Младший научный сотрудник 5 (СИ) - Тамбовский Сергей
— И что будет? — затупил я.
— Примерно то же, что и после приема Джонни Уокера, — уверенно пообещал он, — у нас тут это дело очень популярно у тех, кто в курсе…
— Ну ты знаешь, что делаешь, — выдал я карт-бланш Цою, — надеюсь, мы коньки не отбросим от этого…
— Какие коньки? — не понял он.
— Это русская идиома такая, — пояснил я, — если человека сбивает машина и у него при этом слетает обувь, то у криминалистов считается, что он не выживет. Ну а где ботинки, там и коньки рядом, в России же зимой холодно и все катаются на лыжах или на коньках.
— Интересно, — задумался он, — на английский это можно перевести как to snuff out или to buy the farm…
— При чем тут ферма? — справился я.
— Не ферма, а земля подразумевается, — пояснил он, — в том смысле, чтобы купить кусок земли для своей могилы.
Глава 11
Бурлаки на Волге
Бурлаки на Волге
Веселье еще не началось, но Аскольд был уже конкретно навеселе. Он встретил меня со словами «О, Камак пришел — тебе штрафную полагается». Я начал вежливо отказываться, но понял, что это бесполезно — принял бокал с чем-то коричневым и выпил половину. Затем мы продолжили беседу.
— Расскажи, — попросил его я, — кой черт занес тебя на эти галеры? В смысле — нахрена тебе два года в погонах сдались?
— Понимаешь, Петя, — перешел он на более употребительную форму моего имени, — настоящим мужчина становится только после службы в вооруженных силах. Вот меня и заело…
— А чего уж сразу в Афган не записался? — подколол его я, — там ты мужчиной стал бы в гораздо более короткие сроки.
Аскольд подумал немного и ответил так:
— Не, Афган это слишком… там или пулю словишь или желтуху… или и то, и это вместе. ГДР надежнее.
— В каких войсках служить будешь? — сменил я эту скользкую тему.
— В танковых, — посмотрел на меня, как на несмышленыша, он, — на что учили в политехе, на том и буду ездить.
— Подожди, — тормознул я его, — я тоже из политеха, но учили меня управлению крылатыми ракетами на подводных лодках. Какие танки?
— Ты наверно на радиофаке учился, — пояснил он, — а я на автомобильном — у нас разные военные кафедры были. Давай лучше накатим еще по одной…
Накатили еще по одной, а тут и приглашенные начали подтягиваться… из знакомых я увидел все того же Пашу Чиркина, компаньона Аскольда по видеобизнесу, товарища Бессмертнова и еще одного человека, которого я в принципе не знал, но кудри его мне показались до боли знакомыми… Вспомнил, кто это, через пять минут — Боря Нимцович, будущий губернатор и кандидат в президенты, а ныне он, если я все правильно помню, работал в соседнем с нами институте. Через двор который. И девчонок штук пять подвалило, все красивые, длинноногие и румяные.
Заняли места за столом вдоль обеих ножек буквы П, а Аскольд с Борей во главе, значит уселся. Первый тост Боря провозгласил.
— За Аскольда, настоящего человека и гражданина, который будет выполнять свой воинский долг вдали от Родины!
Через полчаса примерно очередь из желающих сказать тост поиссякла, поэтому все вылезли из-за стола, бармен запустил какую-то веселую музыку, кое-кто начал плясать, но большинство вышло на свежий воздух покурить и подышать.
— А я про тебя слышал, — сказал мне в перерыве между двумя затяжками Нимцович, — ты этот… Балашов… нижнереченский аналог Джуны.
— Я про тебя тоже слышал, — ответил я, — молодой, но подающий ученый-физик, увлекаешься теннисом и девушками.
— Все верно, — удивленно посмотрел он на меня, — и откуда ты, позволь узнать, это слышал?
— Собаки лают, ветер носит, — уклончиво отвечал я, — как там дела с теннисом-то?
Боря оживился, похоже, что это его конек был.
— Теннис это очень красивый и перспективный вил спорта, — зачастил он, — жаль только, что у нас ему не уделяют ни грамма внимания.
— Прямо уж и ни грамма, — возразил я, — а Ольга Морозова, а Александр Метревели?
