Наши уже не придут (СИ) - RedDetonator
Когда вода была вскипячена, Аркадий взял грязные льняные тряпки из-под печи и переставил кувшины на настенную полку, чтобы охлаждались. Мать ставила туда же готовую снедь, с теми же целями…
Далее он поставил на печь кувшин с сырой водой и бросил туда пяток картох, после чего добавил щепоть соли. И сел на лавку, начав с нетерпением ждать. Картошка в мундире…
Когда еда была готова, он снял кувшин и дождался, пока вода слегка остынет.
Водой из другого кувшина он помыл руки с белой золой. Эта солдатская методика берёт корни в глубокой древности. Читал он как-то, для общего развития, что белая зола имеет pH выше семи, поэтому создаёт щелочную реакцию. Вот эта щелочь начинает омыление жиров и масел на коже рук, что имеет эффект, отдалённо похожий на мытьё рук мылом. Ну и есть какой-то дезинфицирующий эффект, пусть и очень слабый. Так или иначе, но это лучше, чем ничего.
Отмыв руки от белой золы, он вылил воду из-под картошки в пустой кувшин, после чего поставил кувшин с картошкой на полку.
Вытащив одну из картофелин, он откусил кусочек, вместе с кожурой.
«В кожуре все витамины», — усмехнулся он своей мысли.
Съев картофелину, он удержал себя от добавки и вышел во двор, где присел на лавку, поставленную когда-то ещё дедом. Дед помогал строить эту избу, поэтому многие вещи здесь поставлены им.
Нужно было думать, что делать дальше.
В воспоминаниях обучения у отца Афанасия давались даты от Сотворения мира, причём тогда поп говорил, что на дворе 7416 год, но с момента этих уроков прошло уже два года, а это значит, что сейчас 7418 год от Сотворения мира.
В одной книге, которую он писал в дни бытия военным инвалидом, вынужденным зарабатывать на хлеб хоть как-то, он применял даты от Сотворения мира — книга была о Владимире Мономахе, то есть о попаданце в него.
Он запомнил разницу в 5508 лет между «от Сотворения мира» и «от Рождества Христова». Исходя из этого, он быстро высчитал, что сейчас идёт 1910 год, а это значит, что до Первой мировой войны осталось четыре года.
— Надо поесть, — встал Аркадий с лавки и пошёл к дому Марфы Кирилловны. — И подумать, что мне со всем этим делать…
Примечания:
1 — О холере и соли — с тобой, уважаемый читатель, снова рубрика «Red, ты зачем мне всё это рассказываешь⁈» — сперва надо объяснить, какой основной поражающий фактор такой, до сих пор мучающей человечество, болезни как холера. Основной её поражающий фактор — это стремительное обезвоживание организма вследствие мощнейшей диареи и рвоты. Человек тупо не может контролировать акты дефекации и рвоты, через которые выделяет в окружающую среду холерный вибрион, что является основным путём распространения этой бактерии. Так-то вибриону надо попасть в воду, где ему ништяк, но мы сейчас не об этом маленьком уродце. Обезвоживание само по себе — это ерунда на постном масле, ведь можно просто восполнить потери обильным питьём, ведь так? Но как бы не так! Вместе с водой из организма выходят хлориды натрия и калия, а также гидрокарбонаты. Как это происходит? Ты не спрашивал, но я сейчас объясню. После проникновения в организм человека, конкретно в кишечник, холерный вибрион выделяет холерный токсин, который проникает в клетки эпителия кишечника, где наглухо блокирует транспорт ионов, включая натрий и калий. В результате этого действа в просвет кишечника начинает просачиваться большое количество воды с электролитами, что и вызывает обильную диарею и рвоту. Дефицит калия приводит к мышечной слабости, судорогам и нарушениям работы сердца, а дефицит натрия, в тандеме с дефицитом калия, может приводить к нарушениям сознания и даже коме. Помочь может обычная пищевая соль, которую надо бодяжить в воде — одна чайная ложка соли на литр воды. Вообще, сейчас есть специальные растворы для регидратации, в которых содержится хлорид натрия, хлорид калия, глюкоза, а также лимонная кислота, в пропорциях, выверенных десятилетиями мировой врачебной практики. Это не заменяет квалифицированного лечения холеры, но без раствора для регидратации человеку точно крышка.
