КИМ 1 (СИ) - Prophet
Ужесточение режима блокады заключалось в том, что с двадцать третьего мая во все порты Испании запрещался вход и выход любых грузовых судов, перекрывались сухопутные границы, и расширялся список запрещенных к ввозу товаров, в который входили теперь нефть, все сорта бензина и мазут. Последнее представляло собой нешуточную угрозу, причем, в большей степени - именно для республиканцев.
До войны единственным поставщиком нефтепродуктов в Испанию была американская компания «Texaco», являвшаяся дочерним предприятием корпорации «Chevron»[6]. Узнав о мятеже Франко, председатель совета директоров «Texaco» норвежский эмигрант Торкилд Рибер приказал идущим в Испанию танкерам изменить курс на контролируемый националистами Кадис и передать им топливо в кредит. В дальнейшем же «Texaco» и вовсе разорвала договор с Испанской республикой и начала тесно сотрудничать с режимом Франко.
Республиканцам же удалось наладить поставки топлива из Мексики, Румынии и Советского Союза. Румыния, правда, под давлением Германии вынуждена была официально отказаться от продажи топлива в Испанию, однако, на деле продолжила поставлять его, просто неофициально. И вот теперь усилиями англичан эти поставки вскоре должны были прекратиться.
Нет, формально националистов это тоже затрагивало в полной мере, однако, у Негрина были большие сомнения насчет того, что англичане и в самом деле закроют компании «Texaco» возможность продавать топливо испанским националистам. Подобное было чревато ссорой с не участвующими в соглашении о невмешательстве Соединенными Штатами.
Кроме того, подконтрольная националистам часть Испании граничила с Португалией, правительство которой было таким же фашистским, как и режим Франко. Негрин не сомневался, что Антониу ди Саласар, формально выполнив все условия соглашения о невмешательстве, найдет способы неофициально снабжать Франко всем необходимым, в том числе - и топливом.
На следующий день после объявления Великобританией режима ужесточения блокады в Женеве открылось внеочередное заседание Лиги Наций, на котором Советский Союз попытался оспорить действия англичан и французов. Народный комиссар иностранный дел Вячеслав Молотов, лично возглавивший советскую делегацию, напирал на то, что если Соглашение о невмешательстве в дела Испании и было официальным международным договором, то следить за его исполнением ни англичан, ни французов никто уполномочивал, а значит - их действия незаконны.
В ответ представитель Великобритании заявил, что его страна является одной из авторов соглашения о невмешательстве, а потому вправе следить за его исполнением. Советский Союз же, как страна, в течении последних двух лет систематически нарушавшая подписанное ей соглашение, не вправе требовать снятия блокады испанских портов. Слова Молотова о том, что СССР начал помогать республиканцам только после того, как Германия и Италия начали помогать Франко, в расчет при этом не принимались.
Поняв, что заставить англичан отказаться от блокады не получится, советская делегация приступила к более предметному обсуждению ситуации, напирая на то, что вывод советских контингентов из Испании должен происходить одновременно с выводом германских и итальянских войск. А то может случиться так, что Франко, по-прежнему имеющий на своей стороне легион «Кондор» и итальянский экспедиционный корпус, легко сможет разгромить лишившихся советской поддержки республиканцев.
Впрочем, все прекрасно понимали, что советские контингенты в Испании не идут ни в какое сравнение с немецкими и итальянскими, а потому посчитали позицию советской делегации не более, чем попыткой сохранить лицо. Отчасти это было действительно так, но еще товарищу Молотову очень хотелось посмотреть, как Великобритания и Франция, с их-то политикой «умиротворения» Германии, будут уговаривать Гитлера и Муссолини вывести из Испании свои войска.
Однако, к большому удивлению Молотова, германский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп совершенно спокойно подтвердил справедливость требований Советского Союза, после чего предложил согласовать сроки вывода войск. Чуть позже позицию СССР признал и итальянский министр иностранных дел Галлеацо Чиано, однако, каждому, кто видел в тот момент его лицо, становилось понятно, что соглашался он с гораздо меньшей охотой, нежели его германский коллега.
