Джони, оу-е! Или назад в СССР (СИ) - Шелест Михаил Васильевич
— Занимался раньше?
— Угу, — сказал я. — Целый год, но в другом городе.
— Понятно. Это хорошо. Падаешь не плохо. Возьми куртку и стань в пару с Колотовым. Валера, возьми новичка. Поборитесь пока чуть-чуть. Потихоньку. Осторожно с ним. Щуплый он очень. Не сломай.
Поборолись мы с Валеркой неплохо. Мышцы особо не болели. Да и чему там болеть? Не может болеть то, чего нет. Я, в основном, пользовался зацепами снаружи и изнутри, подсечки, силовые броски игнорируя. После моих подсечек Колотов летал, как воздушный шарик. Слишком часто он крестил ноги. Мня он тоже бросал, но больше по моей невнимательности и инертности тела. Не привыкло оно к чувству соперника. Подкорка не реагировала, а разумом такое не науправляешь.
— Так. С Дряхловым всё понятно. Женя Поздняков, возьми ка ты новичка. Ты как раз подсечки хотел поконтрить, а он, похоже намастрячился их лепить. Походите с ним.
Подошёл Поздняков. Покрупнее меня мальчишка, постарше года на два, с прилично развитой грудной мускулатурой, видной в разрез куртки. Он сразу взял жёсткий захват и меня скрутило в бараний рог.
— Ну, ты чего, Евгений? Зачем ты его так? Отдай ему захват. Танцуйте, я сказал. Отдавай ему ноги и контри.
Контрить у Евгения Позднякова не получалось долго. Он летал, катался после моих подсечек и злился, что не успевал перекинуть ногу и поймать меня на свою подсечку. Но, наконец, он меня поймал раз, потом другой, третий. Откровенно говоря, я стал чуть притормаживать свою ногу. Иначе на одного врага в этом мире у меня стало бы больше. А так, он расслабился, разулыбался и мы стали почти друзьями. По крайней мере, когда сидели, отдыхали, Женька стал расспрашивать меня, кто я и откуда у меня такая клёвая футболка, которую я, кстати сказать, снял перед тренировкой и повесил изображением вперёд на боковой защитный щит.
— Родственник возит из-за границы.
— На балочке такие, только с надписью, по тридцатнику. Я живу на Патриске. Мы с пацанами там пасёмся, от ментов фарцу предупреждаем. Но такую, как у тебя я не видел. Индеец… Клёво.
Недавно в очередной раз прошли фильмы «гэдээровской» киностудии «Дефа» с Гойко Митичем — главным индейцем всех времён и народов, и мальчишки грезили индейцами. Помнится я собрал свой первый клеенный лук с оперёнными стрелами примерно в этом возрасте. Дедушка показал, как делать простой лук из палки и стрелы с наконечником из баночной жести ещё раньше. Мне же понравился лук и стрелы нарисованные то ли в журнале «Моделист-конструктор», то ли в «Юном технике», которые мне выписал отец, когда я увлёкся авиамоделированием. Увлечение моделированием ушло, а журналы мы продолжали выписывать. Кажется, они и отцу нравились.
Фильмы про индейцев вышли на наш Владивостокский экран в начале семидсятых. И х периодически крутили, для выполнения кинотеатрами плана по денежным сборам. На эти фильмы и фильмы про ковбоев, народ всегда ходил с удовольствием.
Вот и мой бизнес с трафаретами индейских профилей и фасов, коих в моём «портфолио», имелось штук десять, должен был стрельнуть сразу. По одной новой футболке — для меня и для Сашки — ещё у матери в загашнике ещё лежало. Налеплю трафарет, пойду на барахолку. Пакеты бы найти, но это такой дефицит. У матери клеёнка лежала прозрачная, но боюсь своими кривыми ручками утюгом ровно я не склею.
Аппарат бы сварганить для сварки полиэтилена, как мы придумали в институте и паковали в «фирменные» пакеты джинсы. В пакетах штаны, почему-то уходилибыстрее. Достану транспортерную ленту, нарежу штампов, наштампую наклеек для пакетов и тогда «смерть фашистским оккупантам» или местным фарцовщикам.
— Я в это воскресенье там буду. Тоже родственник просил помочь.
— Что толкать будете? Футболки?
— Наверное, — пожал плечами я.
— Первый раз на балке?
— Не. Бывал уже.
— Ну, тогда ладно. Мы иногда тоже товар носим. Мы то несовершеннолетние. С нас и взятки глатки.
Женька подошёл к футболке и потрогал рисунок.
