Белла чао (1943) (СИ) - Соболев Николай Д. Н. Замполит
Как и предполагалось, немцы не дураки — стоило Небошу дуплетом завалить еще две цистерны, как прочесывать бросились в обе стороны. Хорошо хоть Банат регион равнинный, набранные там швабы по горам бегать непривычные, в отличие от нас. Вот и пошли у нас кошки-мышки — выскочим к дороге, Небош разок-другой пальнет, и бежать, пока на горячем не взяли. Хотя брать нас замучаться можно: два пулемета, две снайперки, четыре автомата, не считая винтовок и тромблонов.
— Ну и как тебе стрелядла? — глянул я на Небоша, чистившего ПТР после дневных приключений.
— Хорошая, — ласково протер он ружье тряпочкой, — я как патрон увидел, думал, мне плечо оторвет, а отдачи-то почти нет. Приклад мягкий, гасит, и пружина внутри.
А еще дульный тормоз. Только тяжелая штука, мы Небоша разгружали, чтобы он не выдохся, и на переходах тащили эту дуру по очереди.
Но Бихач, как мы ни старались, немцы все равно взяли. Да и как не взять, когда они воюют четко по стратегии — четверо на одного. Но крови мы им попили изрядно, тормозили, как могли, давая время бригадам выйти из-под удара и, главное, эвакуировать госпиталя. Мысли о том, как там Альбина, я старательно глушил, чтобы не раскисать.
Под конец, когда за нами погналась целая рота, мы прикинули — надо уходить, эсэсманы уже сообразили, откуда ветер дует и будут настороже. Да и отдохнуть не мешало бы — вон, рожи у всех почерневшие, обветренные, не дай бог, простынет кто, у группы с больным возможности резко снизятся.
Разделились, разбежались в три разные стороны, потом сошлись, запутали следы — оторвались. Ну как «оторвались» — свалили южнее, в итальянскую зону. Прынцы-Ойгены за нами гнались-гнались, да и плюнули. А мы перли, сколько было сил, и едва не влетели в итальянскую колонну.
Так-то мы собирались аккуратненько войти в село и разжиться горячим, тем более тут полным-полно мусульман, да и в целом народ к партизанам то ли изначально лучше относился, то ли со временем стал на нашу сторону.
Только хрен. Даже толком не спустившись в долину, почуяли неладное — уж слишком большая движуха в деревне, Марко даже без бинокля определил:
— Итальянцы. Не меньше батальона, а то и полк.
Пришлось сидеть за камнями и проклинать макаронников, лишивших нас теплого ночлега и ждать ночи — пересекать долину при свете дня, да еще на виду противника дураков нет.
Холодно, снега полно, хорошо хоть темнеет рано и часа через три мы двинулись дальше.Уже на подъеме с другой стороны Бранко обернулся:
— Ходят…
И точно — внизу то и дело мелькали пятна света из открывшихся дверей и, кажется, даже долетала песня.
— Может, попробуем крайние посты снять? — предложил Глиша. — там по четыре-пять человек, подползем тихо, Небош успеет парочку завалить, остальных в ножи?
— Смысла нет, — свел свои бровищи Бранко. — ну возьмем языка, что он нам расскажет, чего мы не знаем?
— Оружие, — упорствовал Глиша.
— Ну пару винтовок. Даже если пулемет — куда нам его? И говно эта «бреда», не стоит риска.
— Шухер наведем, — вспомнил я про «сами себя оргпериодами замучают» и решил проверить, насколько это интернационально.
— Чего???
— Панику и суматоху. Так, ты с пулеметом во-он за ту скалу, Бранко метров на сто правее, остальные топчут им дорожки для отхода, чтоб в снегу не взянуть. Как свистну, даете очередь патронов на двадцать-тридцать над крышами, ты слева, а ты справа, после чего бегом рвем отсюда.
— Как скажешь.
Пулеметы взревели, прогрохотали и заткнулись почти одновременно и в наступившей тишине несколько мгновений я слышал только топот ботинок, скрип снега и сопение соратников.
— Быстрее, быстрее, сейчас он очухаются!
Бахнул первый выстрел с околицы, за ним второй, потом сразу два и, наконец, ночь взорвалась — снизу палили во все стороны. Тушите свет, пора кидать гранаты — в трескотню винтовок и автоматов влился свист мин и там, откуда мы пришли, вспыхнули и погасли разрывы.
