Почтальон (СИ) - Тактарин Ринат

Быстро обшарив оставшиеся шкафы, я стал обладателем бутылки боржоми и упаковки вафель. Надо мной кто–то явно издевался. Нашлась ещё вязаная шапочка, напялив которою, я стал похож на неадекватного ваххабита.

Выход был с южного торца. Лёгкий ветерок принёс запах мертвечины и каких–то нефтепродуктов. Осмотревшись, я пригнулся и с винтовкой наперевес двинулся в западном направлении, нужно было срочно покинуть территорию элеватора, не нравилось мне тут.

За углом стоял помятый бензовоз. Кабина сорвана, а цистерна выглядела так, будто по ней били гигантской кувалдой, сзади что–то блямкнуло и ноги понесли вперёд, резко пахнуло бензином, дыхание перехватило, глаза заслезились, и меня стало качать из стороны в сторону. Не хватало ещё сознание тут потерять, собрав все силы, я бросился в единственный видимый проход, между бензовозом и углом здания, под ногами хлюпало и брызгало, было понятно, что это не вода вовсе.

Какой же ты идиот, можно же было побежать в другую сторону, ведь здесь нужна лишь маленькая искорка и всё, писец котёнку. На последних парах воздуха, я пробежал мимо бензовоза, споткнулся обо что–то, упал, выставив руки перед собой, винтовка ожидаемо бухнулась о металл, заставив меня съёжиться. Пронесло.

Ощутив под собой железную поверхность, которая под пологим углом уходила на верх, я пополз так быстро, как никогда не ползал, да что там, я даже бегал медленнее. В какой–то момент руки с ногами запутались и лицо тут же встретилось с ребристой поверхностью. Всё, сил больше не было. Раздираемые жаждой лёгкие, забирали последние капли. Им нужен воздух. В лицо дунул теплый сухой ветер, и я вдохнул. Какой же кайф, повезло, что поднявшийся лёгкий ветерок, прошёлся через меня в сторону благоухающего бензовоза, воздух был чист.

Так бы и лежал, наслаждаясь жизнью, но тут вспомнилась причина, по которой я сиганул. Резко подскочил, отмечая по ходу, что с координацией почти порядок, чуть подташнивало и слезились глаза, но жить можно, а главное, вокруг никого не видно. Если вспомнить хитрые манёвры того элитника, безопасности, это обстоятельство не гарантировало. Бензовоз был внизу. В слепой панике, я умудрился заползти на разгрузочный пандус. Вот уж воистину, у страха глаза велики.

До забора несколько метров, надо лишь придумать, как преодолеть колючку на нём. Искать обход, когда есть прямая дорога, очень не хотелось. За препятствием начиналась лесопосадка, переходящая в сплошной массив, что–то мне говорило, там будет легче.

Я уже двинулся в сторону забора, размышляя, как бы приспособить поддон и перелезть. Как почувствовал его — скребущее злобное давление на затылок. Разворачиваясь всем телом, я уже знал, кого увижу, и не ошибся. Меня НАШЛИ. Тварь стояла чуть пригнувшись, прямо за бензовозом, возвышаясь над ним на целую грудь, уродливая рогатая голова, была склонена на кошачий охотничий манер, оскаленная пасть демонстрировала внушительные клыки, торчащие в несколько рядов. Маленькие чёрные глазки среди костяных наростов смотрелись нелепо, однако взгляд промораживал до костей.

Увы, тварь не оценивала свои или мои шансы, она размышляла на тему: с какой части моего тела начать обед. Не знаю откуда, но осознание этого, пришло как факт — «ПРИШЛА ВКУСНАЯ ЕДА.» Сбросив оцепенение, я нажал на спуск.

Чпуньк… граната ушла вниз, куда–то под машину, воздух взорвался до её соприкосновения с асфальтом. Взревев, монстр прыгнул. Одновременно мягкая, но сильная рука взрывной волны, толкнула меня спиной вперёд.

— Ааааа! — крик издавался, минуя моё желание, а глаза отмечали, что я лечу. Платформа, на которой только что стоял, потерялась из виду в огненном вихре, мелькнула трава, забор сверкнул колючей проволокой, одинокое дерево и хрясь, с треском влетаю во что–то колючее и податливое. Бумс — мой зад встречается с твердью.

— Сучья жизнь, постоянно что–то происходит, — ворча и потирая отбитый копчик, я вскочил, и тут же припустил в лес.

