Мечников. Том 5. Избранник бога - Игорь Алмазов
Я быстро оценил, сколько в комнате человек. Один стражник с копьём и двое с саблями стоят прямо позади него.
А обратный виток использовать слишком опасно… Это может стоить мне жизни. Но если я ничего не предприму, то я умру в любом случае. Один укол копьём — и я мёртв. Даже не замечу, как моё сердце остановится.
Первым делом я направил лекарскую магию в сердце, чтобы заранее улучшить его обмен веществ и укрепить проводящие пути. И лишь после этого нанёс удар обратным витком.
Вот только на этот раз это было не так эффективно, как с солдатами Юсуповых в Санкт-Петербурге. Ведь я вернул все витки на место — вновь перекинул их на лекарскую магию.
Я сильно рискнул, схватив противника за руку. Его копье проткнуло кожу и мышцы прямо над моим сердцем, но я успел парализовать его руки и отключить сознание. Следом на меня рванули двое солдат, которые толком не успели понять, что случилось. Я понимал, что фехтовать с ними бесполезно. Они гарантированно владеют оружием лучше, чем я. Раз их с самого детства тренировал такой опытный вояка, как Андрей Синицын.
Но у меня был запасной план. Я воспользовался магией всех своих витков и сделал всё в точности до наоборот. Резко улучшил кровообращение в головах своих противников. А такой приток крови сразу же вызывает головокружение, поскольку нервная ткань не успевает отреагировать на изменения кровотока.
Никогда бы не подумал, что даже лекарскую магию можно использовать как оружие!
Они потеряли равновесие лишь на долю секунды. И тогда я быстро перешёл на близкий контакт, коснулся их левой рукой и заставил потерять сознание.
Вот только три спазма сонных артерий подряд заставили мой обратный виток истощиться почти до нуля. И это сразу же дало отдачу.
Я сильно облегчил ситуацию, заранее улучшив кровоток в сердце, однако я всё равно почувствовал, как кровообращение головного мозга полетело к чёртовой матери.
Но как только мои противники рухнули на пол, я сразу же рванул к барону Синицыну. Думать о том, как проходит дуэль Ильи, времени уже не было. Он и сам сможет за себя постоять. А вот если умрёт его отец — мы оба проблем не оберёмся.
— Тише, тише, — произнёс я Синицыну. — Сейчас я приведу вас в порядок. Успокойтесь, старайтесь дышать размеренно.
Барон последовал моему совету, однако дыхание от этого не нормализовалось. Я, не обращая внимание на дискомфорт в груди, скинул с себя сумку, достал фонендоскоп и принялся прослушивать его лёгкие. Однако уже при осмотре грудной клетки понял, что на самом деле случилось с Андреем Синицыным.
Его никто не отравил.
Просто его рёбра, начиная от третьего и заканчивая шестым, почему-то переломились и вонзились в грудь. И судя по всему, пронзили лёгкие. Барон сплёвывал кровь, судорожно кашляя. А фонендоскоп передавал мне звуки, которые намекали сразу на две патологии.
Гемоторакс и пневмоторакс. В первом случае в повреждённую плевральную полость и ткань лёгких попала кровь из-за травмы, которую создали сломанные рёбра. А во втором — воздух. Он проник туда, где ему не место. Из-за этого давление в лёгких упало, и они начали спадаться. А это — прямой путь к удушью.
Ведь само дыхание во многом завязано на разнице в давлении разных полостей грудной клетки. Если я сейчас же не стабилизирую его состояние, глава рода Синицыных умрёт. Либо захлебнется кровью, либо погибнет из-за острой кислородной недостаточности. Ведь мозг без крови, насыщенной кислородом, может прожить максимум семь минут.
А сердце вновь сокращается нестабильно, пульс гулко бьётся в висках. Моё давление сначала повысилось, а потом начало стремительно падать. Чёрт его знает, что со мной случилось на самом деле. Какая аритмия запустилась на этот раз?
Неважно! Сначала пациент, потом уже я сам.
Я направил лекарскую магию в грудную клетку, заставил рёбра вернуться на место. В этот момент Андрей Синицын закричал. Говорить он не мог, зато орать от боли ему удавалось очень неплохо. Могу представить, что он сейчас чувствует. Но анестезии у меня с собой нет. Придётся терпеть.
Хотя такой человек, как он, должен справиться с этой болью.
Я срастил костную ткань и сразу же перешёл к лёгким. В первую очередь пришлось восстановить герметичность плевральной полости — тонкой прослойки между двумя листками серозной оболочки, которая выстилала лёгкие с одной стороны и грудную клетку с другой.
Четыре витка позволяли мне легко справиться с этой задачей. Вот только восстановления целостности плевральной полости было недостаточно.
Ведь там уже успела скопиться кровь. Через полчаса она свернётся и образуются спайки. В итоге дыхание всё равно не восстановится.
Тогда я перешёл к рассасыванию крови. К уничтожению всех клеток, которые успели там скопиться. А это — процесс не простой. Мало убрать тромбоциты, эритроциты и лейкоциты. В плазме крови содержится фибрин, который и лежит в основе спаек. А чтобы убрать его, нужно сильно увеличить интенсивность кровообращения.
Поднять уровень артериального притока и венозного оттока. Тогда образуется что-то вроде реки с бешеным течением. При таких обстоятельствах всё лишнее вернётся назад в кровь.
— Спасибо… — прошипел барон, громко кашляя. — Спасибо…
— Рано! — ответил я и закашлялся сам.
Судя по стуку моего сердца, пульс уже перевалил за сто пятьдесят ударов в минуту. Это прекрасный показатель, если человек бежит стометровку или длинную дистанцию на протяжении часа.
Но в моём случае — это отвратительная цифра. Такого быть не должно.
Однако сдаваться рано, я ещё не вернул барону шанс на продолжение жизни. Пока что он может умереть в любой момент банально из-за того, что мягкая, нежная ткань лёгких разрушена острыми концами сломанных рёбер.
Кстати, а из-за чего же они, чёрт подери, сломались? Я даже в самых смелых своих фантазиях не могу придумать, что послужило причиной столь серьёзных переломов.
Может, какой-то яд? Или проклятье?
Нет… Точно, как же я сразу не догадался! Это точно такая же ситуация, которую я наблюдал у Андрея Бахмутова и Леонида Рокотова.
Первый — аэромант. И перегрузка магией воздуха вызывала у него спазм бронхов. Второй был электромантом, и излишний выброс электрической магии заставлял его нервную систему сойти с ума. Что в итоге привело к эпилептическому припадку.
А барон Синицын — могущественный геомант. Логично предположить, что геомантия при частом использовании влияет на твёрдые структуры организма. Скорее всего, на опорно-двигательный аппарат. Чем кости — не камни? Обыкновенные органические камни, состоящие