Мы перескочили первый гребень, малость прикрывший нас от долины и дальше пошли спокойнее.
— Хорошо воюют, — улыбнулся Бранко и словно в подтверждение внизу выстрелила пушка.
— Как и предполагалось, они отбивают внезапное ночное нападение.
Какофония первых, беспорядочных выстрелов уверенно сменялась симфонией управляемого боя. Взлетели осветительные ракеты, вместо заполошных рваных очередей зазвучали размеренные, уставные. Трассеры, словно дирижерская палочка, указывали цель и туда обрушивалсь вся мощь сводного оркестра. Долбили пулеметы, работали полная минометная батарея и несколько орудий.
— Вот же дятлы, — пожалел Небош, — столько патронов зря сожгут…
— Нет бы нам отдать, — хохотнул Глиша.
— А представьте, какой рапорт они завтра напишут!
И ребята наперебой принялись сочинять отчет неведомого итальянского командира, перебивая и поправляя друг друга:
— В генеральный фашистский штаб, — начал Глиша.
— Лично в руки Муссолини, — выпучил глаза и выдвинул вперед челюсть Бранко.
— Дуче! Мы дрались как львы! — пробасил Небош.
— Пули свистели у нас над головой! — завопил Марко.
— Полк «Сассари» отразил нападение четырех партизанских дивизий…
— … на Врхну Вукоебину!
— Бу-га-га-га-га! — ребята ржали во все горло.
— … противник обращен в бегство!
— Невозможность преследования ночью не дала возможности взять пленных!
— Бандиты бежали, унося убитых и раненых. Наши потери: два убитых и шестеро оглушенных!
— И сгоревший мотоцикл, — добавил я сквозь слезы.
— Какой мотоцикл?
Пришлось рассказать древнюю армейскую байку про акт о списании сгоревшего мотоцикла, куда начальники добавляли и добавляли утраченное или растраченное имущество и в итоге свалили на несчастную двухколесную таратайку все недостачи за два года.
Мы успели перевалить за основной гребень, а внизу все еще гремел огнестрельный концерт, озаряя ночное небо вспышками выстрелов и разрывов, и его фортиссимо заглушало раскаты нашего хохота.
На заряде от этого веселья мы отмахали чуть ли не половину Динарских гор. Несмотря на всю мягкость адриатического климата, они навевали разные дурацкие мысли — вот чего меня забросило именно в Югославию? Нет бы в Южную Африку, назвался бы Жаном Грандье и вперед, бить англичан. Или в Родезию какую, в скауты. В Аргентину тоже неплохо, только не в южную, а поближе к Бразилии. В конце концов, есть ведь и Вьетнам, и всякая Индия и прочие Филиппины!
Там тепло, там яблоки. А здесь снег и камни, камни и снег. Не люблю воевать зимой. Одна радость, что на этот раз я, судьбу проклиная, тащился не один, а с хорошей компанией при двух пулеметах.
Не знаю уж на сколько именно мы тормознули наступление, но Ливно противник взял где-то на неделю позже ожидаемого Верховным штабом срока. И к своим мы вышли когда партизаны уже начали штурм Прозора, а пока докладывали о результатах, 3-я ударная дивизия Перо Четковича город и взяла, несмотря на солидный гарнизон — два итальянских батальона и сбродную команду усташей и домобранов
Оперативный штаб занял пропахшую пороховым дымом двухэтажную школу в тени невысокой католической колокольни. Арсо с помощниками разбирал рапорта о взятых трофеях: пушки, пулеметы, безумное количество патронов, несколько складов с продовольствием и медикаментами и даже два бронемопеда, танкетки Carro veloce, которые сами итальянцы именовали «консервными банками»
— Сожалею, что не был при сей баталии хотя бы капларом! — оценил я толщину отчетов.
— Ничего, сейчас Перо увел дивизию на Ябланицу и Кониц, еще успеешь, — утешил меня Арсо.
— Он что, будет подряд три города штурмовать? Седалища не хватит.
Арсо замер, прищурил глаз и протянул руку в сторону своего помощника:
— Карту.
С шорохом развернулись склеенные листы, испещренные пометками движения бригад и дивизий, опорных пунктов, вражеских сил. Арсо оперся обеими руками на стол, навис над Центральной Боснией и на некоторое время выпал из реальности, не дав мне спросить про Альбину.
