Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
— Сейчас узнаем, — равнодушно бросила работница почтамта. — Паспорт с собой? Вот бланк, заполняйте.
Когда все формальности были выполнены, я узнал, что перевод за «воспроизведение ваших песен на территории СССР за период с 12 ноября по 15 декабря» на сумму 225 рублей 37 копеек за вычетом налогов отправлен ВААП — Всесоюзным агентством по авторским правам. Опаньки! Таки случилось то, о чём предупреждал Гришин. Теперь я в числе тех, кто припал к сладкому денежному ручью. А что, две сотни с лишним только за первый месяц использования моих (ну а чьих ещё) песен — какой-никакой, а прибыток.
Приём чем дальше, тем число исполнителей будет только множиться, поскольку та же «Ты неси меня, река» вполне себе сможет гулять по кабакам одной шестой части суши. Да и не только одной шестой, в том же Нью-Йорке уже наверняка есть русские ресторанчики. Вообще в Штатах с авторскими правами, насколько я знаю, всегда было строго. Вот только касается ли это русских авторов… У нас же типа «холодная война».
Ладно, хрен с ними, с американцами, думал я, шагая домой с перетянутой резинкой толстой пачкой денег в кармане пальто, так как в кошелёк этот разношерстный номинал попросту не влез. Нас и тут, как говорил попугай из мультика, неплохо кормят. Вернее, скажет, так как мультик про Кешу в моей первой жизни сняли в начале 1980-х.
Тем более дальше, что можно предсказать с полной определённостью, авторские отчисления будут только расти. И это ещё далеко не самые известные хиты, которые я мог бы позаимствовать из ещё ненаписанного поэтами-песенниками и композиторами. Тот же Антонов свои главные шлягеры ещё не сочинил, и если я их напою или наиграю кому надо, кто сможет их раскрутить, то уже не у Юры под кроватью чемоданы с деньгами будут лежать, а у меня.
Тут же сам себя вывел из мечтательного состояния. Тоже мне, композитор недоделанный нашёлся! Твоё призвание — спасать жизни людей, а не наживаться на чужих песнях. Спел по пьяни четыре песенки — и хватит с тебя. С них и так нормально будет капать. А медицина должна оставаться на первом месте, это твоё призвание, Коренев! Тебя даже небожители одарили магическим артефактом, исцеляющим всякую тварь на земле, в небе и под водой. Во всяком случае, на собачке я уже ДАР испытал — сработало!
Однако надо думать, что делать с деньгами. Пока пришёл наконец домой, решил, что деньги отдам маме, а уж она пусть сама решает, тратить их на что-нибудь или положить на книжку. Мне пока моих медицинских доходов хватало на еду и прочие сопутствующие расходы. Одежда и обувь имелись на все времена года, в плане моды я никогда не был особо притязательным, хотя, конечно, старался одеваться с иголочки. Особенно когда заматерел и приобрёл в медицинских кругах на уровне области определённую известность.
На новогоднее дежурство Наталья-соседка дала мне с собой целую половинку торта, купленного ею для посиделок в кругу семьи. Очень переживала, что я не смогу составить им компанию, хотя Пётр и объяснил ей, что для молодых врачей и тем более интернов дежурство в новогоднюю ночь — обычное дело. У них в хирургии тоже молодой дежурит, неженатый.
С собой я захватил помимо обычного набора из бутербродов купленные заранее бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет. Думаю, Надежда не откажется поднять бокал и загадать желание под бой курантов. Не в постель же я ей предлагаю лечь со мной. Пациенты просили повременить с отбоем, мол, дайте «Голубой огонёк» посмотреть, но порядок есть порядок. Тем более тех, кто полегче, с ведома завотделением отпустили встречать Новый год домой, взяв обещание днём января быть в больнице.
В ординаторской глаз радовала принесённая пару дней назад Ларисой Офицеровой маленькая пластмассовая ёлочка, усыпанная серебряными нитями дождя, создавала, так сказать, новогоднее настроение. Как и прилепленные к оконному стеклу вырезанные из бумаги снежинки.
Ночь прошла без происшествий, мы с Надеждой всё съели и выпили, а затем спали по очереди, но не вместе. Блюли, так сказать, чистоту нравов. Сдав утром смену, я прямо из больницы отправился на автовокзал, благо что даже 1 января междугородние автобусы исправно придерживались обычного расписания. Несчётные водилы, даже выпить на праздник нельзя…
Подарок для мамы лежал в недрах моего портфеля. Была мысль захватить рюкзак, но потом я от неё отказался. Чего его таскать практически пустой? Да и портфель как-то солиднее смотрится.
