Хамелеон 3 (СИ) - Буланов Константин Николаевич
— Кагуляры? — откровенно изумилась жертва сорвавшегося покушения, поскольку прежде нынешний собеседник сам же говорил ему, что ниточки ведут в Москву. А коммунисты с кагулярами уж точно находились по разные стороны баррикад.
— А вы полагаете, что в СССР просто так шли громкие судебные процессы над изобличенными фашистскими пособниками? — вопросом на вопрос ответил краском. — Не-е-ет, дорогой Дмитрий Сергеевич, — протянул Геркан, заодно покачав головой для пущего эффекта отрицания, — многие из них получили по заслугам. И, как вы сами ныне должны понимать, еще далеко не всех из их числа удалось выявить и предать правосудию. А ваша смерть должна была стать лишь еще одним гвоздиком в крышку гроба франко-советских отношений, которые определенные политические силы всячески стремятся, если не уничтожить, то уж точно свести к минимуму. Хотя, признаю, и перегибы у нас тоже случаются. И невиновные страдают. Что есть, то есть, — тут же поспешил уточнить свою позицию «товарищ Серебров», заметив, как взгляд спасенного становится всё более и более скептическим. — Отрицать подобное уж точно не буду, поскольку и сам успел прочувствовать на собственной шкуре гостеприимство товарищей чекистов, почти полгода просидев в застенках, — памятуя о том, что сам Навашин тоже едва не примерил на себя «тюремную робу», но вовремя смылся из страны, сделал акцент на подобном факте из своего прошлого танкист. Так сказать, чтобы заставить визави прочувствовать хоть еще капельку солидарности с собой для облегчения дальнейшего общения. — В общем, как говорится — лес рубят, щепки летят. И участь этих самых щепок нередко становится незавидной. Сам таковой был. Потому знаю, о чем говорю. Как знаю, что и правосудие в СССР также не является пустым звуком. Во всяком случае, в моем случае разобрались и вернули меня обратно в строй, даже извинившись ради приличия, — вроде как сказал он чистую правду, разумно умолчав о «незначительных деталях» своего случая и то, что, по факту, был действительно виновен.
— Значит кагуляры, — поняв, что ничего более ему не выдадут, понимающе покивал головой Навашин и показательно охнул, схватившись за место поражения пулей, после того, как попытался сделать несколько шагов. — Не поможете ли мне выбраться из этого проклятого леса? А то, опасаюсь, сам я слишком долго буду ковылять от одного дерева к другому, пока не доберусь до ближайшей оживленной улицы, где смогу поймать такси.
— До границы насаждений доведу, а дальше, уж простите, вам придется справляться собственными силами. Сами понимаете, нельзя мне оказаться замеченным в вашем обществе, — откровенно солгал Геркан, поскольку уже составил доклад на имя Берзина, о своем намерении привлечь к делу Дмитрия Сергеевича с целью создания, так сказать, отвлекающего маневра. И пусть Ян Карлович пребывал в Испании, данная операция проводилась именно под его патронажем, отчего и подчинялся Александр в данный момент именно ему.
— Буду искренне благодарен, — тут же утвердительно кивнул Навашин и, буквально повиснув на подставленном плече, под заливистый лай своих собак потихоньку заковылял вместе с Герканом по направлению к авеню де ла Порт д’Отей.
Последующие два дня Алексадр предпочел провести в своем гостиничном номере, никуда не выходя и лишь отсылая на разведку Юрасовского. Тому в задачу ставилось не только изучать все доступные газеты на предмет появления в них статей о покушении на Дмитрия Сергеевича Навашина, но и собирать слухи по данному же вопросу в среде российской эмиграции и не только. Заодно Константину Алексеевичу был описан тот самый кнут, что входил в один комплект с «золотыми пряниками».
Поведав временному компаньону о покушении на одного советского невозвращенца, имеющего ну очень высоких покровителей в правительстве Франции, Геркан мило так поинтересовался у того, понимает ли он, из какого именно револьвера велся в тот день огонь. И, к своему удовлетворению, увидев на лице якобы подставленного им белоэмигранта непередаваемую палитру чувств и эмоций, удовлетворенно кивнул, заодно добавив, что отпечатки пальцев, оставшиеся на револьвере, принадлежат как раз Юрасовскому. И коли тот вздумает предать своего нынешнего «работодателя», то не только лишится возможных будущих премий в звонкой золотой монете, но также, несомненно, отправится в места не столь отдаленные за покушение на убийство. Правда, при этом пришлось просветить загнанного в угол переводчика, об уникальности, как человеческих отпечатков пальцев, так нарезов каждого оружейного ствола. Естественно, не забыв при этом упомянуть, что использованный по назначению Наган ныне бережно хранится в одном из сейфов советского посольства и лишь ждет своего часа, дабы оказать предъявленным соответствующим французским компетентным органам. Хотя, при должном выполнении Константином Алексеевичем своих обязанностей, злосчастное оружие вполне себе навсегда могло упокоиться на дне реки Сена. В общем и целом, вербовка в свои личные «порученцы» будущего помощника по перегрузке украденного золота оказалась завершена в положительном для Александра ключе, после чего появилась возможность приступить к последующим намеченным шагам.
