Позывной "Хоттабыч" 2 (СИ) - lanpirot

— Держись, старина! — Я оперся на его подставленную руку, девчонки тоже подхватили меня под локти с двух сторон, и совместными усилиями я был водружен на ноги.

— С вами точно все хорошо, дедушка? — С участливым волнением спросила Глаша.

— Вам в больницу обязательно надо, дедушка! — подключилась к подружке Катя, которая сбегала и принесла мне мою потерянную шляпу. — В вашем возрасте здоровье нужно беречь!

Ох, ё! А тоя не в курсе! Да, старость — не радость!

— Спасибо, красавицы! — Я улыбнулся, взял шляпу и с тихой грустью вновь посмотрел на мою, вновь юную и живую супругу. Я опять утонул в её бездонных зеленоватых глазах. Я был готов так стоять и смотреть на нее целую вечность.

— Спасибо, девчата! — Поблагодарил моих «спасительниц» и оснаб. — Не переживайте за дедушку — я его сейчас в больницу отвезу.

— Правильно, товарищ! — произнесла Катя. — Пусть его настоящий Медик осмотрит. Мало ли, сотрясение мозга какое! Вон как он об землю со всего маху шмякнулся! Мог еще и сломать что-нибудь! У нас соседка — баба Алевтина, недавно тоже шмякнулась и шейку бедра себе сломала… — тараторила Катюха, но я её совсем не слышал. Передо мной стояла лишь одна… она… единственная… И во всем мире никого больше не было…

— Обязательно покажем нашего неуклюжего дедулю Медику! — Заверил Катю оснаб и потянул меня к машине. — Вы молодцы, девчата!

Я буркнул что-то невразумительное на прощание, взбаламученные мысли до сих пор носились галопом в моей ошарашенной голове, пробуждая к памяти давно забытые образы моей потерянной навсегда жизни. Совместной жизни, которой уже, наверное, не будет никогда…

— До свидания дедушка! — Попрощалась со мною Глаша. — Будьте в следующий раз осторожнее!

Я покивал, и поплелся поддерживаемый под руку Петровым через дорогу. Возле машины оснаб остановился. Я оперся рукой о нагретый капот машины и с тоской уставился на девчонок, вновь вернувшихся к своим грядкам.

— Ну и отчебучил ты, старый! — Покачал головой оснаб, вынимая из кармана папиросы.

— И мне дай закурить, — хрипло попросил я, протягивая руку.

— Ты в норме, Хоттабыч? — поинтересовался командир. — А то видок у тебя был — краше в гроб кладут!

— В норме… уже… вроде бы… — Отозвался я, хотя меня еще немного потряхивало.

Оснаб вновь внимательно меня осмотрел и, видимо, остался доволен этим осмотром.

— Держи. — Он протянул мне папиросу, и мы вместе закурили. — Теперь понял, о чем я тебе хотел сказать? — После недолгого молчания спросил он меня.

— Я знал… — Кивнул я. — Только не ожидал, что это будет так…

— Больно? — догадался Петров.

— Да, больно… — согласился я. — И тяжело… Но… понимаешь, я был счастлив в этот момент… Я увидел её… её улыбку… услышал её голос… еще раз… И это настоящее чудо! Теперь мне и помереть не страшно!

— Но-но! — Оснаб шуточно сдвинул брови. — Отставить помирать, Хоттабыч! Нам с тобой еще фрицам бока намять, как следует, нужно! А вот потом и помирать не страшно!

— Есть отставить помирать, товарищ командир! — Я «козырнул», приложив кончики пальцев к полям соломенной шляпы. — Мы еще вздрючим этих гребанных утырков, как следует!

— Как ты сказал, утырков? — переспросил оснаб, видимо, незнакомый с таким «термином».

— Да какая разница, — пожал я плечами, — фрицы, нацики, шайтаны…

— Ну, это-то, я, как раз понял, — улыбнулся оснаб. — И мне нравиться твой боевой настрой! Так держать, старина! Хоть и трудно нам всем придется!

Мы уже докурили и собирались садиться в машину, когда вдруг меня кто-то неожиданно окликнул:

— Гасан Хоттабович! Постойте! Подождите немного…

Я обернулся и увидел спешащего к нам Вильяма Карловича Шильдкнехта — историка военного училища, в котором я не проучился и двух дней. И разрушил, до основанья… И, по всей видимости, оставил без дополнительного заработка этого достойного человека.

— Ох… Успел… — Задыхаясь, произнес старичок, остановившись возле машины. — Это… все-таки… вы… И вы живы!