Практически всю дорогу до Пензы проспал. Очнулся, когда автобус уже заворачивал к автостанции. Солнце с трудом пробивалось сквозь дымку, грозя морозной погодой. Зябко поёживаясь, я выбрался из автобуса, перешёл дорогу и двинулся домой, минуя здание цирка.
Чуть задержался у входа. Привлекла внимание яркая афиша, зазывающая с 7 января по 6 февраля посетить выступление артистов Ленинградского цирка. Эквилибристы, жонглёры, клоуны, джигитовка, дрессированные собачки, леопарды и медведи…
Кстати, когда я последний раз был в цирке? В той жизни, естественно, в этой ещё не успел… Кажется, когда внуков водил весной 2014 года. Как раз у всех на слуху был Крым наш. Причём водил я их в цирк-шапито возле торгового центра «Коллаж» на проспекте Строителей. Этот-то снесли в конце нулевых, а постройка нового превратилась в «мыльную оперу» почище «Санта-Барбары». Начинали при губернаторе Бочкарёве, который помер от рака в 2016 году. К тому времени уже год как в его кресле сидел бывший танкист Ваня Белозерцев. Этого за взятки арестовали в 2021-м. На его место сел Мельниченко, при моей жизни ничем себя вроде бы не запятнавший. Он грозился в ближайшие годы достроить цирк, но, увы, мне свидетелем этого стать не довелось. А вот старый добрый цирк сейчас передо мной.
Так-то я не был большим любителем цирка, все эти акробаты с клоунами с детства меня не прельщали. При этом большинство людей цирк обожают. Как обожали обе мои жены, дочь, а потом и внуки. И мои родители любили цирк, и бабушка… Один я какой-то, наверное, не от мира сего.
А вот и родная квартира. Я нажал тёмно-коричневую кнопку дверного звонка. С той стороны послышалось противное дребезжание. Далее тишина. Подождал с полминуты, ещё нажал. По идее мама, предупреждённая моим письмом, должна была меня ждать. Только собрался в третий раз нажать, как с той стороны двери послышалось:
— Иду, иду!
Послышался щелчок замка, дверь открылась, я и вижу маму. Вот только подмышкой у неё костыль, а левая щиколотка в гипсе. Она как-то виновато улыбается, я переступаю порог, чмокаю её в щёку и спрашиваю:
— Мам, а что с ногой?
— Да-а, — машет она свободной, правой рукой, — под машину позавчера попала.
— А почему не позвонила? У тебя же есть мой рабочий, попросила бы ту же тётю Зину…
— Так я же не лежачая какая. Ну перелом, ну бывает, ты же всё равно обещался сразу после Нового года приехать. Не хотела тебе праздник портить. А Зинка только вчера узнала от моей соседки, приехала под вечер… Пойдём, сяду, и расскажу. А то стоять на одной ноге неудобно, к костылю всё никак не привыкну.
Я помог ей добраться до кровати, где у неё были навалены подушки, чтоб лежать можно было в полусидячем состоянии, при этом не опуская закованную в гипс ногу, как это пришлось бы делать, сидя в кресле.
— В общем, позавчера пошла я мусор выкидывать, и встретила Верку со второго подъезда. Она такая хвалится, что в «Будылине» урвала сервелат. По две палки в руки дают. К новогоднему столу-то самое то! Мы с Валей, соседкой, решили вместе встречать. Она одна, дети-то разъехались, и я одна, ты же написал, что не сможешь Новый год со мной встретить. Ну я к Валентине стучусь, мол, побежали в магазин, пока весь сервелат не разобрали. Собрались, помчались. На перекрёстке дождались зелёного сигнала светофора, быстренько на ту сторону засеменили, и тут снизу машина летит. «Жигули», кажется, у Борьки с первого подъезда такая же, только жёлтая, а эта белая была. Валька успела отпрыгнуть, а меня задело крылом, отбросило, когда падала — ногу подвернула. Сначала понадеялась, что растяжение, ан нет — перелом голени. Хорошо хоть закрытый, и то как больно было… А из машины молодой, может, чуть постарше тебя парень выскакивает, как давай на меня орать, мол, жить надоело, дура старая, чего под колёса кидаешься? Валька на него давай орать, козлом назвала, который на красный едет, а то ей в ответ, мол, ещё жёлтый горел. Народ собрался, а я всё: «Ой мамочки, нога! Ой, мамочки, нога!» Как вспомню — аж стыдно.
