"Фантастика 2023-183". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Леженда Валентин
Стоп! Я помотал головой. Стоп… А откуда он может знать точно?
– Думаешь или уверен?
– Знаю, – сказал Виктор.
Чертов самодур! Вечно-то у него на все вопросы есть ответы, даже когда он не может знать!
– Как это ты можешь…
– Видел, – сквозь зубы проговорил он, продолжая глядеть в темноту перед собой.
Видел… Как он мог видеть?
– Я как раз занимался с его девочкой, – заговорил Виктор, – когда… – Он сжал губы и замолчал.
А я почувствовал, как лицо заливает жар.
– Ты… Ты был с ним?.. Когда они…
Виктор молчал.
– И ты бросил? Бросил его?!
Я крутанулся, целя правым кулаком ему в лицо, но все тело было какое-то чужое, непослушное… он легко перехватил мой удар. Сжал меня за запястья, вцепился двумя руками – здоровый, за метр девяносто и под сто кило, – и встряхнул меня так, что зубы клацнули.
– Ну ты!!! – Он дышал мне в лицо, и вдруг оказалось, что вечно смешливые карие глаза почти обжигают. Оказывается, под вечной ухмылкой было что-то настоящее. Там была ярость – и там была боль. – Что ты знаешь, а?! Что – ты – знаешь?! – Он еле сдерживался, я чувствовал это. – Как дал бы! Да… инвалид, б-битый, да недостреленный… Уймись, понял?
Он толкнул меня обратно в кресло. Отвернулся и уставился в свое окно. На скулах играли желваки.
– Ты его бросил, – сказал я.
– Они окружили дом.
– Вот именно… А ты его бросил.
Бросил Старика. Беспомощного в этом его инвалидном кресле. Одного, окруженного этими пурпурными и гривастой! Бросил без единого шанса!
– Ты мог его вытащить. Должен был вытащить!
– Не знаю, мог ли я его вытащить… – глухо проговорил Виктор. – Они окружили дом, пять машин, а потом еще эта сука… Да не в том дело! – Он вдруг врезал себе по колену. – Не в том дело, понимаешь?!
Он повернулся ко мне. На его лице не было злобы, одно лишь глухое отчаяние.
– Я бы потащил его, даже если бы точно знал, что нам двоим не выбраться. Все равно потащил бы.
– Так почему же ты здесь?..
– А ты, оказывается, маленький, жестокий щенок, Крамер, – прищурился Виктор. Отвернулся в темноту. Вздохнул. – Почему я здесь… Он сам не пошел со мной. Вцепился в эту свою девочку и не пошел.
– Ну да, конечно, – ухмыльнулся я. – Он дал тебе оправдание, чтобы ты мог сбежать, и ты тут же вцепился в эту соломинку! И сбежал как последний…
– Не мели чепухи, Храмовник, – неожиданно спокойно сказал Виктор. Снисходительность вернулась на его лицо, непрошибаемая самоуверенность. – Вот уж чего Старик не стал бы делать, так это играть в такое тупорылое благородство.
– Но…
– Да сиди ты! – отмахнулся он. – Сиди и слушай, если сам думать не научился! – Он повернулся ко мне и заговорил медленно и терпеливо, будто ребенку объяснял: – Это все сказки с геройством для горячих щенков вроде тебя. А Старик… Он жизнь на это положил. Понимаешь? Жизнь. Всю свою жизнь. Ради того чтобы этих сук резать. Это было для него важнее всего. Понимаешь? А теперь подумай: что можем ты или я по сравнению с ним? Подумал? Если бы ему пришлось выбирать между тем, чтобы я бежал один, без него, и точно спасся – или чтобы мы выбирались вдвоем, с призрачными шансами уйти, хотя бы и одним к ста… – Виктор усмехнулся, заглядывая мне в глаза. – Нет, Крамер. В сопливое геройство он играть не стал бы. Он бы вцепился мне в шею своей клешней как краб и заставил бы меня тащить его оттуда. На коляске или на своем хребте, если не получится на коляске. А потребуется, так хоть на карачках с ним на шее.
– Но… – Я помотал головой. – Ты же сам говоришь, что у вас был шанс уйти!
– Да я тебе говорю: не в том дело! Не в том, понимаешь? Вдвоем мы, может быть, и выбрались бы. Вдвоем… Девочка эта его чертова, сирена увечная! Не брошу, и все тут…
– Да что ты мне про эту девочку?! – не выдержал я. – Ну и бросили бы ее, на фиг! Что мы, мало паучих кончили после этой девочки? Ну не убили бы одну из следующих, а просверлили бы ей лоб, или что там еще надо! Другую точно такую же сделали бы, а то и получше! – Господи, как только ему самому-то это все не очевидно?! – Это же…
Я осекся.
