Авиатор: назад в СССР 9 (СИ) - Дорин Михаил
«Выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня», — доносился из динамика радиоприёмника голос певца по фамилии Гнатюк.
Мои вещи были аккуратно сложены на стуле. Хозяйственная какая, Верочка! Собравшись и заправив постель, я пошёл на кухню.
Костян ещё пускал пузыри, легонько похрапывая на диване. Заглянув в комнату, я увидел фотографии отца Веры, того самого генерала дяди Славы.
Он был в командировках в Африке, если судить по фотографиям с темнокожими военными. Да и на полке стояла коробочка с медалью, у которой колодка была в цветах Ангольского флага, какая-то грамота на португальском языке и отдельно орден Красной Звезды. Видимо, генерал Вячеслав Владимирович Полосов был в Анголе военным советником.
Имя отца Веры я смог прочитать на той самой грамоте рядом с орденами.
Входная дверь в квартиру открылась и на пороге появилась женщина в военной форме с авоськой фруктов и парой бутылок молока. Не нужно тестов, чтобы понять — передо мной мама Веры.
— Здравствуйте, молодой человек! — радостно воскликнула женщина с румяными от мороза щеками.
— Доброе утро! — кивнул я.
— Да какого хрена! Родя, чего так громко песня играет⁈ Башка болит, — заныл на диване Костян, скидывая одеяло и оставаясь в одних трусах.
Тут-то и заглянула мама Веры в комнату.
— Бардин, быстро прикрылся! — начала она на него ругаться, и Костян накинул на себя одеяло.
— Здравствуйте, Эльвира Павловна. Голова очень болит, так что не надо кричать, — жалобным тоном сказал Костя.
«Завтра будет лучше, чем вчера. Лучше, чем вчера, лучше, чем вчера…» — продолжалась песня про птицу счастья.
— Пошли, Костик. Завтракать будете. И ты, зятёк, тоже, — позвала нас Эльвира Павловна.
Кажется, я попал в эпицентр операции «Женить Веру». Иначе, зачем так меня называть.
Уже выйдя от Полосовых, Костян расспрашивал меня о прошедшей ночи.
— Блин, Серёга! Ну, мы тебе все условия создали. В чём проблема-то была, что у вас ничего не состоялось? — спросил он.
— Наверное, проблема в том, что вы меня в известность не поставили. И вообще, кто это мы и почему ты решил, что всё должно было состояться?
— Ой, ну тебя, — махнул рукой Костян.
Придя домой, я с радостью обнаружил кое-что в кармане брюк. Маленькая записка от Веры была приятной неожиданностью.
— «Твой адрес знаю. Буду писать. Целую, В. В. П.», — вслух прочитал я.
Кажется, не зря сходил.
Отпуск пролетел быстрее, чем я думал. Мысли пришли в порядок. И не всё так плохо стало в личной жизни.
Вера обещала приехать, когда у неё появится время. Её учёба в институте подходила к концу, но преддипломная расслабленность девушке не грозила. Веру взяли на работу в представительство КБ «МиГ» во Владимирске.
В части меня вновь отправили к кадровику, чтобы обсудить вопросы моей должности. Балтин был рад в очередной раз заняться моим проблемным делом.
— Сергей, тебя упорно хотят видеть в Камрани, но наше командование ни в какую тебя отдавать не хочет, — сказал Трефилович. — Командир приказал ждать твоего возвращения, а потом снова к нему на беседу.
Очередной разговор, который уже известно, чем закончится.
Полковник Иванов в своём кабинете опять стоял около форточки и дымил в неё. Как только я вошёл вместе с Трефиловичем, он даже не посмотрел в мою сторону. Продолжал быть невозмутимым наш новый командир полка.
— Родин, с выходом из отпуска, — сказал Иванов и подошёл ко мне, чтобы пожать руку.
— Спасибо, товарищ командир, — быстро ответил я.
— Что решили? Сразу говорю, с вашим переводом можете ко мне не подходить. У меня задача сейчас полк собрать и начать подготовку людей к Афганистану в первую очередь, — с невозмутимым видом сказал Иванов.
Молодец, Павел Егорович! Мол, выбирай из того, что есть. Особых вариантов для продолжения службы мне не оставил.
— Товарищ командир, из всех предложенных вами мне вариантов, я выбираю первый. Остаюсь, — сказал я, выпрямляясь в струнку.
