Жека 4 (СИ) - Arladaar
Жека налил коньяк, и встал, не ответив на вопрос. Мастерски она его подловила. Чертовка, умна, невзирая на кажущийся пофигизм, и разводила ещё та... А... Ладно. Надо сказать хоть что-то.
— Ну что ж, друзья, я рад, что мы все собрались здесь, — неловко начал Жека. — А причину вы знаете. Наша компания вышла на новый уровень возможностей. И вы все, конечно же, ощутили это. Есть ли предел этих возможностей? Вы знаете, скажу откровенно — я их не вижу. Мы начали работать полтора года назад в сложных экономических условиях. Вы сами всё видели и помните, рассказывать нет смысла. Сидели иногда без копейки, вкладывая в дело последнее. Я сам помню, когда начинали печь пирожки в Еловке, возил туда на такси нашего нынешнего куратора пищевого сектора, Марину Александровну, переживал, хватит ли денег заплатить водителю. Вот так работали! Но мы не отчаивались, вкладывали в дело каждую копейку, и результат настал. О нас узнали в городе. В области. А в перспективе узнают и во всей стране. Вот это наша цель. Моя цель, чтоб каждый из вас стал миллионером и до конца своих дней жил в счастье и достатке! Погнали!
Жека поднял рюмку с коньяком, чокнулся со всеми, до кого мог дотянуться, и сел обратно, оглядев присутствующих. Накануне решил арендовать «Омуль», чтоб поблагодарить пацанов. Давно уже не зависали вместе. Пусть гуляют, денег не жалко.
Тамаду или ведущего звать не стали — имея таких зажигалок как Сахариха и Пуща, ещё тратиться на что-то!
— Эй! Где музло??? — взвизгнула Сахариха, которой наскучило сидеть, и она решила размяться. Приглашённый диджей начал, конечно же, с «Ласкового мая», хотя эта группа уже сдала свои позиции и почти распалась, превратившись в бесконечный поток неизвестных детдомовцев, поющих практически одно и то же. Однако старые песни за 1988–89 год были ещё популярны, особенно у девчонок, вызывая у них сладкие воспоминания юности.
Потом «Ласковый май» сменили «Мираж», «Фея», «Звёзды», «Маленький принц», «Каролина». Диджей ставил по паре песен, причём чередовал их по времени выпуска. Закончил теми, что зазвучали в 1992 году, что стали модными только недавно. Зарубежный и российский евротехнодэнс. Как бы говоря, что эпоха диско закончилась. И вот тогда началась настоящая вечеринка. Под энергичную музыку танцевали уже все, кто как мог. Жека накидался коньяком и виски от души, что в принципе редко с ним было. Конец всего этого бедлама он уже плохо помнил. Разве что кто-то помогает спуститься с лестницы и сесть в машину.
Проснулся ночью, непонятно, во сколько и непонятно где. Открыв глаза, понял, что вроде бы дома, в зале. На кухне, в ванной и прихожей горел свет. Чуть слышно голосом Титомира играла магнитола, светясь во тьме красным огоньком включенного питания. Диван разобран. Жека диван разбирал в редких случаях, обычно, когда приходила в гости Сахариха. Хоть квартира и двушка, но спальней почти не пользовался.
Рядом чуть слышно кто-то сопел. Жека сделал попытку встать, и тут же по голове тяжким молотом ударило похмелье. Чёрт... Точно! Он же перепил вчера. Опять попытался встать и оглядеться. Рядом с ним спала Сахариха, отвернувшись и мирно сопя. Она скинула свой комбинезон, валявшийся на полу, и спала... В одних трусиках! Жека осторожно пролез мимо любимой, что-то пробормотавшей во сне и нагло раскинувшейся во весь диван чуть ли не поперёк.
Хотелось пить. Хотелось опохмелиться и покурить. И надо выключить свет хотя бы. Прошёл на кухню, а там... На столе кавардак. Начатая бутылка коньяка, половина бутылки шампанского. Дорогая закуска, небрежно разбросанная по столу, пепельница, полная чёрных бычков от «Fine 120». Из распахнутой настежь форточки несёт ощутимым мартовским ночным холодом. Пахнет табачным дымом и алкоголем. Похоже, веселье продолжалось и без него...