2 — Штоф — единица измерения объёма жидких тел, применяемая в Российской империи до введения метрической системы. 1 штоф равен 1/10 ведра или 10 чаркам, что равно 1,2299 литра. Применялись штофы, преимущественно, для измерения объёма бухлишка, но и воду в них тоже можно измерять.
Глава третья
По волчьим законам
— Куда ты собрался-то? — спросила Марфа Кирилловна.
— В город, — ответил Аркадий.
«Город» — это Астрахань. Это такая сельская метонимия, (1) когда говоришь «город» и все местные понимают, что речь идёт об Астрахани.
— Зачем тебе в город? — недоуменно спросила Марфа Кирилловна. — Что ты там забыл?
— Здесь не выжить, — вздохнул Аркадий. — Лето и осень ещё куда ни шло, а зима… зиму в деревне я точно не переживу.
Он тут походил по разорённым огородам заброшенных домов и нашёл невыкопанный картофель — грабили имущество покойных односельчан в спешке. Сорок шесть клубней со всех огородов — это ничто. С таким запасом продовольствия он даже до зимы не доживёт.
— Тяжело тебе будет в городе… — произнесла Марфа Кирилловна. — Лучше у меня оставайся — с моих запасов прокормимся.
— Я бы посоветовал тебе сойтись с Александром Никитичем, — сказал на это Аркадий. — И вместе в Фёдоровку перебираться. Но надо будет подождать, пока Степан оклемается или помрёт. В ближайшие дни станет ясно.
Такое решение Марфе Кирилловне не очень понравилось, что было видно по её лицу. Видимо, привыкла жить одна, сама себе хозяйка.
Немиров ей гораздо выгоднее — статусы в негласной и всем понятной деревенской иерархии у них несопоставимы. Она — взрослая и самодостаточная, а он — юный и бесправный. Это значит, что если он подселится к ней, то она получит право помыкать им и запрягать на работы по своему усмотрению. Тут так заведено.
А Ванечкину она автоматически станет кем-то вроде жены, не по форме, но по содержанию. Будет работать по хозяйству, убирать дом, готовить еду, греть лавку и быть битой, если у главы семейства настроение не то.
— У меня есть запасы — на зиму хватит, а потом придумаем чего-нибудь, — продолжила она настаивать.
— Мне желательно в город, — покачал головой Аркадий. — Попробовать работу найти или на учёбу куда-нибудь податься…
Он отчётливо понимал, что всё это ерунда. Никто его на работу не возьмёт, как и учиться не даст. Обстоятельства могут вынудить его применить сравнительно честные способы отъема денег. Но это высокий риск.
Кто он? Малолетний сирота. А сиротам тяжело было даже в благословенные времена первых десятилетий XXI-го века. Он застал 20-е годы в относительно сознательном возрасте, и оценивал те времена как объективно хорошие. Как минимум, у него было настоящее детство.
Здесь детям детства не положено по умолчанию. Страну ждут очень тяжёлые десятилетия, начиная Первой мировой войной, продолжая Гражданской и заканчивая Второй мировой, когда для сирот всё будет гораздо хуже. А потом всё относительно наладится и начнётся что-то приближенное к хорошей жизни.
Но вот эти сорок лет кровавых войн, бедствий и ужаса надо умудриться как-то пережить. И не только пережить, но и постараться что-то изменить.
План действий, вчерне, у него уже формировался, но приходилось вносить в него коррективы. Например, предложение Марфы следовало обдумать.
Если он придёт в Астрахань сейчас, то каждый удар судьбы будет переноситься тяжелее — он ещё не оклемался от последствий холеры и очень слаб. Вынужденное голодание, которое может ждать его в городе, он не переживёт. Нужно восстанавливать силы.
— Знаешь, Марфа Кирилловна, — произнёс он. — Я согласен. Но с условиями.
— Какими ещё условиями? — нахмурилась она.
— Я тебе нужен, а ты нужна мне, — сказал он. — Вместе мы выживем, а поодиночке подомрём и нас потом никто не вспомнит. Эту зиму я буду помогать тебе, а весной мы переедем в Фёдоровку — дом поставим, хозяйство наладим, после чего я уйду в город.