— Я бы такую рублей за двадцать купил. Без надписи…
Он глянул на меня. Женькино чуть азиатское лицо, стало ещё больше похожее на татарское, когда он чуть прищурил глаза. И улыбка…
— Хорошая у Женьки Позднякова улыбка, подумал я. — Улыбка сильного уверенного человека. Бойца. И интересное а, возможно, и полезное, может состояться у нас знакомство.
Подумал одно, а сказал другое.
— Так у меня есть одна, что как раз на тебя. Моему старшему брату не подошла. Мала. Ты постройнее его будешь. Тебе чуть свободновата будет. Но для лета, самое то.
Ну тогда стрелконёмся в воскресенье. Я найду тебя. Хочешь я тебе место забью в самом начале? У входа? САмое клёвое место.
— Спасибо, Женя. Договорились.
— А сейчас пошли работать, а то Георгич погонит нас ссаными тряпками
* * *[1] Фуз — гитарный эффект, основанный на нелинейном искажении звука электрогитары транзисторными устройствами.
[2] Гася — рогатка из круглой авиамодельной резины, стреляющая проволочными пульками.
[3] Балка — барахолка. Нелегальный вещевой рынок.
Глава 8
Вечером, около восьми часов, в нашу дверь позвонили. Я правил спину на диване. Открыла мать. Оказалось, что пришёл Мишкин отец. Он занёс все необходимые мне радиодетали, кусок омеднённого текстолита и стеклянную литровую ёмкость с жидкостью.
— Хотел посмотреть, где ты собрался травить плату и в чём? — сказал Мишкин отец.
— В аквариуме, Василий Михайлович.
— А перекись водорода у тебя есть?
— Есть!
— Так может ты без кислоты обойдёшься? Перекись с лимонной кислотой и с простой солью смешаешь, и всё. Ну чуть медленнее процесс пойдёт. Куда тебе торопиться? Зато опасности почти никакой.
— Это что он травить собрался? — спросила мать.
— Плату для радиокружка. Задание дали.
— Уже⁈ Только в кружок записался и уже травить что-то? С соляной кислотой и себя можно отравить, правда Василий Михайлович?
— Правда, Анастасия Александровна.
— А у тебя пневмония была!
— Вот тебе, кстати, противогаз. Я в таком аккумуляторы обслуживаю на подработке.
Василий Михайлович достал из-за спины сумку с противогазом ПШ[1].
— Вот, спасибо! — с искренним энтузиазмом поблагодарил я. — Согласен, с лимонкой, тоже можно. С солянкой побыстрее, пишут, но торопиться мне, действительно некуда.
— Ну и хорошо, с облегчением вздохнул Мишкин отец. — А то я, что-то взволновался. Солянка, как ты её называешь, порой так вскипит, что только глаза и береги. Ты, Женя, компоновочную схему покажи. Интересно мне. Так же я придумал, или нет?
Я показал, Мишкин отец вздохнул.
— Чуть-чуть по-другому. Ну, ладно. Спокойной ночи.
— Лимонка, так лимонка, — думал я, засыпая и корёжась от боли в теле. — Хорошо, завтра с утра нарисую схему, протравлю и спаяю прибор, а играть на чём? Тестить на чём? Об этом я как-то не подумал.
Назавтра всё прошло, как по маслу. Прибор был готов к двум часам дня. Я протестил его на радиоточке. Звук был сумасшедшим! Потом я оттренировался на Динамо, а вечером принёс схему к Мишке домой.
— Что, всё? — спросил, не скрывая удивления, Мишкин отец, разглядывая плату с радиодеталями. — Раз, два и готово? Спаял⁈
— Что тут ваять-то?
— Я спросил «спаял», а не «сваял». Хотя, тоже подходит. Монументальная работа. Очень аккуратно. И я бы лучше не, э-э-э, спаял. Чистенько. И текстолит не попортил. Молодец и спасибо. Оправдал, как говорится: «высокое доверие, понимаешь». Проверял?
— На радиоточке.
— Ну и как?
— Фузит! Хорошо фузит! Но ему бы нормальный источник звука, типа писка. Жаль нет у вас частотного генератора и осциллографа.
— Ты, Женя меня удивляешь. Мишка, вон, даже от телевизора не оторвался, когдаты пришёл, а ты жалеешь, что у тебя осциллографа нет.
— Кому что, — философски заметил я. — но меня знаете почему интересует эта штуковина? Потому, что я хочу её продать и принести деньги матери. Никакой лирики или творчества. Ничего личного, только бизнес, как говорят американцы.
