Барин - Роман Соловьев
– Слышал я от станового, будто сводный брат Гарина – в Царицынском полицейском управлении служит. Только фамилия у него другая, то ли Вольский, то ли Дольский… вроде имперского сыщика.
Теперь понятно, откуда Гарин все разузнал про настоящего наследника. Да что же такое, попал в девятнадцатый век и здесь у меня начинаются проблемы с власть имущими …
Нужно почитать местные законы, в особенности Уголовный Кодекс, что тут можно, а что нельзя.
Бричка мчала по равнине, по краям от дороги виднелись зеленые лепестки степных тюльпанов, которые уже отцвели. Вдали серебрилась широкая полоска реки и небольшие перелески, чернели невспаханные поля. Я заметил фигуры мужиков, которые ходили по полю с длинными колышками и саженями. Это уже Гаринские поля.
Эх, мужики… вам бы трактора, сеялки, комбайны… У меня много светлых идей, но что я могу дать населению девятнадцатого века? Маловато технической литературы в свое время читал, даже простой радиоприемник не смогу собрать, да и из чего собирать? Хотя можно подумать на досуге, как установить в поместье пару ветряков… главное не расслабляться, не вжиться в роль помещика и не стать равнодушным…
Равнодушие это вообще бич человечества. Сегодня ты прошел и не обратил внимание, как гопники отнимают телефон у тщедушного очкарика, завтра отвернулся и не захотел замечать, как слащавый дяденька на «Мерседесе» предлагает тринадцатилетней девчонке проехаться, а после завезет ее в лесопосадку… Такие вещи нужно видеть и пресекать, иначе что ты за человек? Только жрешь, ходишь, да гадишь… не человек, а биомашина… существо, живущее в свое удовольствие. Нет, никогда не хотел бы я стать равнодушным…
Мы неспешно ехали уже около двух часов, когда я увидел на обочине, недалеко от реки, невысокого мужичка, который старательно перевязывал тряпкой руку ревущему мальцу.
– Останови, Герасим! – приказал я.
Когда мы приблизились и бричка остановилась, я строго спросил:
– Что случилось?
Мужик слегка поклонился.
– Барин, сын сетку проверял у коряги, да сильно порезался об ракушки… все кровью забрызгал…
Малец хныкал, приобняв здоровой рукой отца. Совсем малой, лет шести. Штанишки в пятнах от крови.
– Да мы тут недалече, из Андреевки…– мужичок показал на домики под холмом.– Как доберемся – бабка ему руку зашьет…
– Садитесь в бричку! – приказал я.
– Барин,– пролепетал приказчик.– Доберутся они, тут две версты, не больше…
– Двигайся!
Я помог мальчонке и мужику сесть на бричку, ошарашенный Прохор прижался сбоку. Однако я уже не помещался.
Прохор хотел спрыгнуть, но я покачал головой и надел свой цилиндр на приказчика:
– Довезете их до Андреевки и вернетесь. Я здесь пока подожду. Полюбуюсь на местные пейзажи…
Как только бричка уехала, я спустился по откосу к реке. Берег песчаный. Спуск не слишком крутой, но и не пологий. Над рекой склонилась плакучая ива. Злополучная коряга чернела в семи шагах от берега, там же я заметил порванные сети. От воды тянулась полоска подсохшей крови, наверняка малец и вправду сильно порезался, хорошо отец оказался рядом.
Я присел на корточки перед водой. Эх, надо как-нибудь посидеть с удочкой на берегу. Наверняка рыбы в реке немерено, никто здесь еще не знает об электроудочках и прочих варварских способах ловли…
На противоположном берегу, из камыша, показалась длинная серая цапля, она вздрогнула, увидев меня, хлопнула большими крыльями и тут же устремилась в высь.
Рыба так и плескалась на речной глади. Посреди реки, почти на поверхности, проплыли две огромные белуги, показав широкие спины. Ну и звери здесь водятся! Однако где же Герасим с Прохором? До Андреевки и вправду не больше двух верст, прошло уже почти полчаса, давно уже должны вернуться.
По берегу брели два мужика. Они заметили меня и слегка прибавили шаг. Интересно, чьи это? Гаринские или генеральши Поповой? Мы уже верст тринадцать от поместья отмахали…
Мужики быстро подходили. Оба невысокие и какие-то грязноватые. Один безбородый и смуглый, я сразу назвал его Метис. Второй с жидкой бороденкой и кудрявый. Оба лет тридцати.
Метис улыбнулся:
– Митяй, жирная нам нынче птица попалась, ты как в воду смотрел!
Что-то здесь не так. Я неожиданно почувствовал острую угрозу, исходящую от путников… ага, привык что все кланяются и расслабился.
Когда они приблизились, кудрявый неожиданно гаркнул:
– Барин, камзол скидай, деньги и часы бросай на землю. И беги отсель подальше…
Он медленно достал большой нож из-за спины.
Я посмотрел на его невозмутимое лицо и жесткие носогубные складки. Мужик точно не шутил и нож у него внушительный: широкое длинное лезвие с острой заточкой.
Метис достал из кармана небольшой шипастый кистень и осклабился, показав желтые неровные зубы.
Я пробормотал:
– Мужики, давайте только без крови…
Расстегнул камзол, снял и осторожно положил на землю.
– Теперь деньги и часы!– прохрипел Метис.
И тут я понял, что у меня ни денег, ни часов. Я даже совсем не думал о деньгах, положившись на Прохора. Он вроде взял в город какую-то сумму.
– А нет ничего. Я же налегке прогуляться вышел…
Мужики переглянулись и тут я все понял. Если они действительно разбойники с большой дороги, им не резон оставлять меня в живых. Я видел их лица. А на лицах было все ясно написано. Мне приходилось встречать убийц на зоне и редко кто из них выглядит ангелочком без крылышек. За этими путниками наверняка не одна загубленная душа…
Кудрявый усмехнулся и сделал вид, что пытается спрятать нож за спину. Метис быстро огляделся: нет ли свидетелей, слегка размахивая кистенем. У меня оставалось секунды три-четыре, не больше. Я кинулся первым, когда кудрявый уже заносил нож для удара и вмазал в левый глаз костяшками кулака. Он заорал как павиан в джунглях, выронил нож и сразу присел. Если кто не знает – нужно вогнать костяшки прямо в глазное яблоко, внутренние нервы глаза напрямую соединяются с мозгом. От страшной боли человек иногда даже теряет сознание… Метис не успел развернуться, я сбил его с ног жесткой подсечкой, ударив по икроножной на излом. Когда он упал и тут же попытался встать, я вмазал боковым в челюсть, даже почувствовав легкий хруст. Кистень отбросил ногой. Кудрявый уже протер глаз, из которого сочилась красная густая сукровица и попытался дотянуться до ножа. Я навылет ударил его мыском ботинка по голове. Совершенно негуманно, зато эффективно. Кудрявый крякнул и сразу уткнулся лицом в грязь.
– Ба-рин!!! – с откоса бежали Герасим и Прохор. Однако помощи уже не требовалось.
До