В конечном итоге первого июня было подписано соглашение, по которому Советский Союз, Германия и Италия были обязаны в течении месяца вывести свои войска из Испании. Всем же прочим государствам предписывалось отозвать из Испании своих граждан, сражающихся в рядах интербригад. Те же иностранные добровольцы, что откажутся покинуть охваченную войной страну, должны будут депортированы на родину правительствами Франко и Негрина. После выполнения этих условий Великобритания и Франция обязались отменить ужесточенный режим блокады Испании, что также было зафиксировано в соглашении.
2 июня 1938 года. 17:57.
Отель «Палас». Мадрид, площадь Кортесов, дом 7.
Когда на внеочередном собрании сотрудников НКВД товарищ Котов озвучил приказ о выводе советских контингентов из Испании, Максим Белов на мгновение опешил, а потом как-то даже обрадовался, что, впрочем, тут же постарался скрыть.
В последние месяцы присутствие в Испании начало тяготить Белова, отлично понимавшего, что нахождение здесь больше ничего не может дать ему в плане личного роста, а сам он мало что может сделать для победы республиканцев в гражданской войне. Однако, назад он не просился, считая подобный поступок чем-то сродни дезертирству.
Сейчас же, услышав о скором возвращении домой, Максим непроизвольно представил себе, как, оказавшись в Москве, он вновь сможет читать с планшета любимые книги, а иногда даже смотреть кино с ноутбука. Иногда - потому, что ноутбуки были предназначены, в первую очередь, для работы и тратить их ресурс на развлечения было бы слишком расточительно. Когда же один из них выйдет из строя, о просмотре фильмов и вовсе придется забыть. Размышляя об этом, Максим начинал жалеть, что ноутбука в прошлое было отправлено всего два…
«Стоп! - мысленно приказал себе Белов, стараясь не упустить мелькнувшую у него в голове мысль. - Кино… ноутбука всего два… хотелось бы больше… вот! Есть в Германии человек, который сейчас строит свой первый компьютер. Если привлечь его к работе, он может оказать нам существенную помощь. Вспомнить бы еще, как его звали!»
У Максима, полностью погрузившегося в размышления, сделалось слишком уж отстраненное лицо, что не укрылось от взгляда сидевшей рядом с ним Греты. Привлекая к себе внимание, Шнайдер положила ладонь на предплечье Белова и вопросительно на него посмотрела.
- Später[7], - одними губами произнес Максим.
- Gut[8], - так же беззвучно ответила Грета.
«Итак, как же звали того изобретателя? - под успокаивающий голос Котова, рассказывающего о графике отъезда сотрудников НКВД из Испании, продолжил прерванные размышления Максим. - Кузя? Нет, но что-то похожее… а, точно - Цузе, Конрад Цузе! Съездить, что ли, в Германию и попробовать переманить его к нам? Интересная мысль, только нужно будет сперва получить добро от Сергея Мироновича и запросить по Цузе подробную справку в Осинформбюро. И поговорить с Гретой, в одиночку я в Германию не сунусь!»
Разговор состоялся сразу же после совещания, когда группа «Авангард» вернулась в свой номер.
- Максим, что с тобой случилось? - спросила Шнайдер. - У тебя было такое отсутствующее выражение лица, что я даже испугалась!
- Идея интересная в голову пришла, - улыбнулся Максим. - Грета, как ты смотришь на то, чтобы съездить на родину?
- In deine Heimat[9]? - удивленно переспросила Грета, а Максим в очередной раз залюбовался тем, как она в такие моменты широко распахивает глаза. Впрочем, Шнайдер быстро собралась с мыслями. - Неожиданное предложение… Рассказывай, что ты придумал!
- В общем, есть один инженер, который может очень серьезно ускорить нашу работу по созданию собственной электронно-вычислительной техники, - объяснил Максим. - Живет он, если мне память не изменяет, в Берлине. Есть у меня мысль съездить туда и пригласить этого инженера поработать у нас.
