Открывашка и война - Павел Смолин
— Много и часто, — кивнул я.
— Потому что вместо ПВО зенитки древние, в них электроники нет, но и по истребителю попасть только если все самурайские предки под руку ворожат можно.
— Серьезно? — спросил я Тимофея.
— Серьезно, — кивнул он. — Это у нас война XXIвека со всеми причитающимися, а у них — как в прошлую войну.
— А зачем они тогда лезут?
— А они знали? — хмыкнул КГБшник. — Азиаты! — развел руками с таким видом, будто это все объясняет. — Вот генштаб приказ отдал, все пошло не по плану: флот обнулился, авиация, десанты кровью умываются, но Императору на блюдечке понесут донесения о том, что Владивосток и Николаевск-на-Амуре взяли — теперь все побережье там один простреливаемый плацдарм. Баржи с пополнением без прикрытия войска с Сахалина перебрасывать не могут, но пытаются — кто-то вплавь да догребет до наших берегов. Мы этот плацдарм за сутки-двое обнулим, но Императору про это только через неделю скажут: с других фронтов сводки тоже поступают, вот под ними неудачи здесь и похоронят.
— Владивосток и Николаевск не эвакуировали? — спросил я.
— Кого успели, — покачал головой Тимофей.
Инженеры-жуки закончили, мы перекинули их на другую базу, плац которой был заставлен палатками, где расположили приемную арку. Как только пошли беженцы, мы переместились в предместья Хабаровска, повторив процедуру. Третья портальная пара предназначалась Благовещенску.
— Мы японцам компьютеры генштаба подломили в начале, — похвастался проникшийся специфической атмосферой нашей группки полковник Клюев. — Изначальный план был отсечь у нас все, что восточнее Читы. Потом, после того, как показали япошкам, что просто не будет, взломали еще раз — осетра урезали, решили хотя бы Амур внутренней японской рекой сделать, а все, что сверху захватят использовать для торга на переговорах. Хер им — сейчас наступление остановим и пойдем в контратаку, минимум до Сеула, и через Монголию — до Пекина. Мы-то два больших города потеряли, а по Японии сейчас флот с авиацией чуть ли не прямой наводкой работают — останавливать и противодействовать нечем. Нормальная страна бы уже мира просила, а эти по убежищам сидят, рассказывают друг другу как ненавидят гайдзинов.
— А третий раз компьютеры взламывать будем? — спросил я.
Жалко простых япошек, а особенно жаль покоренные ими народы, но соотечественников жалко несоизмеримо больше. Нафига к нам полезли? Сами виноваты!
— А нечего взламывать, — злорадно гоготнул полковник. — Нету ни электричества, ни связи нормально — только рации древние, аналоговые, которые на случай ядерного конфликта разрабатывали. Электромагнитные снаряды и без ядерной компоненты имеются, вот ими на вторые сутки отработали: сидит теперь узкоглазый генштаб при лучине, с линейками и картами бумажными, делают вид, что контролируют ситуацию. Смотри, — он достал планшет, потыкал в него и показал. — Ночной вид со спутника на Японские владения.
— Темень, — кивнул я.
— Добро пожаловать в средневековье! — шутканул Илья.
Что ж, выглядит как максимально унизительное для противника избиение. Действительно, зачем боевые жуки в этой ситуации? Неделя, вторая, третья — как скоро оккупированные японцами народы начнут возмущаться и поднимать оккупантов на вилы? Главное — не думать о том, что происходит в оккупированных япошками городах: история хорошо показывает, насколько у самураев от вседозволенности и чувства собственной исключительность слетают тормоза.
Глава 6
Операция продолжалась уже девятый час. Оборотень-Илья держался молодцом, оборотень-Сергей — тоже. Пиромант-Тимофей держался похуже, но его спасала спецподготовка, и, наверное, железная воля. Полковник Клюев, будучи самым обычным человеком, создавал ощущение двужильного: как и положено нормальному командиру, он ходил, разговаривал и думал больше всех вместе взятых, что просто не могло не вызывать уважение.
Очередная порция «Градов» взмыла в небо, и мы вернулись на базу. Местное время приближалось к обеду, с серого, затянутого тучами неба лил дождь. Полковник скомандовал двадцатиминутный «перекур», и мы переместились за стол под натянутый тент. За издаваемым базой шумом стук дождевых капель по брезенту почти не был слышен. Мы расселись, и в «шатер» вошел генерал Ласточкин в сопровождении держащего коробку и повесившего на спину бачок военного.
— Сидите, — отмахнулся генерал от подскочивших было служивых. — Держишься? — спросил меня.
— Свеж и бодр, — ответил я чистую правду.
Симбионт и не так может.
— Молодец, — похвалил Ласточкин.
— Все молодцы, — отмахнулся я.
— Все молодцы, — согласился он. — Накрывай, — велел «носильщику».
Тот бахнул на стол коробку, вынул из нее запаянные в зеленую пленку брикеты и раздал нам.
— Эталон-5! — обрадовался Илья печати на упаковке.
Хороший сухпай, видимо. Пока мы распечатывали рационы, повар снял со спины бачок, отцепил закрепленные на нем алюминиевые кружки и налил нам чаю. Так, консервный нож, консервы…
— Сгущенка! — обрадовался Илья. — Фарш сосисочный, — следующая банка вызвала меньше энтузиазма. — Сало, — смирился еще с одной. — Суп варить не на чем, да и не успеем, — отложил брикет концентрата. — Печеночный паштет, на галеты мазать самое оно, — прокомментировал последнюю банку, открыл ее, распечатал пачку галет и намазал, косясь на три отложенных прямоугольника с надписью «шоколад».
На десерт оставил.
Я решил начать с сосисочного фарша. Здравствуй, «мясной продукт механической обвалки категории „бэ“», ты нашел меня и в этом мире! Отключив вкусовые рецепторы, при помощи пары галет вычистил баночку и открыл паштет.
Генерал тем временем недовольно косился на часы, но питаться нам не мешал.
— А у тебя сало или тушенка? — спросил меня Илья.
Я посмотрел.
— Тушенка.
— Давай я тебе сало и фарш, а ты мне — тушенку? — предложил он.
— Давай, — согласился я на обмен.
Биомасса есть биомасса — гастрономического удовольствия от сухпайка все равно никакого.
Довольный пацан произвел обмен и тут же принялся поглощать неплохие куски мяса из банки. Я открыл сало — да, это жир со специями. Видимо, по принципу «не выбрасывать же» упаковывают. Питательная ценность, однако, сомнений не вызывает — голодный солдат
