Боксер: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Совсем-совсем не боишься? — все же уточнил Шмель.

Совсем не боятся только дураки и шизофреники, — отрезал я.

Впереди расстилалось футбольное поле с беговыми дорожками по периметру — альма-матер легкоатлетов. Тут нам и предстояло провести первую тренировку. Ребята слонялись и оглядывались, когда раздался свисток.

— По росту стройся! — распорядился Роман Альбертович сквозь зубы, в которых был зажат свисток.

Вот чем спортсмены точно отличаются от обычных пионеров — это дисциплиной. Еще секунду назад бродившие невпопад по беговой дорожке, ребята мигом встали в строй.

Роман Альбертович упер руки в боки и внимательно наблюдал за построением. На нем была майка, заправленная в потертые спортивные штаны темно-зеленого цвета, кеды, а на шее на веревочке висел свисток. В руках тренер держал планшетка, а за ухом тренера торчал огрызок карандаша.

Я, что неудивительно, оказался почти в самом хвосту строя. Обычно говорят, что таких не берут в космонавты, но туда я точно не метил.

— Ну что, соколики, с почином вас! Готовы провести месяц с пользой для своих спортивных результатов?

Пионеры дружно закивали.

— Вот и добро. Для тех, кто не из моей секции, солянка у нас сборная, напоминаю, что зовут меня Роман Альбертович, — на всякий случай представился тренер. — Мы все собрались здесь для одной цели. Каждый хочет улучшить за лето свои спортивные результаты. И моя задача — дать вам такую нагрузку, чтобы вы приползали в корпус с языками на плечах. А дальше дело за вами, заставлять никого не заставляю. Но не будете филонить и валять дурака, проглотите нагрузку и вернетесь из лагеря в совершенно другой форме. Все понятно, товарищи спортсмены?

Все снова закивали, только стоявший рядом со мной парнишка широко зевнул, но тоже кивнул. Роман Альбертович это заметил и добавил:

— Кто не выспался, у кого что-то болит или настроение нехорошее — можете не приходить, разрешаю. Поэтому те, кто планирует валять дурака — сразу сделайте шаг вперед. Закладывать вас перед Томой не буду. Без собственного желания, результатов не добиться.

Мне стало любопытно, найдутся ли желающие, но выходить из строя никто не спешил.

— Последний шанс, — Роман Альбертович расплылся в улыбке.

Никто не шевельнулся.

— Ну и отлично, а те, кто остались, будете у меня пахать, как трактористы в колхозе.

Подход у Романа был явно необычный и даже нехарактерный для советского человека. Неудивительно, что ему удалось очаровать врачиху буквально в первый же день.

— Блин, надо было успевать отказываться, — пробубнил стоящий рядом пацаненок и демонстративно закатил глаза.

Дальше тренер озвучил режим тренировок. Закончив вступительную речь, он достал из-за уха огрызок карандаша и взял наизготовку планшет.

— А теперь давайте познакомимся. Меня вы знаете. По очереди делаем шаг вперед, кто у меня не занимался, и называем свое имя. Поехали, хлопцы.

— Аминов Саня! — первым выступил вперед самый высокий пионер, которому впору было заниматься не легкой атлетикой, а баскетболом.

— Есть такой, — тренер сделал пометку на листе, как учитель в классном журнале.

Ребята охотно выходили, было видно, что им уже не терпится начать тренировку. Из всего отряда, помимо того самого Аминова, что был на голову выше остальных ребят, мне сходу запомнилась еще парочка ребят. Среди них Денис Сарыщенко и Коля Козадоев. А всё почему, оба были фактурные, слишком отлично сложенные для легкой атлетики, и было видно, что они занимаются с самого малолетства. Скорее всего, это не первая их смена в лагере спортивной направленности.

Перекличка сопровождалась едкими комментариями моего соседа.

— Прикинь, у это Слабодрышенко полная тумбочка бананов! А этот Козлодоев жрет леденцы.

Вряд ли он реально испытывал к ребятам такое уж неприятие, скорее всего, решил, что показное презрение — лучший способ показать свою «крутость». В этом возрасте свое, особое понимание крутости, что тоже понятно.

— Стукануть хочешь? — я покосился на паренька, внимательнее его оглядывая.

