Время для жизни - 2 - taramans

взводом сразу! Они прибрались быстро, даже белье на «шконках» поменяли. Потом так же сообща, сделали приборку в МОП. Что такое МОП? Места общего пользования! Туалет, умывальник, гладильная комната, сушилка. Средний, мать его, проход! Потом… потом — помывка личного состава под холодной водой в умывальной комнате. Так себе удовольствие! Потом — «постирушки» рабочей формы. Сушилка, дрянь такая — не работает. Ну так — отопления же нет, лето же! Но зато можно включить вытяжную вентиляцию. Косов охренел, когда узнал, что таковая — уже есть! И даже без тепла, постиранная форма, развешанная в сушилке, просохнет под постоянным потоком воздуха гораздо быстрее.

Полдня на все ушло, не больше! А чем дальше заниматься? А вот — «хэзэ», как говориться!

Косов покурил, почесал затылок, кивнул свои мыслям и пошел реализовывать свое право на отдых.

— Тащ сержант! Разрешите обратиться, боец Косов!

«Ага… поморщился. Все же сержант не до конца превратился в «армейскую косточку»! А учитывая его габариты — в «военную кость»! То есть, не совсем уставник!».

— Ты это… Косов… Вне строя, и без… других курсантов рядом… давай договоримся. Степан! — и сержант протянул руку.

«О как! А я и не против, совсем не против!».

— Иван! — пожал он руку Ильичеву.

— Ну вот и… познакомились, — усмехнулся сержант, — Чего хотел-то!

— Степ… Ты как насчет… в город выйти?

— В город… в город. А зачем? По бабам, что ли, намылился? — с усмешкой глядел на него Ильичев.

— По бабам… По бабам — это дело, конечно, хорошее! Очень хорошее дело это… когда — по бабам! Нужное дело, я бы сказал! Но! Как ты сам понимаешь… знакомых у меня здесь нет. Пока нет! А вот так вот… «надурничку» надеяться… Не по мне! Зряшное это дело! Сам прикинь… ну — вышли мы с тобой. Ну… прогулялись, и даже! Нашли симпатичных молодых женщин. И что — все сразу так уж и получится? Да?

— Ишь ты какой?! Ну почему сразу… Не сразу! Ну… погуляли раз там… другой. А может на третий уже и раз! Получилось!

— Степа! Ты сам прикинь — где я и где три раза погулять? Мы сейчас в лагерь на две недели; потом — экзамены, потом снова лагерь! И уже месяца на полтора! Да эти дамочки за это время и забудут нас совсем! А потом… после приезда с лагеря — учеба, занятия, наряды. Когда этим заниматься? А женщины — они уход и внимание любят. И когда тут… уход и внимание оказывать? Не… хрень это получается, а не дело!

— Так чего ты хотел-то? Не понимаю я…, - пожал плечами Ильичев.

— Да просто в город выйти! Прогуляться, куда-нибудь зайти поесть… не училищную пищу. Потом — снова продукты надо закупить. Того, что я в прошлый раз покупал — снова на два дня хватило, на третий уже остатки доедали. Да и парни уже говорили — канцтовары нужно купить — тетрадки там, карандаши, ручки. Конверты опять же!

— Ну-у-у… в общем-то — дело нужное! Я не против! Пойдем вдвоем?

— Не… ну а что — всем взводом идти? Так не выпустят… всех-то! Да и разбредутся — тому туда, этому — сюда. Нет… вдвоем пойдем. Только мне «гражданку» надо. У тебя-то вон — форма первого срока. А я как? В этой рабочей идти? Как пленный румын? Надо со старшиной переговорить, чтобы разрешил одежду взять…

— Ладно… тогда мне побриться надо. Давай — через полчаса, к каптерке подходи!

— Есть, товарищ сержант! Слушаюсь, товарищ сержант! Разрешите выполнять, товарищ сержант! — вытянулся Косов и придурковато выпучил глаза.

— Иди уже… шут гороховый! — засмеялся Ильичев.

Они шли с сержантом по улицам Омска и постоянно крутили головами. Ильичев — потому как человек в городе новый, ничего не знает, все в новинку и диковинку. А Косов — потому как… ни хрена не узнавал! Вот вроде видит — дом знакомый, а все равно — что-то не то! Или этажей не хватает, или окна были другими… вроде бы. Или еще что-то…

Сначала шли довольно быстро, чуть не в припрыжку! Ну как — времени уже после обеда, а до скольки тут магазины работают по воскресеньям — хрен их знает! Иван кинул клич — братва лихая! кому что надо из бакалеи и прочего — мыльно-брильные там, нитки-иголки, тетрадки-карандаши. Народ сначала немного раздумывал, а потом — потянулись, потянулись к нему с заказами. Ну да… вроде бы и все есть — кормят, поят, одевают. Но все равно потребности же этим не ограничиваются. Пришлось составлять список, чтобы не забыть кому что. Обратил внимание, что некоторые парни косятся, но не подходят. Подошел сам… отнекиваются, морды воротят. Противно что ли? Да нет — с деньгами у людей «напряженка»!

— Значит так, уважаемые мои сослуживцы и… можно сказать — однополчане! Училище же — почти полк, так ведь? Ну а если мы поступаем в одно училище, значит — что? Правильно — мы однополчане. Так вот, други мои! Мне категорически неловко и непонятно вот что… Как я вот буду жрать сало с хлебом, писать письма родным и близким, морду брить и прочее… А тут Вы, унылые и голодные. Мне ж… кусок в горло не полезет, а при бритье морды — я могу дрожащими руками горло себе вскрыть! И будете Вы виноваты в моей преждевременной смерти! Умру молодой и такой красивый, а Вас… совесть будет глодать и, в конце концов, догрызет до инфарктов и инсультов! Так что… так дело не пойдет! Если нет сейчас денег… Ну — потом отдадите, невеликие там средства выходят.

«Совсем уж даром все это покупать и отдавать — не стоит. И вовсе не потому, что это какие-то хоть сколько значимые для него деньги, а потому, что бесплатное народ не ценит! А еще и разговоры пойдут у некоторых — деньгами сорит! А так… пусть думают, что они что-то ему должны!».

А получилось немало по количеству! Тут и тетради, и общие, и тонкие. И карандаши, и мыло, и нитки — как положено в армии — черные/белые/зеленые. И папиросы, и махорка… Пришлось брать с собой свою сумку-ранец.

И вот они вышагивают по улицам нового —