Андрей Посняков - Посол Господина Великого
Резко распахнулась дверь.
— Олег Иваныч… ой!..
Вбежавший в каюту Гришаня сконфуженно отвернулся.
— Что, отроче, жен не видал безодежных? — поплотней укрываясь плащом, засмеялась Софья. — Ну, повернись, теперь можно. Зачем прибежал-то?
— В море паруса чужие, Михель-юнга разглядел. Иоганн Олега Иваныча кличет на палубу-от…
— Скажи, сейчас буду.
Выбравшись из-под плаща, Олег Иваныч принялся одеваться.
— Не видал я жен, как же, — выходя на палубу, бурчал себе под нос Гришаня. — Не столь уж и много прошло времени-то… Ох, матушка-игуменья… Интерес большой — чтоб она со мной тогда в обители сделала?
В море, прямо по ходу судов, у горизонта, меж изумрудно-синих вздымающихся волн угрожающе белели паруса… Почему угрожающе? А потому что любой парус в то время представлял собой опасность! Тем более — в этих местах. Хоть и разбили ливонцы ликеделлеров, да и законы против пиратства были приняты куда как строгие, а все не унимались, супостаты. Рыскали, словно оборотни-волкодлаки — с утра он почтенный купец, к вечеру — разбойник с алчно горящим взором, утром опять купец. Поди его, вылови, когда и коронованные особы нередко в покровителях ходят, свою долю имея, и — знамо дело — в каждом порту свои люди. Судя по приближающемуся флоту — были такие осведомители и в Нарве, больно уж уверенно шли суда. Словно знали, где именно и кого встретят. Словно? Да стопудово знали, к бабке не ходи! Вот и шли наперерез, нагло да уверенно.
— Один… Два… Четыре…
Забравшийся в «сорочье гнездо» юнга Михель громко считал чужие суда, с каждой минутой становившиеся все ближе… уже настолько ближе, что можно было с полной уверенностью говорить о классе кораблей.
— Семь… Восемь… Одиннадцать…
Команда «Благословенной Марты» проворно забегала по палубе. Готовили бомбарды и кулеврины, подтаскивали ближе к бортам дротики и стрелы, надевали кирасы и шлемы. Готовились. Кое-кто украдкой крестился.
— Тринадцать… Четырнадцать… Пятнадцать… Пятнадцать больших кораблей, герр Штюрмер! И с десяток маленьких!
По приказу капитана втащили на борт привязанную за кормой разъездную лодку — кимбу.
— А может, уйдем? — Олег Иваныч вопросительно посмотрел на капитана.
Тот отрицательно покачал головой, ответил на ломаном русском:
— Нет, не уйдем, герр Олег. Ветер переменился. Пока будем разворачиваться, нас легко догонят. Лучше будем готовы к худшему! Эй, ребята, а ну тащите на корму жаровню да калите камни! Будем драться, господин Олег, и, быть может, небеса дадут нам победу.
Когда чужие корабли приблизились, так что можно стало рассмотреть ванты, в их намерениях ни у кого не осталось сомнений. Пиратские корабли выстроились в одну линию, так же построились и обороняющиеся. Два пиратских холька с высокими надстройками оказались напротив флагмана, остальные тоже разобрали себе по судну. Судя по всему, на бедную «Благословенную Марту» собрались броситься сразу четверо: пара больших двухмачтовых коггов, водоизмещением около ста пятидесяти ластов — чуть поменьше, чем корабль капитана Штюрмера, — и еще два мелких суденышка, шаставших меж остальных судов, словно шакалы.
Неожиданно ударил гром — выстрелили бомбарды флагмана. С жутким воем пролетев по пологой кривой, каменные каленые ядра подняли тучу брызг у левого борта пиратского холька.
В белый свет — как в копеечку!
Второй залп оказался удачней — судя по громким угрожающим воплям собравшихся на абордаж пиратов — на этот раз ядра вполне достигли цели.
Вооруженные матросы капитана Штюрмера давно уже заняли свои места у бортов «Благословенной Марты». Враги приближались. Их паруса и флаги были — по традиции — украшены самыми немыслимыми гербами, большей частью — крестами, а также лилиями, единорогами, леопардами и еще многими другими непонятными животными с зубастыми пастями и вздыбленными, как в период течки, хвостами.
Пиратские когги обходили «Благословенную Марту» с бортов, прижимаясь все ближе. Напрасно стреляли бомбарды: нет, хотя они и могли вызвать панику на атакующем корабле, или, в лучшем случае, повалить мачту, но проделать в борту судна достаточную для потопления дырку — кишка тонка, вернее — калибр маловат, что поделать.
Пушки пиратов тоже не молчали, стлался над самой водой черный пороховой дым, стоял такой грохот, словно рядом забивали сваи. Установленные с бортов кулеврины и бомбарды опасно сближавшихся с «Мартой» пиратов выплюнули огонь. Выпущенные ядра порвали кое-где такелаж — паруса давно уже были предусмотрительно опущены — несколько штук попало в корпус.
