Мои неотразимые гадюки. Книга 1 - Александра Сергеева
Кончилось всё тем, что вернувшиеся с холма горожане собрались на краю городка и разложили костры. Пили вино и пели, наверно, самые грустные свои песни. А неподалеку, у кромки леса раздавались глухие грозные песни воинов. Под утро они подняли тело каштара на погребальный костёр. Тогда и горожан позвали попрощаться с их господином и защитником.
Инга смотрела на огромный костёр, которым почтили её постороннего отца, какими-то странными глазами. Не знай Дон, что эта женщина попала сюда вместе с ним – из одного скатившегося с рельсов поезда – решил бы, что та и вправду что-то чувствует к этому ушедшему человеку. А, может, и так – кто их разберёт, этих баб? Сам же он со всей определённостью окончательно понял: больше нет студента и двух взрослых тёток, годящихся ему в матери. Остались один мужик и три девчонки, которых он будет теперь защищать, пока не надорвётся. И никуда не денется: эпоха деревянных решений канула в небытие. Всё, лафа кончилась.
На этой грустной ноте он улёгся в свою постель и закрыл глаза. В доме стояла мёртвая тишина – взрослые ещё не вернулись с поминок, послав слуг быстренько закинуть детей спать. Слуги добросовестно исполнили наказ и смылись обратно: допеть недопетое и допить недопитое. Дон всё это проследил на экране внутреннего радара – куда достал. По предварительным прикидкам его радар не был всевидящим: охват в радиусе километра – не больше. Хотя ночью он мог и ошибиться с ориентирами, по которым вычислял расстояния. Но в ближайших домах точно не было никого, кроме мелкоты. Которая, кстати, так же добросовестно замерла в статичном положении – видать, по кроватям. Никакой беготни по комнатам и дворам при полном отсутствии надзора. Ненормальные.
Дверь его спальни приотворилась – радар доложил, что три золотистых клопа проникли к нему, и вот-вот… Кровать заходила ходуном от тройного прыжка на её поверхность. Три золотистых клопа присосались к белой блямбе, олицетворяющей личность хозяина.
– Не делай вид, будто спишь! – прихватила его за ухо новоявленная сестрица.
– Кать, ты сбрендила?! – возмутился Дон, отбрыкиваясь от зловредной девчонки. – Больно же!
– Заткнись! – прошипела она, но ухо выпустила: – И запомни: я тебе никакая не Кать. Меня зовут Паксая.
– С каких пор? – деланно удивился он.
– С тех пор, как я умерла, – вдруг абсолютно спокойно ответила Катерина и прилегла рядом с ним: – Донатик, нужно привыкать. На нас и так уже косо смотрят. Не хватало ещё прослыть юродивыми. Их тут не любят.
– Откуда знаешь? – напрягся Дон.
– Разведка, – ехидно процедила Инга, усевшись прямиком на него. – Никогда не слыхал про такой аттракцион?
– Что значит: не любят? – потребовал конкретики Дон.
– Запирают в храмах, – помрачнела Инга. – А что там с ними делают, никто не знает. Ни один олигофрен оттуда не возвращался. У местных пунктик: борьба за чистоту расы. Кстати, мы узнали кое-что о предках. Они же далёкие предки, они же древние. Эти перцы жили что-то около пятисот лет назад. Но чем-то разгневали богов, и те устроили конец света. Ныне живущие представляют собой потомков тех счастливчиков, что пережили армагеддон. Как тебе история?
– Хреново, – задумчиво пробубнил Дон, напряжённо переваривая новую инфу.
– Не мямли! – ткнула его кулаком в живот Инга. – Почему хреново?
– Ну, – поморщился Дон, – это наводит на мысль, что древние стояли на более высокой ступени развития цивилизации. Средневековью слабо устроить глобальный конец света. Максимум, столетнюю войну.
– Которая, насколько мне помнится, была вялотекущей, – согласилась Инга, покусывая пальчик. – Потому что война слишком затратное дело. Ни одно государство долго не выдержит подобного разбазаривания сразу нескольких властных ресурсов. Донатик, ты прав: конец света есть нечто скоротечное, но максимально разрушительное. Саблями мир в капусту не покрошишь. Значит, ракеты, ядерные боеголовки и прочая фигня, в которой я ничего не понимаю.
– А кто понимает? – хмуро проворчала Катерина. – Приплыли. Я где-то читала, будто после конца света общество резко тупеет в консерватизме. Опять начинает жечь на кострах всяких Коперников.
– Джордано Бруно, – машинально поправил её Дон.
– Один хрен! – окрысилась Катерина. – Не умничай. Лучше подумай о том, что вы с девчонками явно какие-то мутанты. Ладно, Ингу с Машкой можно хоть как-то представить себе природными телепатами. А ты с твоей сеткой в башке точно лабораторная крыса. Осколок прошлого, что закончилось концом света. А эта идиотка, – ткнула она пальчиком в Ингу, – тупит на каждом шагу. Я только соберусь разозлиться, а она уже лезет: не злись, не надо. Ладно я, а если она к другим начнёт приставать со своей телепатией?
– Может, сбежим, пока не поздно? – предложила Инга.
И посмотрела на Дона с выжидательностью ребёнка, клянчащего у взрослых заведомо запретный плод. Дескать, получит ли он в ответ нотацию, или просто получит. Это было странно. Нет, это было СТРАННО. Не такой даме заглядывать в рот бывшего студента в поисках истины. Дон изготовился, было, продолжить дискуссию. Но вместо этого из него вырвался почти приказ:
– Никуда мы не сбежим. Всем спать. А с завтрашнего дня начинаем новую жизнь.
А потом он обалдел. Не оттого, что девчонки безропотно подчинились, смывшись в свою спальню. Внутри себя самого Дон ощутил железобетонное право ими командовать. Что-то в нём включилось такое… Такое… Разберусь завтра – успел подумать он и тотчас провалился в сон.
Глава 4
Манипулятор, стабилизатор и товарищ командир
А на второй в этом мире день – который он прожил в здравом уме с твёрдой памятью – из Дона полез отец-командир.
