Без маршала Тито (1944+) (СИ) - Соболев Николай Д. Н. Замполит
Прямо хоть в Аргентину беги, как изначально собирался.
Ну да, самое время — там как раз военные перевороты начнутся, инфляция и прочие радости жизни. И куда бы я сейчас не сдернул, нигде таких связей, как в Югославии, у меня не предвидится. А значит, и таких возможностей противостоять злу больше нигде не нарастет. Буду Миловану, Иво и Арсо с Лекой мозги выедать, чтобы получилась СССР — самая свободная социалистическая республика. Так что — работать! И никаких развалов!
Здоровья должно хватить, несмотря на несколько лишних дырок в организме. Ощупал себя — мечта зожника, жилы и мускулы, жира нет, старшина мой Казимирас Гедеминович оценил бы.
И как только я сформулировал цель, отключился и заснул.
На Вис я вернулся агентом британской разведки.
Вербовали меня целых два капитана, после ареста за драку возле «штаб-квартиры» Михайловича. Не с четниками, как можно подумать, а с английским патрулем.
Миссия сообщение Славко о местонахождении Дражи приняла, икнула и переправила на Вис — самим такое решать нельзя. В Верховном штабе помозговали и велели пока не трогать, но проверить и присмотреть, что там да как. И возложили эту почетную задачу на нас, словно больше заняться нечем.
Четницкое гнездо располагалось на полдороге от аэродрома к порту, между железной дорогой и морем. Нет, не на первой линии и вообще райончик Сан-Джироламо скорее пролетарский, так что большой трехэтажный дом, почти вилла, заметно выделялся на фоне домишек поменьше.
Рядом, на углу, мы нашли обычную забегаловку-тратторию и при каждом удобном случае мотались туда «закусить и выпить», уж больно оттуда хороший вид на Дражино логово.
Обычное такое эмигрантское логово, с двумя неприветливыми громилами у ворот, наглухо закрытыми ставнями на фасаде и сохнущими на веревках через улочку подштанниками. Вся движуха сводилась к паре темных личностей и тетке в черном, время от времени таскавшим в дом корзины с едой. На второй день мы увидели Михайловича, его привезли и высадили у дома англичане. Стукнула калитка, Дража скрылся внутри, а мы расплатились и встали — адрес подтвержден, а большего от нас и не требовали. Оставалось пройти метров триста до перекрестка, где по договоренности с блок-постом мы оставляли джип, и валить на аэродром, завтра предстояла обратная дорога на Вис.
Но человек предполагает, а бог располагает, на полпути нам встретилась гогочущая группа американских моряков — в Бари постоянно разгружались транспорты, и мореманы пользовались случаем оттянутся на берегу. Было это тем проще, что у водоплавающих водились доллары и, что еще важнее, сигареты, главная валюта, а вдовушек и девиц свободного нрава в портовом городе хватало.
Но в этот раз все обстояло совсем не так — высокий чернявый американец крепко держал повыше локтя и тянул за собой под хохот дружков совсем девчонку, лет шестнадцати-семнадцати.
Округлое личико, темно-карие глаза, чуть вздернутый носик и дрожащая от испуга пухлая нижняя губка. Девушка жалобно тараторила на итальянском и уже была готова расплакаться, поскольку попытки освободиться приводили только к новым взрывам смеха.
Сколько я таких сцен уже видел, сколько еще увижу, но что-то в ее лице заставило меня крикнуть:
— Эй, приятель, полегче!
Компашка развернулась в нашу сторону, заводила передал локоть девушки приятелю и шагнул нам навстречу, демонстративно засучивая рукава:
— Иди, куда шел, целее будешь.
Остальные, человек семь, поддержали радостным гыгыканьем, как же все тридцать три удовольствия разом: берег, выпивка, бабы и подраться! Тем более нас пятеро, расклад в их пользу. А раз так, надо бить первым.
Ну я и врезал с ходу, отбив нахрен руку. Слева дважды хекнуло и чавкнуло, справа взывыло — Славко и Небош уронили двоих, а Глиша ловко пробил носком кованого ботинка по щиколотке третьего матроса. Эффект неожиданности мы использовали на все сто, нас стало пятеро против четырех, но на этом успехи и закончились — Ромео предпочел выдернуть девушку из свалки и оттащил ее в сторону, а морячки дрались умело и вдохновенно, с глухими матюками.