Черт с ними — не такой корабль добрый ганзейский когг, чтобы пойти ко дну от подобных пустяковин!
— Почему они не стреляют по палубе? — поигрывая тяжелой секирой, хмуро пробурчал себе под нос капитан Штюрмер. — И совсем не мечут стрел, не считая тех, что попали в «сорочье гнездо». Странно все это… странно.
Размышлять о словах капитана было некогда. С пиратских коггов одновременно метнули абордажные крючья. С двух сторон сдавили, сволочи. Полетели в нападавших камни и стрелы, те скалили зубы, терпели, но в ответ почему-то не стреляли.
Хэк!!!
Скалой выросли за бортом высокие надстройки пирата. Рвали снасти стальные абордажные крючья. Жутко заверещав, пираты бросились в бой. Их было человек сорок — ровно в два раза больше, чем вся команда Штюрмера — вооружены секирами, копьями и короткими широкими мечами… кирасы, кольчуги, шлемы…
Хэк!!!
С жутким скрежетом столкнулось железо. Меч на меч, удар на удар. Хриплые стоны и ругань. Кто-то полетел за борт — там его давно уже поджидали шакалы — мелкие кораблишки. Подбирали своих, принимали на копья врагов.
Олег Иваныч, вооруженный узким мечом — жаль, затерялась в лесах под Псковом шпага, — действовал плечом к плечу с капитаном. А уж тот орудовал секирой с полным знанием дела — летели по сторонам кровавые отшметки, на палубе перед Штюрмером росла гора трупов. Что и сказать — наверняка бил, куда и делась обычная его неторопливость. Удар — расколотый вместе со шлемом череп, удар — перебитые плечи, отрубленные руки. Его уже стали побаиваться, подтаскивали поближе кулеврину… Ага, прицелитесь, как же! Будет кэп стоять, вас, дураков, дожидаться. Рявкнув, кулеврина выплюнула ядро, со свистом пронесшееся мимо Олегова уха. Позади послышался короткий стон — хватаясь за живот, упал на палубу один из матросов. Не помогла и кольчуга. Словно рыба, он ловил воздух губами, пытаясь что-то сказать, пока кто-то милосердный не нанес умирающему смертельный удар в шею.
— Иваныч, сзади!
Олег вовремя обернулся — позади, с занесенной над головой устрашающих размеров секирой, уже подбирался к нему высоченный детина в блестящем, заляпанном кровью, панцире, с голыми, по плечи, руками.
Хладнокровно дождавшись, когда блестящее лезвие секиры пойдет вниз, набирая разгон и силу, Олег Иваныч спокойно сделал шаг в сторону и провел удар в горло. Удивленно вытаращив глаза, детина повалился вслед за секирой. Он умер, еще не успев упасть, — Олег бил наверняка.
Обернувшись, поблагодарил:
— Спасибо, Гриша!
Тут же отбил направленный в лицо меч. Пират попятился, на ходу принимая боевую стойку — выставил вперед левую ногу и несколько наклонил вперед туловище в начищенном панцире. Правую руку с узким мечом разбойник отвел назад, примериваясь для удара. По всем ухваткам его, по уверенной стойке, по холодному блеску в глазах под открытым шлемом Олег Иваныч почуял достойного соперника. Что ж… Как говорится: Ан гард! — К бою!
И пират не обманул его ожиданий. Сделав несколько широких маховых движений мечом над головой, вынудил Олега сдвинуться в сторону, туда, где палуба была скользкой от крови. Хорошо, Олег Иваныч вовремя заметил это. Однако пират совсем не хотел дать ему время для смены позиции — зря, что ли, загонял на скользкое место? Неуловимым движением он чуть повернул меч и с ходу нанес страшный удар сверху вниз, целя в голову и плечи… Немецкая тактика… Те любят бить в голову.
Холодная сталь с силой разрезала воздух.
Опасаясь за целостность своего клинка, Олег Иваныч просто уклонился от удара, отойдя чуть вправо, и, в свою очередь, сделал быстрый обманный финт в направлении левой руки противника. Ну, что ж ты? Давай, защищайся, контратакуй… Ага!
Пират быстро переместился влево, уклонился и, отбив клинок Олега, молниеносно нанес рубящий горизонтальный удар по туловищу соперника… то есть сделал то, что и ожидал Олег Иваныч, который, без особого труда парировав удар, быстро перешел в рипост — ответную атаку… которая и на этот раз оказалась ложной… За ней тут же последовала другая… Целя острием в лицо пирата, Олег Иваныч заставил его нервничать, переживать, ошибаться… Наконец тот ушел в глухую защиту и попятился, отступив на два шага, в недоумении ожидая от врага любой пакости. Хороший фехтовальщик всегда маскирует свои атаки — Олег Иваныч хорошо помнил это правило французской школы. Противник измотан и ошарашен? Тем лучше… Алле! Обманный финт влево… отбив… А сила-то у пирата уже не та! Финт вправо… отбив… А вот теперь пора! На, получи, фашист, гранату!