Весь следующий месяц прошел для Александра в трудах, заботах и тоннах выдаваемых на-гора лжи перемешанной с правдой. Хотя, справедливости ради, следовало отметить, что не для него одного. Благо не имелось никакой нужды носиться по всей территории Франции в поисках потребных двигателей, поскольку львиная доля, что авиационных заводов, что авиационных школ, что складов со списанным армейским имуществом, раскинулись вокруг Парижа. В том числе по этой причине между правительством и бывшими владельцами национализированных предприятий имелось немалое напряжение — такая скученность стратегических для страны производств в, фактически одном месте, представляла собой идеальную цель для бомбардировочной авиации потенциального противника. А переезжать куда-нибудь подальше на юг, никто не горел желанием по очень многим причинам, включая отсутствие финансирования подобного переезда со стороны государства и нежелание работников покидать давно обжитые места. Да и к главному заказчику всегда следовало быть поближе.
В общем, пока еще все те места, где виделось возможным отыскать нужные моторы, были сосредоточены весьма компактно, что не могло не радовать. А вот надежды на их приобретение у частных лиц канули в лету почти сразу, поскольку те, кто мог позволить себе личный самолет, предпочитали покупать маломощные, но новые, крылатые машины, вовсе игнорируя старый армейский хлам. Потому пришлось действовать через оставшиеся в собственности прежних хозяев совсем уж мелкие авиационные заводики, что не заинтересовали государство, параллельно регистрируя аналогичное крохотное предприятие на одного из проверенных местных товарищей, члена Французской коммунистической партии.
Причем, чтобы не насторожить никого в Министерстве авиации Франции, заказы приходилось разбивать, как по количеству, так и по времени. Тут три штуки, здесь парочку, там полдесятка — в результате, спустя целый месяц аккуратного размещения подобных заказов через ряд подставных лиц, удалось приобрести всего 25 моторов. Но это было уже хоть что-то! Тем более, что качество их сборки и общее состояние оказались на высоте по сравнению с теми, что ставились в Т-24 на родине. Сказывались более высокая культура производства и достаток хороших материалов с отличными станками. Все их постепенно, по мере проверки в арендованном под Парижем небольшом гараже, отправляли в расположенный на юге Франции город Марсейан, что раскинулся на юго-восточном берегу озера Этан-де-То, где и был зарегистрирован небольшой фиктивный заводик по выделке и ремонту гидросамолетов.
Увы, но обойтись чем-то меньшим, вроде временной аренды одного из лодочных сараев, коими изобиловало побережье данного озера, не вышло совершенно. Слишком уж высокий «трафик» наблюдался на его просторах из-за развитости в местных водах устричного промысла, отчего пришлось заниматься реальным показушничеством, а не проводить всё только по бумагам. Благо распространенные в Испании устаревшие гидропланы SM-62, оказались столь же популярны во Франции и даже до сих пор производились на её территории, отчего оказалось возможным замаскировать пару предоставленных испанцами дышащих на ладан машин под французские, нанеся на них все потребные номера и знаки. Совершать на них какие-либо дальние полеты не предполагалось, но в качестве бутафорских экспонатов они подходили идеально. Ведь не выдающий никакой продукции завод рано или поздно обязательно привлек бы к себе излишнее внимание, избежать которое в ближайшие пару месяцев было, не просто желательно, а необходимо. Вот и покачивалась пригнанная из Испании советскими пилотами пара гидропланов близ пристани якобы переоборудованного в ремонтный заводик лодочного ангара, позволяя всем любопытствующим понять, что предприятие действительно работает. Тем более что внутри шла активная разборка и упаковка частей привезенных моторов, отчего действительно создавался вид кипучей деятельности. Тут следовало отдать должное советской разведке и привлеченным дипломатам. С точки зрения законности сделано всё было на высшем уровне, так что никакой гипотетический французский комар не подточил себе носа. Что называется — умели, когда надо!
