Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ) - Смолин Павел

– Ты же говорил, что переезд к концу недели? – не понял я.

– Все упиралось в наличность. Та семья готова съезжать в любой момент. Их дочь на Хоккайдо давно их ждет, – объяснил батя. Надо будет озаботиться перемещением денег из тайника куда‑нибудь.

– А ты читал мое ранобэ? – задал я гораздо более интересующий меня вопрос. Отец нахмурился.

– Я не смог заставить себя прочесть дальше первых нескольких страниц. Извини, сын, это слишком мерзко, – покачал он головой, – Знаешь, если бы Есикава‑сан не заверила меня, что ты четко осознаешь грань между вымыслом и реальностью, я бы занервничал. Ты ведь осознаешь? – смерил он меня испытующим взглядом.

Я хохотнул. Батя взял не то ранобэ.

– Конечно осознаю, – кивнул я, – Я плохо объяснил, надо было почитать другое. Сейчас.

Сходив в комнату, отвесил крутящейся перед зеркалом в новом синем платье Чико комплимент, достал из ящика стола «Звездные врата», вернулся на кухню.

– Надо было читать вот это! – положил я перед ним листочки.

– Хо, пишешь сразу два? – сделал он правильный вывод.

– Ага, – кивнул я, – Кстати, раз уж мы переезжаем, не подскажешь, куда я могу деть три десятка томов «Гандама»?

– Да просто выкинь, – махнул рукой отец.

– Это было бы неуважением по отношению к прежнему Иоши, – отверг я легкий путь.

– У нас в «Хонде» некоторые сотрудники читают мангу во время перерывов, поэтому завтра я могу отвезти «Гандама» туда. Оставлю в комнате отдыха. Такой вариант тебя устроит?

– Вполне. Спасибо, бать, – кивнул я, – А ты открыл на меня счет в банке? Мне же уже шестнадцать!

– Точно! Совсем забыл о твоем дне рождения, – вздохнул отец.

– Не переживай, подарок‑то был, – улыбнулся я, имея ввиду видеомагнитофон.

– Открою счет завтра. Правда, пользоваться ты им все равно не сможешь до совершеннолетия.

Отстой. Какая же Япония в этом плане неудобная! Кивнув, вернулся в гостиную, закончил описывать ММА. Отдам проект Танимуре завтра – не очень хочется объяснять отцу что, как и куда. Отнес листочки в комнату. В этот раз Чико примеряла зеленую юбочку и зеленую футболку.

– Братик, я похожа на сестренку Хэруки? – спросила она, покрутившись передо мной.

– Разве что цветом и красотой, – улыбнулся я.

– И все? – надулась Чико.

– А еще ты тоже хорошо поешь, – выделил я еще одну похвалу. Сестренке хватило, и она счастливо засмеялась.

Я поприседал, покачал пресс. Нагрузка давалась уже легче. Приятно ощущать прогресс. Скорее бы заросла рука, чтобы взяться за дело всерьез. Попадись мне Канеки через полгодика… Впрочем, лучше не надо. Не хочу пачкать руки о такое дерьмо.

Пока я шел по пути машины, девочка прибрала одежду в шкаф, натянула на себя футболку с Гандамом, и мы вместе спустились вниз. На кухне батя в одной руке держал куриное крылышко, а второй перелистывал листочек. Я не переживал – высокоуровневый корпоративный дрон явно может работать с бумагами в любых условиях, не пачкая их жирными пятнами.

– Папа, я тоже хочу курочки! – заявила Чико. Отец оторвал взгляд от текста, улыбнулся ей и пододвинул ведро на середину стола. Переведя на меня взгляд, сказал:

– А вот это уже гораздо лучше! Йонагуни, да? Знаешь, там довольно дешевая недвижимость. Как смотришь на то, чтобы обменять этот дом, – он обвел рукой наше нынешнее обиталище, – На что‑нибудь там?

– Хо, дом на Окинаве? – обрадовался я, – А можно будет взять с собой друзей, когда поедем туда? – спросил я.

– Конечно! – кивнул батя.

Офигенно! Пляжный эпизод не за горами!

– Чико, хочешь на море? – спросил я сестренку.

– Хочу! – подняла она ручки вверх.

– А почему там дешевая недвижимость? Я думал, там курорт и все дорого, – решился я задать бака‑гайдзинский вопрос.