— Вильям Карлович, а вы здесь какими судьбами? — с удивлением произнес я, не ожидая здесь встретить никого знакомого. Да и не было у меня в Москве сорок третьего года никаких знакомцев. А вот на тебе — сподобился. Правду, видать, говорят, что земля круглая.

— Я тут недалеко был… — немного переведя дух, ответил историк. — Гляжу: вы не вы? Я ведь и знать не знал после того жуткого землетрясения, выжили вы или нет. От школы-то и камня на камне не осталось! Просто страх какой-то! Мне позвонили из руководства, и сказали, что пока не найдут нового здания для школы, лекции отменяются. Ох, извините, — Вильям Карлович, заметив оснаба, замершего с другой стороны машины, слегка приподнял фетровую шляпу, которая от быстрого бега съехала на затылок, — не представился: Вильям Карлович Шильдкнехт. Историк, доцент, преподаватель… Вернее бывший преподаватель, вот этого вот «юноши».

Интересно, а Шильдкнехт, выходит, с оснабом не знаком? Иначе, зачем ему так расшаркиваться? А вот командир, похоже, знает старого историка, только вида не подает. Уж я-то своего командира успел отлично изучить за долгие годы общения и дружбы.

— Петров, Петр Петрович! — В свою очередь наклонил голову оснаб. — Родственник этого вот столетнего «юноши», — Петров улыбнулся, — правда дальний.

— Вильям Карлович, так вы что же, совсем теперь без подработки остались? — С сочувствием в голосе, произнес я.

— Да и пусть с ней, с этой подработкой! — отмахнулся историк. — Я тут попробовал, грешным делом, последовать вашему совету… И знаете, что, Гассан Хоттабович?

— И что же? — с интересом спросил я старика.

— И получилось! У меня все получилось! Мне теперь и никой подработки не нужно! Знали бы вы, какие люди ко мне в очередь записываться начали? Не просите, не могу сказать! — Не дал мне и рта раскрыть Вильям Карлович. — Я… просто в шоке… Я и не думал, что мой слабенький Дар, может произвести настолько сильный фурор!

Пока доцент тарахтел, у меня в мозгу созрел «коварный» план, как «без зазрения совести» воспользоваться его Даром к собственной пользе и выгоде. Ну, к тому же, он сам предлагал, даже настаивал…

— Так вот, я это все к чему? — наконец подытожил Шильдкнехт. — Гасан Хоттабович, не откажите… Позвольте мне вас как-нибудь отблагодарить! Отказа я не приму! Для начала хочу пригласить вас к себе на ужин! Правда, ужина еще нет… — Немного затупил доцент. — Я же не ожидал, что вас встречу… Но он будет, обязательно будет! — Продолжал нести «пургу» благодарны и счастливый старичок-историк. — Вы во сколько сможете? В пять? В шесть, в семь? Назовите любое время!

— Петр Петрович? Мы сможем? — Я умоляюще взглянул на оснаба. — Не хочется хорошего человека обижать!

— Хорошо, — согласно кивнул Петров. — Только адрес сообщите.

— Вильям Карлович, ничего если мы вдвоем заявимся? — спросил я историка. — Не объедим?

— Да что вы? Какое? — Всплеснул руками Шильдкнехт. — Это мне в пору мне вас кормильцем называть! Но ужин — не главное! Вы сами не надумали внести некоторые изменения в ваше, несомненно мужественное, но слегка увядшее лицо?

— Это вы о чем? — С любопытством подтянулся к разговору оснаб.

— Вильям Карлович — Силовик-Тератоморф…

— Тератоморф? — переспросил оснаб. — Никогда раньше с такой специализацией не встречался. Даже не слышал, — признался он.

— Это очень редкий Дар, — ответил я. — Я тебе попозже объясню, а то «на пальцах» довольно проблематично…

— Хорошо, — не стал настаивать Петров, — попозже, так попозже.

— Вильям Карлович, скажите…

— Да-да, — поспешно отозвался историк, — я весь в внимании, Гасан Хоттабович!

— Помните, тогда в классе, вы сказали, что легко можете вырастить на голове Толоконникова пару лосиных рогов? — Напомнил я доценту тот курьезный случай. — Это не преувеличение? Это действительно так?

— Гасан Хоттабович! — Едва не выпал «в осадок» историк. — Вам-то зачем лосиные рога? Уверяю, они вам совсем не пойдут! Да они еще и тяжеленные! Ваша шея не выдержит такой нагрузки!