Рейдер (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич
Глава 8
Больно и хочется пить. Монах доминиканец поит нас водой только по вечерам, еды нам не положено, мы назидание для всех врагов алжирского дея. И воду-то нам дают, только для того, чтобы мы промучились подольше. Рук я уже почти не чувствую, конечности, растянутые в стороны, адски болят, боль пропадает только в краткие моменты, когда я впадаю в беспамятство, но это бывает редко. Мой тренированный организм сопротивляется, не желая принимать неизбежное. Я схожу с ума, кажется ещё немного и всё — обратного пути уже не будет. Днём солнце нещадно жарит голую кожу, порывая тела волдырями, а ночью наступает царство москитов, от которых нет спасения. Повязка на голове ссохлась от запёкшейся крови, сдавливая череп и вырывая волосы, раны воспалились. Да ещё этот монах, который беспрерывно бубнит молитвы, стоя на коленях возле наших крестов…
Крестов всего двенадцать, и на двух из них уже гниющие трупы. Я завидую Сидору, который редко бывает в сознании. Его крест рядом. Большой, деревянный косой крест, установленный на крепостной стене (что бы всем было хорошо видно), к которому привязан израненный казацкий сотник. Мы повторяем судьбу Андрея, который и дал название этому орудию пыток.
Наш последний бой дорого дался пиратам. Зажать нас смогли только на галеасе. Первая галера была очищена от мавров в рекордные сроки. Никто из моего экипажа не праздновал труса, все бились, понимая, что живым не уйдёт никто. Оттого и была наша внезапная атака такой жестокой. Моряки падали один за другим, забирая с собой на тот свет всех, до кого смогут дотянуться. Мы переступали через их тела и шли дальше. Не ожидавшие такого сопротивления, берберийские пираты растерялись на какое-то мгновение, и этого нам хватило, чтобы завладеть инициативой. Но бой только начинался. На вторую галеру мы ворвались уже беспорядочной толпой из команды «Шторма» и освобождённых рабов. За нашей спиной огонь начинал пожирать захваченную галеру, становясь погребальным костром для наших павших товарищей. В этот раз нам было куда как сложнее. К борту второй вражеской галеры успели пристать уцелевшие тартаны, и враги были готовы к нашему натеску.
Мавров было больше, один к трём расклад получался, не меньше. Видя, что случилось с первой галерой, мавры предприняли превентивные меры. Все гребцы были безжалостно убиты ещё до того, как мы смогли ворваться на гребную палубу. На скамьях лежали только истекающие кровью трупы. Пополнить наши ряды было некому, нас становилось всё меньше. И всё же мы справилась! Тяжёлый бой, который на вскидку длился больше часа, закончился тем, что в живых на сцепке из трёх кораблей осталось только пятнадцать человек. Самые сильные и удачливые пережили эту бойню. Двенадцать абордажников во главе с Сидором, я и два моряка из моей команды. Бывшие невольники легли все как один. Мы все были ранены и едва стояли на ногах, а к борту подходил последний пиратский корабль…
— Где Ван? — обратился я к Сидору, облокотившись на мачту. Ноги меня почти не держали, из многочисленных порезов текла кровь. Сегодня мною бы гордился Филипп, я сделал всё, что было в моих силах и даже больше. То, что я до сих пор почти цел, было чудо. Кафтан прострелян в нескольких местах, пулей же с меня сбило и треуголку, оставив кровавую борозду на голове. В меня сегодня стреляли раз пять, не меньше, но бог меня миловал. Орудуя саблей и пистолетом, я сражался почти в первых рядах, и до сих пор жив!
— Вана сбросили за борт — поведал мне тяжело дышавший сотник — багром столкнули, в самом начале боя. Утонул, наверное.
— Жаль… — искренне огорчился я. Сегодня погибли многие из тех, кого я знал, и кто был мне близок, но Вана было особенно жалко — есть порох? Мою сумку срезало, хрен теперь найдёшь.
— Этого добра хватает — усмехнулся Сидор, глядя как галеас без единого выстрела приближается к сцепке из кораблей — поджигаем?
— Да — кивнул я — нет смысла ждать. Пока ещё разгорится… Приготовьте факелы, последнюю сволочь надо будет поджечь сразу. Не думаю, что нам там дадут много времени на раскачку. Максимум пару минут и нас уже не будет.
— Согласен — кивнул Сидор — с галеасом нам не справиться.
Когда галеас подошёл к борту галеры, мы не стали ждать, и собрав последние силы сразу же бросились на его палубу и неожиданно не встретили сопротивления.
