Юрьев день - Михаил Француз
Но, мне же лучше! Вставляю острие фомки в щель между косяком двери и началом стенки и начинаю долбить по тупому, загнутому концу своего инструмента. Вандализм, конечно, но, блин, не умею я замки вскрывать, не умею! И даже не очень себе представляю, как именно этому учиться. А ещё… что именно буду делать внутри квартиры. Стрелок-то в ней только к вечеру обоснуется. Но, как минимум, осмотреться внутри надо заранее.
Бью раз, другой, третий… и дверь открывается. Сама.
Немая сцена: я с молотком в руке, поднятым и отведённым в замахе для следующего удара, и крепкий такой мужик, в чёрных полувоенных штанах и коричневой майке без принтов, очень похожей на форменные из комплекта ВКБ(П)О мира писателя, держащийся за ручку двери, распахнувший её до половины наружу.
— А где бабуля? — первым вышел из ступора я. Всё ж, опыт странностей последних месяцев не проходит бесследно. На любую неожиданность начинаешь реагировать быстрей. Оперативнее встраивать её в свою картину мира.
— Чего? — нахмурился тот. Но дальше разговор как-то не заладился, не пошёл. Трудно разговаривать, когда получаешь молотком в лоб, ровнёханько между глаз. А потом ещё раз и ещё, правда, уже, куда придётся, а не в ту же самую точку.
Грубо — да. Жестоко — да. Неоправданно и неспровоцированно — пожалуй. С другой стороны, после десятка уже смертей, я был несколько… неадекватен. Так что, мне простительно. Или нет? Да пофиг! Н-н-на! Получай, падла! Получай!
Мужик куборем ввалился обратно в коридор. И я за ним. На шум и вскрики, из комнаты выскочил ещё один мужик, в очень похожей на ту, которая была надета на первом, одежде.
— Руки! — рявкнул я, наставляя на него дуло своего пистолета, который успел выхватил из-за спины левой рукой. В правой всё ещё был зажат молоток. Мужик замер, глядя на меня и на стонущее, держащееся за лоб тело под моими ногами.
Лобная кость — она крепкая, её не враз и молотком проломишь. Да и вырубить ударом в лоб — сложно. А вот дезориентировать — вполне.
Тот, которого я не бил, послушно вскинул перед собой руки, видя и чувствуя, что я совершенно не намерен шутить. Окровавленный молоток в моей руке на это, как бы, тоненько так, намекал.
— Тащи его внутрь, — кивнул я здоровому на больного, отступая на шаг назад. Тот, молча, подчинился. А как тут не подчинишься? Деваться-то, особо и некуда.
А в комнате: окно, у окна стол, на столе винтовка. Рядом со столом какой-то оптический прибор на треноге, что-то вроде монокуляра, только ещё с экраном, как у камеры… Хотя, наверное, это и была камера? Просто, я таких ещё раньше не видел. Ещё прорезиненный, защищённый от пыли и влаги ноутбук и большие, похожие на студийные наушники.
— А теперь медленно, чётко и обстоятельно рассказываете, кто вы такие, что здесь делаете, и когда придёт Маверик…
* * *
Открывая глаза в своей постели утром, я был в некоторой растерянности. И даже смущении. Эти двое — СБ-шники Князя. Причём, штатные. Которые дежурят в этой квартире, присматривая за мной, не первую уже неделю. У них и оборудование для прослушки имелось. Причём, и для снятия колебаний со стёкл и для приёма сигнала с установленных другими спецами «жучков» непосредственно в квартире. Это — причина растерянности.
А вот смущение… Я, просто, представил, что ползал по асфальту с краской, дальномером и невилиром… прямо под их внимательным взглядом. Интересно даже, что же они подумали, наблюдая за тем, как я совершенно не прячась, откровенно, по совершенно непонятным критериям, их вычисляю.
А так: нормальная такая у ребят работа, обычная. Официальная, с контрактом и медицинской страховкой. Они мне и удостоверения свои показали. И дёргаться не стали, когда я пистолет опустил. А потом и вовсе убрал. Отзвонились начальству, с моего разрешения, и спокойно со мной сидели, ждали его приезда. Мы даже чаю поставили греться… правда, попить его не успели. Приехали два тонированных микроавтобуса с вооружённой до зубов группой, как я понимаю, быстрого реагирования, которая быстро поднялась на наш этаж, ввалилась в нашу квартиру… и всех положила наглухо.
До меня добрались последним, так что, я прекрасно успел рассмотреть и смерть оперативников, и равнодушные пустые взгляды бойцов.
И да — я отстреливался. Даже троих успел подстрелить. Потом положили меня.
И думай теперь, что хочешь, о всей этой ситуации.
* * *
Глава 7
* * *
Я как-то раньше не задумывался о том, насколько ухудшается мелкая моторика пальцев рук и бойцов и единоборцев. У тех людей, что постоянно, целенаправленно и методично превращают свои кулаки и пальцы в боевой ударный инструмент. Насколько набивка и все возможные стояния-отжимания на пальцах, эти самые пальцы огрубляют. И это, ещё не говоря о постоянных микро и макро травмах кистей… и, собственно, пальцев.
Раньше не задумывался, пока гитару в руки не взял. А обучение основам игры на ней входило в программу наших почти ежедневных занятий с Петром Моисеевичем. «Почти», это из-за периодических проверок мной разных «гениальных тактических решений» в непрекращающихся попытках дожить до следующего дня.
Попытках бесплодных, так как, пока мой рекорд составляет 2:36 30-ого сентября. То есть, номинально, вроде бы задача и выполнена — новый день наступил, но вот фактически — ничего совершенно это не изменило. Всё так же умер, всё так же проснулся в начале предыдущей итерации. А это означает, что условием выхода из цикла, астрономическое завершение суток не является.
Хотя, если считать не с 00:00, а с момента пробуждения, то сутки ещё не прошли — до пяти ноль шести дожить ещё ни разу не получалось. Мне и до половины третьего ночи дожить получилось исключительно за счёт того, что «бежал» быстро. Да-да, как-то нервы мои не выдержали, я плюнул на логику и рванул из города. На «перекладных», на электричках, на автобусах… На Рязанском вокзале ППС-ники расстреляли. Маверик туда раньше добрался. Как вычислил, если я ни документов, ни телефона с собой не брал, а расплачивался исключительно наличными? Да хрен его знает. Он же мне не докладывался. Я вообще его лично ещё ни разу за этот бесконечный день не видел, только его марионеток. А у с них какой спрос? Что они знают?
