми по значимости являются таможенные сборы, а шестым — канцелярский сбор. Также небольшой доход в один миллион триста тысяч дают «горные деньги».
— Однако же Ваше Величество — поспешил добавить Воронцов — это общие цифры, из которых надобно вычитать расходы по взиманию этих налогов и платежей! если принять во внимание эти расходы, то картина становится совсем иной. Если сбор подушной подати не составляет больших трудностей, то для получения питейных и соляных денег приходится нести существенные расходы!
— Вот как? Тогда сколько сейчас приносит соляные сборы, за вычетом расходов на их получение?
— Ваше Величество, на самом деле они сейчас убыточны.
— Как это может быть?
— За всё время царствования августейшей бабки вашей цена на соль казною ни разу не поднималась; между тем расходы по её добыче выросли очень существенно. Поэтому сейчас получается так, что торговля солью приносит казне убытки!
— Вот как? Отчего же они выросли?
— Весьма больше велики расходы на перевозку. Более всего соли добывается в Илецких выработках, в Крыму и на озере Эльтон, но всё это очень отдалённые места; рядом с ними нет хорошей судоходной реки для вывоза. Велики также расходы по подвозу соли в магазины, находящиеся в разных городах Империи!
— Так может быть тогда повысить цены?
— Видимо теперь это стало неизбежно… Но это очень вредное действие! прежде всего от повышения цены соли сразу же уменьшится её закупка, а значит, объёмы поступления в казну сократятся. Кроме того уменьшение закупки соли приведёт сокращению выработки солонины, кожи и иных предметов, что для населения чрезвычайно вредно — у нас и так закупка соли на душу населения в несколько раз меньше, чем в странах Европы!
— Ладно, Александр Романович, это надо обдумать. А что такое «горный доход»?
— Промышленники платят некоторый небольшой налог за каждую принадлежащую им домну и выплавленный пуд чугуна. А самая главная прибыль здесь получается от переделки меди в медную монету — это приносит до полутора миллионов рублей в год!
— Как это выглядит?
— Мы закупаем медь у промышленников по цене 5 рублей за пуд, а потом чеканим из неё монеты на 16 рублей!
— Неплохая прибыль!
— Вовсе нет. Ведь есть расходы на перевозку и чеканку; кроме того, мы упускаем прибыль от продажи меди в иные страны. Наши пятаки сейчас пудами вывозят за границу и продают там на вес.