Где–то за забором ревел и бесновался монстр, вряд ли он сильно ранен, но пока ему не до меня, лучше свалить.

Надо же такому везению случиться, выпустил гранату в бомбу на колёсах, мало того, что выжил, так ещё и через забор перекинуло, беги мол придурок, пока мы добрые.

Метров через триста быстрого бега, пришло понимание, что не всё так гладко, болели ноги, копчик, левое плечо, лицо горело огнём. Потрогав его, я чуть не взвыл, кожа была воспалена и местами кровоточила. Хорошо, хоть шапку эту напялил, иначе ходить бы мне без волос. Осознание от того, что ближайшее время бриться не нужно, облегчения не приносило. Добив бутылку с живчиком двумя глотками, выбросил её и припустил с прежней скоростью. Головную боль никто не отменял, строго раз в полтора–два часа, мне нужно пойло, которого теперь нет. Но динамика местной жизни говорила о том, что всё может измениться в любой момент, как в хорошую, так в плохую сторону.

Бег никогда не был моей сильной стороной, тем более сейчас, когда уже за сорок. Быстрый шаг, это да, но бег… Даже будучи подростком, я не играл в футбол, потому что терпеть не могу бегать, дзюдо да, бокс ещё лучше, можно вообще на месте стоять и лупить противника.

Но сейчас, когда меня может нагнать пятиметровая тварь, боль во всём теле, одышка, всё это такие мелочи, в сравнении с самым дорогим, что у меня есть — жизнью. Я бежал, лавируя между деревьями, перепрыгивая кочки и мелкие канавы. Лес то редел, то становился гуще. Боль не отступала, она усиливалась, но мне было плевать. Я понимал, что убегать, почти, бесполезно, от этой твари не уйти. Но вот это почти, в купе с врождённым упрямством, не давали мне упасть, надежда есть всегда.

Не знаю, сколько это продолжалось, но перепрыгнув очередную канаву, подозрительно похожую на ступеньку, я понял, что лес изменился, из соснового, он вдруг перешёл в дубовый с редкими липами. Значит, кластер сменился, но мне от этого не горячо и не холодно, тварь не заметит границы, а значит надо двигаться дальше.

Продравшись сквозь кустарник, я буквально вывалился на грунтовую дорогу, которой судя по состоянию, пользовались часто. Упершись руками в колени, надсадно дыша, я прислушался… Нет, не показалось, с юга приближался шум мотора. Чуть отдышался и вернулся в кусты. Это может быть кто угодно, так что лучше перебдеть, чем не до бдеть.

Спустя минуту, в поле зрения попала одинокая белая машина. Попытка не пытка. Быстро сложив приклад на трофейной винтовке, я снял ранец, сунул её туда, застегнул штормовку, спрятав тем самым разгрузочный пояс, и осмотрел себя. Только приоделся, а уже опять оборванец. Вероятность, что меня подберут минимальная, но рискнуть стоило. Отбросив сомнения и сделав, как мне казалось благодушное лицо, я вышел на дорогу.

Белая нива–пятидверка приближалась. Сквозь лобовое стекло, было видно только одного человека — водителя. Вопреки моим опасениям, скорость он не прибавил, а напротив, вильнул в мою сторону и поравнявшись остановился. Пригнувшись, я заглянул в салон. Под семьдесят, но на вид довольно крепкий, чёрная ряса, седая борода, умные глаза смотрели с интересом и толикой сочувствия.

— Здравствуй, батюшка! — повезло, этот человек не может бросить, в принципе.

— И тебе не хворать сынок, ты откуда такой красивый? — приятный низкий баритон с характерной буквой О.

— Долго рассказывать батюшка, до города подбросишь?

— Отчего же не подбросить, чай не на горбу понесу, садись.

Машина тронулась, как только я уселся на переднее сидение.

— Отец Дионисий, — представился священник, протягивая руку.

— Кнут, — ответил я, пожимая неожиданно крепкую сухую ладонь.

«Почему я сказал Кнут? Ведь я же… вот чёрт!» Прошлое имя, всплыло не сразу, словно что–то старое и не особо нужное. А ведь всего–то пару дней прошло.

Как не странно, но отец Дионисий не удивился ни моей кличке, ни обгорело отбитому виду, возможно, принял за должное или просто виду не подал.

— Был мне сегодня странный сон… — произнёс священник, не отрывая глаз от дороги — Будто мир изменился, — тут он бросил на меня, короткий пронзительный взгляд.