– Это же глухомань, – пожал плечами батя, – Никто не хочет жить в отрыве от цивилизации. Там нет работы, мало школ. А Йонагуни – так вообще самая глубинка. Кроме того, можно изрядно сэкономить, выбрав дом в одном из поселков, где живет много американцев. Наши там жить не любят, но я лишен таких предрассудков. Да и дома у американцев получше – из кирпича и просторные, – выдал батя отвратительно непатриотичное объяснение. Командировки не прошли даром.

– Что ж, уверен, ты все сделаешь, как надо, – улыбнулся я. Отцу явно понравилось такое доверие, – Кстати об иностранном – купишь в новый дом нормальную гайдзинскую духовку? – попросил я.

– Не проблема, – пожал плечами батя, снова углубляясь в текст.

– Тортик! – подала голосочек хрумкающая курочку Чико.

– Хо, конечно духовка нужна нам в первую очередь для тортиков! – умилился я.

– Нет! Мы так и не назвали тот тортик! – покачала головой сестренка.

Батя недоуменно поднял бровь, а я хлопнул себя по лбу. Точно! «Радужный» совсем вылетел у меня из головы. Открыв холодильник, достал оттуда зеленую коробку для бенто – именно в нее я спрятал последний кусочек как раз для такого случая.

– Никогда не видел такого торта, – поправил очки отец.

– Это потому что он новый! Мы придумали его вместе с братиком! – пояснила Чико, – Теперь надо придумать название.

– Если новый, тогда может быть «Хон…» – споткнувшись о мой осуждающий взгляд отец замялся.

– Для «Хонды» я придумаю другой, не переживай, – успокоил я его.

– У меня появились друзья. Они все разные, как слои этого тортика, поэтому его нужно назвать «Дружба»! – выкатила вариант Чико.

Вспомнив, к чему однажды придет мир относительно радуги, и как двусмысленно в связи с этим будет звучать название «Дружба», я поморщился, но сестренка выглядела такой счастливой и смотрела с такой надеждой, что я просто не мог ей отказать:

– Что ж, отныне этот торт будет называться «Дружба»! – подвел я итог.

– Хорошее название! – не осталось выбора и у отца.

Сходив в комнату, принес рецепт торта и вручил отцу с просьбой:

– Зарегистрируешь рецепт? Авторами должны быть я и Чико.

– Без проблем. Сколько миллиардов я должен запросить у ликующих кондитеров мира? – ехидно подколол меня батя, принимая листочек.

Я хохотнул.

– Раз уж это теперь «Дружба» – нисколько!

* * *

С утра, воспользовавшись временным промежутком между отъездом отца на работу и приходом Есикавы‑сан, переложил деньги из тайника в рюкзак. Надеюсь, в него никто не полезет.

Во время пробежки с телохранителем, покинув жилой район, огляделся и спросил:

– Танимура‑сан, могу я попросить вас об одолжении?

Телохранитель поднял бровь.

– У вас очень звучное имя, могу я грубо окликнуть вас? Я понимаю, что это наглая просьба, но я был бы вам очень благодарен.

– Мне все равно, – пожал он плечами.

Я отошел на пару шагов, набрал в грудь воздуха:

– ОЙ, ТАНИМУРРРРРРА! – на манер якудзы из фильмов Китаны заорал я. Танимура и бровью не повел, а я получил колоссальное удовольствие. Поблагодарив телохранителя, добежал до дома и там отдал ему ММА‑листочки. Вскоре пришла няня, и я с удивлением понял, что очень рад ее видеть. Привязался.

«Школьный» отрезок понедельника прошел как обычно, если не считать краснеющую при каждом моем взгляде на нее Хэруки и машину полиции у школы. Демонстративно усилили бдительность, какие молодцы. В литературном клубе президент читала нам свою книгу – внезапно было довольно интересно, хотя мне не давала покоя очевидность сюжетных поворотов и «плоскость» персонажей. Решил поговорить с ней об этом во вторник, а пока угостил свежей большой порцией «Биочервя». Попринимав звонки, с удовольствием записал последнюю на сегодня, 493‑ю заявку. К концу недели будет уже больше тысячи! Это ли не грандиозный успех нашего литературного клуба?

Вернувшись домой, застал упаковывающих вещи в коробки Чико и Есикаву‑сан.

– Ты голоден? – спросила меня последняя, – Я приготовила рыбу терияки с лапшой.

Черт, совсем забыл после школы зайти и поесть нормально. Придется кушать рыбу терияки. Впрочем, было вкусно – Есикава‑сан, как всегда, на высоте. После обеда принялся помогать паковать вещи.