Младший научный сотрудник 4 (СИ) - Тамбовский Сергей
Товарищи согласились и следующий час мы посвятили этому увлекательному занятию… значит, до посадки в АН-24 у нас у всех своя история была, так что ее сверять не было необходимости, а вот далее, начиная с момента аварии и аварийной посадки на Симушире согласования стали жизненно необходимы.
Короче говоря, общим голосованием историю с бандитами, золотом и контрабандным вертолетом все же решили оставить в общем пользовании — кроме нас еще ведь куча народу это все наблюдала, странно будет, если они это помнят, а мы нет. А вот похождения на борту корейского десантника уже потребовали более точной юстировки и доработки, так сказать, напильником по контуру.
В итоге порешили про мертвую команду на корме не вспоминать — кроме нас их никто больше не видел. А остальное все примерно так рассказать, как оно и было в действительности.
— А все-таки, — задал напоследок свой вопрос Ираклий, — откуда в наших морях взялись корейцы и что им надо было от нас?
— Сильный вопрос, — признался я, — у меня на него ответов нету… может у вас есть? — обратился я к Сергею и Виталию.
Они посмотрели друг на друга и признались, что тоже ничего придумать не могут.
— Вот пусть госбезопасность и поработает над этой темой,- резюмировал наши дебаты я, — это как раз ее компетенция, пограничные вопросы.
Обедом нас все же накормили… странное у них тут меню, если честно, манная каша три раза в день и кисель тоже — меня, помнится, еще в детском садике от него наизнанку выворачивало. И тут что-то пошло не так… пришел страшно озабоченный безопасник Вачовски, у которого за спиной маячил мордоворот поперек себя шире, чем вдоль, выдернул меня из госпиталя чуть ли не за шкирку и сопроводил на соседний ярус этого необъятного плавучего средства.
— Садись, — кивнул он на стул в углу, прикрученный к полу всеми четырьмя ножками, мордоворот же занял место в другом углу, скрестив руки на груди.
Я пожал плечами и сел, приготовившись к неприятностям. И они последовали.
— Вот что я тебе скажу, дорогой Питер, — начал, наконец, прояснять ситуацию Вачовски. — Из Сан-Диего поступила депеша конкретно насчет тебя.
— Не может быть! — деланно изумился я, — прямо вот конкретно про меня написали?
— Прямо вот, — подтвердил тот, — ты в обмене, короче говоря, не участвуешь и остаешься в нашем распоряжении. Дональд тобой теперь будет заниматься, — и он кивнул в сторону мордоворота.
— А так разве можно, мистер Вачовски? — решил я немного уточнить ситуацию, — всех меняют, а меня нет — у советской стороны вылезет немало вопросов на этот счет.
— А ты сейчас сядешь вон за тот стол, — и Питер показал на столик в другом углу, — и напишешь просьбу о политическом убежище в Соединенных Штатах. Вот и все объяснения для советской стороны.
— А если я не стану этого писать, — решил идти до конца я, — тогда что, мистер Вачовски?
— Тогда ты будешь иметь тесные контакты с Дональдом, — усмехнулся он, а Дональд снял куртку, из-под которой обнажились мощные бицепсы и трицепсы, а еще скорчил страшную рожу, — а потом все равно напишешь, куда ж ты денешься. Так что выбирай одно из двух, сразу сделаешь, что от тебя требуется, или попозже — считаю до пяти, раз…
— Давайте бумагу, — не стал ждать окончания отсчета я, — умеете же вы убеждать, мистер Вачовски.
— Что писать-то? — уточнил я, усевшись за колченогий столик, так же, впрочем, прикрученный к основанию.
— Пиши так… — даже задумался безопасник, — я, такой-то, находясь в трезвом уме и здравой памяти без какого-либо психологического или физического воздействия со стороны третьих лиц заявляю свое горячее желание перейти на положение невозвращенца и остаться на постоянное место жительства в Соединенных Штатах в связи с притеснениями, причиненными мне советскими властями…
— Что за притеснения? — спросил я, — если покопаться в памяти, то я лично ничего такого не вспоминаю.
— Неважно, потом разъяснишь этот пункт, если потребуется, а мы подскажем, как… написал?
— Дописываю, — буркнул я, водя ручкой по листу.