Почувствовав, как по голове опять шандарахнуло, налил рюмку коньяка и, с трудом преодолевая рвотные позывы, выпил. «Вот я уже как алкаш опохмеляюсь», — невесело подумал Жека. И тут же нахлынуло ощущение вины, что не сдержался, напился, возможно, творил дичь, и сегодня придётся потратить весь день на отходняк. Закурил сигарету и почувствовал, как похмелье отступает. Сознание прояснилось, и пришло облегчение. Посидев ещё немного, решил выключить свет в спальне и с удивлением обнаружил спящую на большой двуспальной кровати... Вальку. Причём одета была следователь центрального РОВД в Жекину рубаху. А больше на ней ничего не было, судя по оголившейся заднице.
Не зная, как и реагировать на всё это, Жека прошёл в прихожую, опасаясь, что и там кто-то спит. Но нет, на счастье, никого не было. Просто девчонки не выключили свет, опасаясь споткнуться в темноте. Кто ж его притащил? Неужели Сахариха и Валька? И тут же, как по сердцу резанула тревога, не наговорил ли чего лишнего. Жека прошёл обратно на кухню, набулькал рюмку коньяка. Выпил ещё, покурил, выключил везде свет и лёг спать, осторожно подвинув недовольно что-то пропищавшую Сахариху.
Утро разбудило запахом жарящейся яичницы, и бодрыми звонкими голосами на кухне. Кажется, кто-то веселился, и ржал над чем-то. Жека поднялся, чувствуя, что хмель вроде ушёл, но в теле словно поселилась тяжесть. Всю ночь так и проспал в рубашке и брюках. Поднялся, и сразу пошёл в душ. А после его ждал великолепный завтрак из жареной яичницы и остатков сервелата. И двух потешающихся над ним девушек. Сахарихи и Вальки.
— Ну чё? Как головка? Болит? — хихикнула Сахариха.
— Смотря какая головка, хахаха! — расхохоталась Валька. — Ну ты скажешь тоже, Светка! Ты про ту что ли?
Валька показала на низ живота Жеки, скрытый под накинутым полотенцем. Надо сказать, и дамы выглядели не лучше. Валька по-прежнему в Жекиной рубашке. Сахариха нашла и натянула Жекину футболку. Они сидели напротив Жеки и потешались над ним. Впрочем, это были обычные приколы, нисколько не издевательские, и ему даже доставляло удовольствие шутливо отбазариваться от красоток.
— Давайте уже хряпнем для поднятия настроения, — улыбнулся Жека, постучав вилкой по бутылкам с бухлом.
— Ну если нам такие люди предлагают, как тут откажешься, — ехидно улыбнулась Валька, подмигнув Сахарихе.
Жека налил девчонкам шампанского, себе коньяка. Чокнулись, хряпнули, потом приступили к завтраку. Ели из одной сковородки, и это было так классно. Жека сидел и думал, что будет дальше. Две полуголых девушки и он один. К чему это? Смог бы он сразу с двумя? Захотели бы они?
— Он думает сейчас, сможет ли трахнуть сразу двоих! — нагло заявила Сахариха, пережёвывая яичницу. — Вчера же он говорил насчёт двойничка, что, типа, надо современно жить. Что сможет нас двоих содержать. Помнишь, Жека?
— Да я это... — смутился Жека, махнув ложкой. — В шутку. Пьяный был!
— Ахахаха! — рассмеялась Валька. — А мы пошутили! Ты этого не говорил! Но сейчас подумал, что мог сказать!
— Да ну вас в баню! — рассмеялся Жека. — Будете издеваться, я вас...
— Мммм... — и что ты сделаешь? — нагло спросила захмелевшая Сахариха.
— Так! Я вас щас выгоню! — в шутку пригрозил Жека.
— Прямо голыми? — невинно спросила Сахариха, и сделала вид, что хочет снять футболку. Но белоснежная сиська уже показалась.
Жека покачал головой и пошёл покурить у окна. Естественно, всё это были шутки на грани фола. Хмельные девчонки просто так шутили, а вдруг нет? Он-то почти всерьёз подумал, как это... Положить рядом блондиночку и брюнетку. Голыми. В порнухе часто показывали это. Но в реальной жизни? Ведь тут принцип: ты моя девчонка, я твой пацан. Только так, по традиции.
— Ладно, мне пора, — заявила Валька, позавтракав. — С вами конечно хорошо, но дома лучше. Не буду развращать вас, таких молодых и невинных.
Поцеловала Сахариху в щёку, в шутку приобняла, и поцеловала каменного Жеку, оделась, вызвала такси по телефону, и ушла, накинув на своё откровенное платье тонкое кашемировое пальто.
Сахариха быстро помыла посуду, а потом пришла к Жеке, валявшемуся голым на диване, сбросив полотенце. Залезла рядом, прижавшись всем телом.