Виктор очень внимательно посмотрел на меня. Без злости, без раздражения. Наоборот, с каким-то редкостным интересом. Изучая.
– Что? – спросил я, поежившись.
Он вдруг рассмеялся. Смехом обреченного.
– Дур-рак… – почти ласково выговорил он. – Ты что, в самом деле… О-о господи… Крамер, какой же ты еще щенок, а…
И на этот раз его фирменная улыбочка действительно взбесила меня:
– Ты можешь нормально говорить?!
– Да если бы в этом было дело – поймать еще одну паучиху и довести ее до кондиции тренажера… – Виктор покачал головой, все разглядывая меня, и безнадежно цокнул языком. – Ох, Крамер, какой ты все-таки еще щенок… Зубастый, жестокий, но глупый щенок… Ты что, ни разу в заднюю комнату не заглядывал?
Я нахмурился:
– Что за задняя комната?
– Ну за разделочной! Или ты ее только в разделочной и видел, на столе?
– Ну да… – На столе. В разделочной. Я никак не мог понять, про какую заднюю комнату он говорит.
– За столом дверь. А за ней еще почти полдома.
– Ну да. – Я пожал плечами. – Где-то же должны стоять клетки с крысами…
– О боже! Ну ты и идиот, Храмовник! Да при чем тут крысы? Ты что, думаешь, что она всю жизнь на этом столе лежала? Целыми сутками?
Хм… Да я даже не задумывался об этом…
– За крысярней, дальше по коридору, ее комната… Или ты даже в крысярню не заглядывал?
– Нет…
– Тьфу! – от души выдал Виктор. – И вот с этим щенком… За что? – закатил он глаза. – Господи боже мой, за что?
Я сидел и молчал, переваривая. Старик… И эта… Неужели Старик…
Девочка… Я-то думал, он шутит. Как с любимым молотком. Даже палач, наверно, с нежностью относится к своему топору…
Но…
– Он бы не ушел без нее. А втроем нам было уж точно не проскользнуть незаметно.
– И ты оставил его…
– И я оставил его, – сказал Виктор. – Их.
Я потер лоб.
Мне вдруг стало жарко. Я чувствовал, что уши горят. Он оставил там Старика и думает, что Старик мертв. Но… Он оставил его живым… Живым.
– А ты точно знаешь, что они его убили?
Виктор поглядел на меня.
– Она, – уточнил я. – А если она взяла его живым?..
– Нет, – мотнул головой Виктор. – Не могла.
О черт! Опять эта безапелляционность, словно он знает все на свете, как Господь Бог!
– Но ты же не видел, как они его взяли! Он же наверняка прикрывал тебя, когда ты бежал! Так откуда же ты…
– И девочка, – сказал Виктор.
– Что?
– Старик и его девочка. Они вместе прикрывали, пока я уходил. Она помогала ему держаться, когда та сука начала нас дрючить.
– Девочка?.. Помогала ему?.. Да она же вроде даже думать не умеет… Она же…
Виктор опять отвернулся от меня и вздохнул.
– Ох, ну и щенок… – Он безнадежно покачал головой. И вдруг взорвался: – Да при чем здесь – думать?! Она его на эмоциях защищала, без всякого думать! Чувствовала, что он в опасности, и прикрывала от той суки насколько могла! Помогала держаться! – И вдруг сник. Договорил тихо-тихо: – Он думал, мы сможем удержаться… Не хотел ее оставлять, думал, что удержимся… Если бы мы сразу пошли, то я бы его вытащил. А потом… Потом было уже поздно… Потом я его уже никак не мог вытащить…
Он махнул рукой и замолчал.
Я молчал, но смотрел на него. И он чувствовал взгляд. Снова заговорил.
– Он вколол ей этой дряни, чтобы живее была. Прямо из шприца в вену, две дозы сразу. А еще две зарядил в капельницу.
– Две сразу?.. У нее от одной-то чуть жилы не лопались… И еще две в капельницу?..
– Да не ей, дурак! – рявкнул Виктор с неожиданной злостью. – Капельницу он себе поставил! – И как сломался. Едва слышно: – Та сука хотела взять его живым, это он чувствовал… Только живым он ей даться не мог…
Себе?.. Ту дрянь – себе?..
Меня передернуло.
Господи…
Не знаю, что творилось на душе у дьяволицы, когда ее скручивало от ярости так, как на том столе. Даже не могу представить.