Я растеряно остановился, не понимая, что тут происходит, и тут в нас полетели стрелы. Именно стрелы, с тупыми наконечниками. Каким-то чудом я и два моряка остались на ногах после первого залпа, и я не стал терять времени.
— Факелы бросай! — заорал я, и швырнул свой в косой парус.
Град ударов обрушился на меня, как минимум одна стрела угодила в голову и сознание покинуло меня.
Когда я пришёл в себя, то мы были уже связаны по рукам и ногам, а в живых нас оставалось всего двенадцать. Мавры шустро тушили очаги пожара и отходили на безопасное расстояние от огромного костра, в который превратились пять сцепившихся кораблей. «Шторм» дорого продал свою жизнь, забрав с собой почти всех своих обидчиков. Разложив нас на палубе, несколько мавров, очевидно когда-то бывших у меня в плену, быстро опознали меня и Сидора. Я не понимал о чём они говорят, но общую суть уловил. Кто-то предлагал покончить с нами прямо на месте, а другие настаивали на том, что такую ценную добычу надо презентовать дею. Конец спору положил пиратский капитан, который пристально посмотрев мне в глаза, уверенно отдал несколько распоряжений.
Нас бережно подняли, и как величайшую ценность перенесли в кормовую надстройку, где даже перевязали и обработали раны. Так я и попал в плен.
Я и Сидор остались на корме, а остальных матросов увели куда-то в другое место. За нами ухаживали и хорошо кормили. Ежедневно судовой доктор осматривал наши раны и делал перевязки. Мы так и оставались в кормовой надстройке, хотя обычно всех пленников мавры бросали в тесную клетку в подводной части галеаса. Здесь содержали людей и скот, захваченный на европейском побережье, там же пришлось томится и моим выжившим матросам. Алжирский галеас на всех парусах возвращался домой, неся дею долгожданную весть, что Виктор Жохов, один из двух братьев корсаров, которые доставили ему столько неприятностей, наконец-то пленён.
Больше десяти дней мы провели в тесной коморке, практически неподвижные. Только два раза в день, утром и вечером, нам развязывали ноги, и выводили на галерную палубу, оправиться. Остальное время мы были заперты в тесном и душном кубрике. Пиратский галеас уходил от места боя каким-то сложным курсом, очевидно (и не без оснований) опасаясь встрече с мальтийскими кораблями.
— Как думаешь, чего с нами будет? — Сидор был ранен сильнее чем я и редко подавал голос, однако несколько дней покоя и хорошей еды привели его в чувство.
— Да хрен его знает — честно ответил я — хотели бы убить, давно бы уже убили. Выкуп, наверное, попросят. Гришка нас будет искать, это без сомнений, только вот это дело не быстрое. Придётся помаяться в тюряге до очередного обмена. Ты же видишь, нас с тобой опознали, мы мать его знаменитости в Алжире! Дорого, наверное, попросят, падлы…
— Ага, а могут и на кол посадить — буркнул Сидор — это как дею шлея под хвост попадёт! Видел я уже такое, когда в Марокко на галерах маялся. Эх, опять не сложилось в бою сгинуть! Откуда только эти лучники взялись… А так-то умирать не страшно, только бы быстро и без мучений. Как вспомню, сколько мы алжирских мавров на тот свет спровадили, так сразу легче на душе становится.
— На кол это хреново! — меня аж передёрнуло — на кол я не хочу!
— Никто не хочет… — вздохнул Сидор — это уже не от нас зависит.
Однажды утром нас разбудили и вывели на палубу. Я зажмурился от яркого света. Сквозь утренний туман белели разбросанные по каменным уступам дома и форты большого восточного города. Хорошо укреплённая крепость. Несколько мавров собирали у гребцов вёсла, прежде чем сойти на берег. Очевидно были уже случаи, когда гребцы, воспользовавшись тем, что большинство команды уходило в порт, угоняли корабли. Вообще в гавани было множество кораблей, и узнать среди них европейских купцов было не так уж и трудно. Алжир торговал с теми европейцами, которые платили за свою безопасность, но все корабли купцов, на время стоянки снимали руль и паруса, и получали их обратно только перед отходом и после тщательного обыска. Мавры не хотели побегов ценных рабов. Гнездо пиратов, про которое я много раз слышал, но ни разу не видел. Алжир, где европейских вероотступников, едва ли не больше чем арабов и турецких войск. По приблизительным подсчётам, рабы составляли до половины населения всего этого города.