— Не… блин завидно просто! — честно признался он и как бы невзначай добавил: — Меня, кстати, зовут Немо.

— Да ну? Который капитан? — удивился я.

— Тс, потом расскажу.

Собеседник замолчал и сделал шаг вперед — подошла его очередь.

— Морозенко Леша, — представился он тренеру.

Я улыбнулся кончиками губ. Размышлять о сходстве Леши и капитана Немо я не стал, а шагнул вперед, тоже представившись.

— Ты у нас, кажется, шахматист? — припомнил тренер, внимательно меня рассматривая.

— Угу.

— А доска где? — гоготнули из начала строя.

— Доску хулиганы отняли, — поддакнул второй.

— Хулиганы зрения лишают, — вторил Аминов голосом эпизодического персонажа из «Джентельменов удачи».

Роман Альбертович не стал никого затыкать, только мельком взглянул на комментаторов, и те мигом прикусили языки.

— Тренироваться, что ли, будешь? У тебя же освобождение.

— Буду, — отрезал я.

Тренер задумался на секунду, потом кивнул. Конечно, задача ему предстояла не самая простая. Я думал, что он задаст парочку уточняющих вопросов, потому что шахматист в отряде легкоатлетов — это само по себе необычно. А шахматист с перебинтованной головой — вовсе как белая ворона.

Но ничего спрашивать он не стал. Вернулся к списку, на секунду окинул строй взглядом:

— Шульц Авсентий. Есть такой богатырь? Шаг вперед.

Понятно, что никто не вышел. Я даже и не знал, что Сеня тоже приписан к нашему отряду. Формально если только…

— Значит, отсутствует, так и запишем.

— А у Авсентия женская легкая атлетика, — выдал Леха Немо.

По строю расползлись предсказуемые смешки. Смех смехом, но если Сеня хотел провести в лагере счастливое лето без подковырок от других пионеров, то занятия буквально любым видом спорта для него — то, что доктор прописал.

Роман Альбертович отреагировал в своем ключе.

— Ну раз там женская атлетика, то у нас мужская? Поэтому — развернулись и побежали разминочные четыре круга! — раздался свисток.

Побежали. Аминов, как ведущий, задал темп, а я не успел тронуться, как тренер подозвал меня к себе.

— Карпов, иди-ка сюда.

Что же они с этим Карповым ко мне привязались. Пришлось подходить.

— Чего с головой?

— Издержки производства, — расплывчато ответил я.

— Ясно, издержки. Тебе, наверное, Алла освобождение дала, поэтому иди-ка ты в корпус и посиди там.

Алла и вправду рекомендовала мне полежать. Я обернулся в сторону корпуса, поскреб нос, и вернул взгляд на тренера.

— Тамара Ипполитовна разрешила заниматься, — заверил я.

На деле мне никто ничего не разрешал, но Тома видела повязку и значения не придала. А значит, что не запрещено, то разрешено.

— Ну раз разрешила… Ты ж смотри, от этого шахматы быстрее бегать не станут, другой у нас вид спорта. А за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.

Я промолчал, не собираясь отказываться от тренировки. Во дела, я, может, на Олимпиаду хочу поехать, а мне уже и потренироваться не дают.

— Ладно, давай тогда тихонько и спокойненько, в своем темпе пробежишь круг. Без героизма, а то мне тебя в медпункт потом на горбу тащить. Если голова заболит — тормози. Понял?

Я удовлетворенно кивнул, встряхнул плечами, выдохнул и побежал. Ни о каких поблажках самому себе не могло идти речи. Как я и говорил, хотелось проверить себя и поставить честный спортивный диагноз.

Чтобы догнать ребят, пришлось ускориться. Бег являлся частью тренировки в любом виде спорта (правда, насчет шахматистов ничего не скажу), поэтому базовые принципы мне были хорошо известны. Основа основ бега — правильное дыхание. На каждые два шага делаешь глубокий вдох, еще через два выдыхаешь. И так входишь в нужный ритм. Но на первой пробежке я решил не выдумывать велосипед и постарался дышать так же свободно, как и при обычной ходьбе, в так называемом «разговорном темпе». Когда говорить еще можно, а петь затруднительно.