— Это все верхушка айсберга, — ответил он, — действительно тех, кто сумел себя показать на международном уровне, у нас поддерживают и посылают играть в тот же Лондон на этот… на Уимблдон. А уровнем хоть немного ниже совсем тишина стоит — кортов нет… ну хорошо почти нет… и новых строить не собираются. Путных ракеток не найдешь, соревнования если и проводят, то на каком-то колхозном уровне. Так у нас новых Морозовых и Метревели никогда не дождешься.
— А ты бы хотел сыграть в Лондоне? — задал я такой хитрый вопрос, — на этом… на Уимблдоне.
— А кто бы не хотел, — вылетело из него, — можно подумать, что ты бы отказался, если б случилась возможность.
— Верно, никто бы не отказался, — ответил я, — но для начала можно было бы организовать международный турнир у нас в стране. В Москве или Питере. И назвать его к примеру «Кубок Кремля» или «Кубок белых ночей». Приехали бы мировые звезды, че… те же Коннорс с Боргом и этой… Штеффи Граф.
— Неприподъемное дело, — после некоторого раздумья выдал Боря, — это ж надо, чтобы кто-то с самой верхушки принял заинтересованное участие. А у нас лидеры страны все больше фигурным катанием интересуются и еще немного хоккеем…
— Ладно, я подумаю на этот счет, — сказал я, и тут к нам подкатили две приглашенные девицы, одна черненькая, другая пламенно-рыжая, похожая чем-то на Джерри Холливелл из группы «Спайс Герл».
— Нам скучно, мальчики, — заявила эта рыжая, — чего вы тут все разговоры разговариваете, а танцевать кто будет?
Рыжую звали Оксана, танцевать она в общем и целом не умела, но от нее этого и не требовалось. Она тоже, оказывается, хорошо знала, кто я и чем занимаюсь и немедленно начала просить кого-то там осмотреть и вылечить. Отбился, как сумел… но фигура у нее была в высшей степени совершенная, это скрашивало наше общение. Когда музыка поутихла, меня взял за рукав Аскольд и увел в тихий угол.
— Знаешь про наш с Пашей бизнес? — спросил он.
— Слышал краем уха, — ответил я, — и что?
— Поможешь в случае чего Паше, пока я в погонах буду ходить?
— За долю в деле — почему бы и нет, Вульф, — вспомнил я его прозвище
— 10 процентов, — быстро вылетело из него.
— Киса, — огорченно ответил я, — такие условия рвут мне всю душу.
— А сколько ты хочешь?
— 20 как минимум.
Сошлись на пятнадцати, после чего я вторично процитировал монтера Мечникова:
— Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.
И мы пожали друг другу руки.
— Рассказал бы, — попросил он, — какой он вблизи, наш генсек — ты же, как утверждают информированные источники, близко с ним общаешься?
— Ну было пару раз, — нехотя отвечал я, — старый и больной человек это, которому никак не дают уйти на пенсию.
— Ясно… а еще люди говорят, что ты на его машинах по Москве гоняешь.
— Это на каких? — зачем-то решил уточнить я, хотя знал ответ.
— На ламборджинях, — уточнил Аскольд.
— Срочный выезд по делу был, — отговорился я, — вот и выдали то, что под рукой оказалось.
— И в Индии тебя люди видели, вместе с этой… с Индирой — верно?
— Знаешь, Вульф, — решил пресечь этот допрос я, — я немного утомлен пробегом… в смысле отмечанием твоих проводов, так что давай лучше сменим тему. Я, кстати, Наумыча в Москве встречал, и даже не один раз.
— Да что ты говоришь?-сильно удивился Аскольд, — и как он там живет?
— Живее всех живых, уже устроился на какую-то непыльную работенку в хороший институт.
— А Олечка по-прежнему с ним?
— Куда ж она денется, все там же и все в тех же кружавчиках.
— Эх, — пустился в воспоминания он, — а хорошо мы в колхозе позажигали. До сих пор вспоминаю с удовольствием… Пугачев, кстати, приезжал недавно в город, я его встретил в Кремле.
— И как он, не изменился?
— Борода такая же… приглашал на следующий год в свой колхоз — говорит понравилась ему наша работа.
— Я-то может и съезжу, а вот ты вряд ли… если только отпуск из ГДР выпишут.
