Ванька - Сергей Анатольевич Куковякин
Мадам внучку своему рукой махнула. Тот подошёл. Что-то бабка ему сказала, он закивал головой как китайский болванчик.
Ко мне двинулся. Неспешно так.
— Пошли. Хватит, насиделся.
Не стал я ничего отвечать. Не спеша поднялся. На работу ведь, не на праздник бежать…
Предчувствия меня не обманули. Навьючили на спину уже знакомый пестерь. Корзину выдали только одну. Содержимое второй, скорее всего, уже в желудках бородачей находилось.
Гляжу, а Мадам тоже винтовкой обзавелась. Настоящий Мальчиш-Кибальчишь. Положительный персонаж из сказки Аркадия Гайдара. Только буденовки ей не хватает.
Внук её Ванька — тот Плохиш. Как я сразу не догадался…
Двинулись. Палатки на поляне осиротели. Костёр, правда, мужики залили. Я за водой на ручей и бегал.
Чуть не прядал от радости. Нужная-то мне ёлочка почти по дороге. Сама-то она мне никуда не упёрлась, а нужно то, что под ней лежало.
Лежало. Сейчас у меня лежит. Вот хоть в чём-то мне сегодня повезло.
Повезло, не повезло. Вопрос открытый. Это уже на ходу мне в голову пришло. Стрелять-то из маузера ты, Ванька Жуков, умеешь? За что там дёргать, на что нажимать знаешь? Ну, на что нажимать, предположим, знаю. Теоретически. Во-во. Теоретик хренов…
Кстати, у всех мужиков за спинами котомочки-то тоже не маленькие. Но, тащат они их легко. Мой же пестерь как свинцом до самого верха набит. Ещё и вторую ночь не сплю. Одни мне помехи от баб. Первую ночь Машка спать не давала, вторую — Мадам нарисовалась и всех с места сдёрнула.
Шли всю ночь. Где-то под утро только остановились.
Я уже просто вырубался.
Сел. Ноги вытянул. Носом клюнул.
Тут где-то за деревьями звук знакомый раздался. Паровоз загудел.
Глава 19 Полковник Васильев
Полковник Васильев важных гостей сегодня ждал.
Очень важных.
От агентуры сведения самые точные были получены, должны разбойнички клюнуть. Пятью миллионами их поманили. Расписали всё как по нотам. Что в самом особом почтовом вагоне непосредственно в сундуке два миллиона будет, а остальные деньги — просто в кожаных сумках. Они для маскировки только газетами прикрыты и прочей почтовой корреспонденцией.
Сам сундук в особом почтовом вагоне устроен весьма солидно. Его злоумышленники только путем взрыва вскрыть могут, а после него часто деньги и портятся. Кожаные же сумки из кладовой бери и выноси. Только охрану надо устранить.
Обычно в вагоне с деньгами находятся восемь почтальонов-охранников. Двое — в особом помещении между канцелярией и кладовой для непосредственной охраны последней. Им до смены нельзя даже носа высунуть из указанного помещения. Оставшиеся шесть охранников размещаются по другую сторону кладовой — также в особом помещении, не имевшем связи с первым. Оно выход на площадку вагона имеет. Этим шестерым при остановках поезда на станциях выходить полагается из вагона на платформу и охранять его со всех сторон.
Кроме особого почтового вагона в поезде имеется и обыкновенный почтовый вагон. Тот и другой цепляются непосредственно за багажным вагоном. Так вот, сегодня в этом простом почтовом вагоне ещё десять военных нижних чинов притаились. Да ещё по пассажирским вагонам тридцать переодетых надежных людей рассажено.
Сам полковник тоже в этом поезде едет. Как самый обычный пассажир. Не может он такое дело пропустить. Шутка ли — неуловимая Мадам должна появиться. Сколько уже всякого-разного за ней числится. Прячется она каждый раз мастерски после дела. Словно щука в омут ныряет и нет её.
Почти десять лет промышляет, но всё ей с рук сходило. Сегодня — всё. Поставит Васильев на ней точку…
Где на маршруте нападение на поезд будет — это не известно. Но — будет точно.
Полковник уже все газеты по третьему разу перечитал. На бедре у него синяки — щиплет он ногу, чтобы не задремать.
Про Машеньку-дочку вот ему сейчас вспомнилось. Отец супруги полковника на прошлой неделе её в свой магазин зазвал. Якобы — на помощь. Магазин большой, в три этажа. Присмотр везде требуется. Дедушка с Машей, как она дома уже рассказала, по всем этажам прошлись, во все отделы заглянули. Только после этого в дедушкин кабинет и направились. Там он Машеньке её труд и оплатил. Всё, как и было обещано. Пять рублей. Причем, дедушка Марии выбор предложил — денежкой или бумажкой. Денежка красивая, золотая, с портретом Николая Александровича. Маша подумала-подумала и решила — денежка маленькая, может она её дорогой потерять. Взяла синенькую бумажку. Она большая. Маше пришлось её даже сложить, чтобы в карман спрятать…
Пять миллионов… Это миллион золотых денежек, которую Пётр Васильевич Маше предлагал. Сейчас в вагоне пять миллионов государственными кредитными билетами образца одна тысяча восемьсот девяносто восьмого года. Подписи Плеске, Тимашева, Коншина на них красуются. Деньги загружены настоящие. Создана полнейшая достоверность происходящего. У Мадам везде свои глаза и уши…
Плотно-плотно кожаные сумки пачками сторублевок с портретом Екатерины II набиты. Государственные кредитные билеты достоинством в пятьсот рублей в сундуке. Мало ли что…
Это сколько же килограмм золота получится? Ну, если не кредитные билеты везти, а золотые пятёрочки.
Полковник Васильев начал в уме высчитывать.
Тут поезд тормозить начал. Самое тому место. На подъеме.
Что, там они совсем умом порушились?
Причина торможения была проста. Поперёк путей лежал мальчик.
Не велик, не мал — на вид лет десяти. Может — одиннадцати.
Зачем и как он здесь?
Вот есть и всё…
Лежит и не шевелится.
А, вдруг жив ещё?
Что, его сейчас на кусочки колёсами паровоза разрезать?
Сигнал подали — лежит, путь не освобождает.
Одно остается — тормозить…
Полковник Васильев как-то сразу понял, что дождался им спланированного, даже в своих простеньких расчётах сбился.
Все посторонние, не уместные мысли из головы выбросил.
Клюнула Мадам.
Позарилась на пять миллионов.
Ну, что — милости просим, гости дорогие.
Нельзя полковнику на этот раз оплошать.
Никак нельзя.
Глава 20 В лесу у железной дороги
Перед тем как сесть, я снял пестерь.
Как его обратно на спину приспосабливать буду?
А, пусть хоть сама Мадам помогает…
Всё. Кончились мои силушки. До самой последней капельки.
Нашли юного туриста… За всю свою жизнь я столько по лесам не мотался.
Ладно бы ходить по ровненькому. Тут же не знаешь