— Вот и молодец! — улыбнулся Иванов, пожимая мне руку. — Теперь другой вопрос, в каком подразделении ты будешь теперь служить?
Иванов объяснил, что полк расширили до четырёх эскадрилий.
— По нехватке личного состава и его специализации, ему либо в родную первую, либо в третью, — сказал Трефилович, листая штатно-должностную книгу.
— В первую однозначно нет, — сказал Иванов.
Странная категоричность от командира, что мне нельзя остаться у себя в эскадрилье. Возможно, дело в инциденте с Гаврюком. Нас, кто был тогда в составе авиационной группы Шинданда, решено друг от друга развести по разным подразделениям. В открытую Павел Егорович об этом не скажет.
— Как раз таки я бы именно туда и рекомендовал его назначить. Там совсем печальная ситуация, — покачал головой Трефилович.
— У нас же были молодые лейтенанты? Плюс перевели к нам с Бокайды и Зары нескольких человек, — поинтересовался Иванов.
— Да, но это всего четыре человека. Плюс, ситуация с Гнётовым требует разъяснения. Буянов почти на пенсии…
— Ладно, Сергей Трефилович, — махнул рукой Иванов и внимательно посмотрел на меня. — Тогда в первую пойдёшь.
Ну и опять выбрать мне не дали. Да я и не собирался. В первую эскадрилью должны были «прийти» МиГ-29. Как раз то, что мне и нужно.
Прошёл ещё месяц, и вот я, уже готовый к полётам на МиГ-29, стою на стоянке перед своим первым вылетом на этом уникальном самолёте.
— Сергеич, как там переучивалось? — спросил у меня Бубко, у которого я принимал борт перед полётом.
— Скучно. Практики хотелось, — ответил я, вспоминая, что основную массу практических занятий пришлось проводить в кабине тренажного самолёта.
Вот и сейчас, ко мне пришёл один из липецких инструкторов, которые уже давно откомандированы в Осмон, чтобы подготовить нас к самостоятельным вылетам.
— С системой «Экран» разобрался? — спросил инструктор, наблюдая, как я проговариваю все действия на случай отказа одного двигателя.
— Да. Хорошая вещь, кстати, — ответил я, проверяя работу небольшого табло справа на центральной панели.
— У тебя большой налёт на МиГ-21? — спросил он, поправив мне лямку подвесной системы.
— Да. Второй класс, как никак, — улыбнулся я, надевая шлем.
— В первом полёте не лихач. Спокойно выполни несколько кругов с проходом.
— У меня ещё конвейер по плану, — сказал я.
— Сделаешь, но только сначала примерься. Самолёт почувствуй. Это не «балалайка» всё-таки, — улыбнулся липчанин и слез по стремянке на бетонку.
Проверил всё необходимое оборудование перед началом запуска, особенно тот самый индикатор системы «Экран». На нём высветилось подтверждение о готовности к работе.
— 505й, добрый день! Запуск прошу, — запросил я в эфир разрешение.
— 505й, добрый! Разрешил запуск, — весело ответил мне руководитель полётами.
— От фонаря! — крикнул я и переставил ручку закрытия в крайнее переднее положение.
— Есть, от фонаря! — услышал я радостный голос Бубко, который надел шлемофон, готовясь вместе со мной к запуску.
Прозрачная капсула опустилась и загерметизировала кабину. Сразу пропал посторонний шум, а на панели погасло табло «Запри фонарь».
Немного не по себе, что теперь не нужно самому рукой опускать фонарь. Движутся вперёд технологии!
Рычаг управления двигателем ходит легко, и во всех положениях спокойно фиксируется. Вот теперь можно запускать двигатели. А их теперь здесь целых два!
Нажал на кнопку «Запуск на земле» и тут же загорелось табло «Запуск левого». Температура и обороты начали расти. Ощущение несколько иное, чем на МиГ-21.
Техник всё время со мной на связи, контролируя мои доклады. Механизацию крыла проверил, отклоняется плавно. Ход педалей аналогичный. На табло загорелось «Выпусти закрылки». Техники быстро убрали колодки из-под колёс. Проверил тормоза и обороты двигателя, при которых самолёт удерживается на месте.
— Магнит, 505й, прошу вырулить, — запросил я и получил разрешение на руление.