Один отскочил, зло ругнулся и сунул руку в карман.
Тускло мелькнуло широкое лезвие.
Я схватился за кобуру.
Бахнул выстрел из винтовки.
От перекрестка с криками «Стоять!» бежали английские патрульные.
Американцы, демонстрируя исключительный навык портовых разборок, мгновенно испарились, бросив троих валяться и стонать на земле.
— Бегом, я прикрою! — рявкнул я и кинулся навстречу патрулю.
Когда до англичан оставалось метра три, я упал поперек неширокой улочки им под ноги, крепко приложившись бедром о мостовую, но оно того стоило — весь патруль в едином порыве споткнулся об меня и полетел на землю, громыхая снарягой и оружием. Стоять остался только офицер, который вообще никуда не бегал.
Высунув голову из кучи-малы, я увидел, как вдали уматывают наши и как Ромео тянет за руку девчонку и как развевается ее юбка в горошек. На этом бы и разойтись, но когда мы встали, один из патрульных со зла попытался врезать мне по печени, я ответил, и бог весть чем все закончилось, если бы лейтенант не остановил драку.
В комендатуре мы долго осматривали ушибы — я обзавелся огромным кровоподтеком на бедре, где головка кости подходит ближе всего к коже. Англичане щеголяли синяками, и капитан в повязке дежурного с чистым сердцем шил мне нападение на патруль, что могло обернутся большими проблемами, если бы не документы члена миссии Верховного штаба НОАЮ.
Капитан вышел позвонить по телефону, через полчаса в комендатуре объявились еще два офицера, добрый и злой. Злой стращал меня трибуналом, добрый расписывал прелести сотрудничества, но оба никак не могли понять, почему меня все время пробивает на хи-хи.
Ну в самом деле, у меня так и не снятый смертный приговор, плюс разрешение Ранковича вербоваться к кому угодно. Им не помогли даже найденные у меня в карманах деньги и пара золотых: имею право, не нравится — докладывайте моему начальству.
Наконец, я согласился, но с одним условием — сотрудничать буду только с майором Билом Хадсоном. Знаю его лично, бывал с ним в деле, ему верю, а вас, ребята, сегодня первый раз увидел. Глядишь, решит Билл через меня зарытое золотишко вернуть, а я в процессе поучаствую.
На Вис мы вернулись в аккурат к прилету делегации из Москвы, опередив ее на день, который я почти целиком посвятил написанию обстоятельного отчета для Ранковича. Встречали Милована и компанию без почетного караула, но всем скопом и я очень нервничал, поглядывая на слабые позиции ПВО — вполне в духе немцев нанести внезапный бомбовый удар.
Но «дуглас» сел, скрипнула пассажирская дверь, лязгнула лесенка и на землю, чуть покачиваясь после долгих перелетов, спустились Джилас, Терезич, Кардель «и другие сопровождающие лица».
Помятый после шести с половиной тысяч километров в обход всех и всяческих опасностей, Милован все равно светился, как кремлевские звезды. Широко распахнутые глаза, прямо как из аниме, густая шевелюра дыбом, весь наэлектризованный, даром что с кончиков волос искры не летели:
— Другови, я говорил с товарищем Сталиным!
Что характерно, остальные, едва ступили на землю, тоже начали вываливать на головы встречающих впечатления.
— Товарищ Сталин высоко оценил мою статью «Положение нашего освободительного движения после Московской и Тегеранской конференций» в журнале «Новая Югославия!»
А вот это уже серьезно, это звоночек — если воззрения Джиласа признаны в Москве, то вместе с ними признано и право Джиласа на руководство КПЮ. Ну что же, не самый худший вариант…
— Сталин! Молотов! Антонов! Голованов! Комиссар Жуков! Конев! — распирало прилетевших.
Но в конце концов всех развезли отдыхать, завтра будут доклады в военном отделе, в ЦК и в Верховном штабе. Нам, правда, кое-какую информацию довели не дожидаясь — спасать теперь предстоит не только американцев, но и советских. Государственный комитет обороны принял решение об оказании помощи НОАЮ, маршалу авиации Голованову предписано сформировать отряд дальней авиации из тридцати самолетов и специальную перевалочную базу для переброски вооружения, боеприпасов, медикаментов, продовольствия и прочего, прочего, прочего. Живем! Эх, нам бы такое снабжение годика на два пораньше…