— В конце дата, время, подпись… место еще добавь — борт авианосца «Дуайт Эйзенхауэр»… что вышло? — подошёл он вплотную ко мне.
И тут я решил, что с меня хватит, пора уже включать аварийную систему спасения…
* * *Качка с бицепсами я уложил качественно и полностью — с гарантией на час минимум. Он свалился кулем с ужасным грохотом… чего там у него загрохотало, я уж не стал проверять. А вот с Вачовски я поработал значительно аккуратнее, применил что-то вроде гипноза, я этот прием совсем недавно освоил, был не особо уверен в его эффективности, но кажется получилось. Он стоял с белым лицом, покачиваясь вперед-назад, и бормотал что-то под нос… я прислушался — это были детские считалки типа One-two-three, Look at me! Four, five, six, Do some kicks! (1,2,3, а ну-ка посмотри. 4,5,6, попробуй пролезть) Или Fish, dog, cat, Look at my hat! Tiger and bear, Touch your hair (Рыба, кошка, пес, шляпу кто унес? Тигр и медведь, заканчивай реветь).
В американских детских садах что ли такое разучивают, автоматически подумал я и тут же одернул себя — не время сейчас лингвистическими исследованиями заниматься, дело сначала сделай. Я и начал делать дело…
— Слушай меня сюда, Питер, — медленно и чуть не по слогам я проговорил ему, — мы сейчас вдвоем выйдем отсюда, вернемся в наш отсек, и ты передашь меня советской стороне, когда начнется обмен. Все понял?
— Понял, господин, — глухо ответил он.
— Ну тогда пошли… не торопясь, прогулочным шагом… — и мы покинули это помещение.
Напоследок я оглянулся на амбала Дональда — тот тихо-мирно лежал в углу и не отсвечивал. А в нашем госпитальном отсеке народ уже был полностью переодет в обычную свою одежду и тихо сидел по койкам в ожидании дальнейших событий.
— А вот и я, что тут нового?
— Ничего нового, — откликнулся Ираклий, — ждем обмена. А у тебя что там случилось? И чего это твой Питер такой странный?
— Мы просто поговорили по душам и решили все наболевшие вопросы, верно, Питер? — обратился я к офицеру.
— Верно, господин, — тут же ответил тот.
Ребята смотрели на него и на нашу беседу достаточно вытаращенными глазами, но развивать эту тему никто так и не решился. Я усадил Питера на свободную койку, после чего битых полчаса прошло в оглушительном молчании. А тут загрохотали шаги в коридоре и к нам вошли целых два военно-морских офицера… я в их должностях разбираюсь слабо, определил только, что один вроде бы лейтенант, а другой, кажется, коммандер… я его сразу окрестил Криллом, как героя Гэри Бьюзи из фильма «В осаде». И тот, который коммандер Крилл, трубным голосом провозгласил:
— Выходим по одному, двигаемся направо ко второму лифту, не разговаривать, по сторонам не смотреть, — а потом он глянул на Питера и добавил, — а что это с ним?
— Устал он, коммандер Крилл, — ответил я, — сидит и отдыхает.
— Меня зовут не Крилл, а Майкельсон, — поправил он меня, а относительно Питера ничего не сказал.
Мы построились в колонну, первым встал Ираклий, ну а я уж пристроился замыкающим. А Питер остался сидеть в своем углу, глядя в противоположную стену. Лифт под номером два располагался совсем недалеко, пришел быстро, мы загрузились в него и коммандер Майкельсон нажал на большую круглую кнопку с номером 0. Это было последнее, что я увидел на авианосце «Дуайт Эйзенхауэр»…
* * *Очнулся я на борту, судя по оглушающему реву и вибрации, вертолета… руки у меня были связаны сзади, и сидел я прислоненный к стеночке, ощутимо дрожащей за моей спиной. Огляделся — рядом имелись в наличии два бравых морпеха в лихо заломленных беретах, а в руках у каждого было по автоматической винтовке. А в дальнем конце этого Апача (скорее всего, а может и Кобры) маячил давешний амбал-мордоворот по имени Дональд. Вокруг головы у меня имела место такая металлическая сеточка.
— Очухался, парень? — подошел ко мне Дональд, увидев, что я открыл глаза.
