Тьма. Том 1 и 2 - Лео Сухов
— Я могу попробовать обратиться к ряду законов, которые позволят Фёдору сохранить свободу, –внёс предложение Пьер. — Но гарантэ… Обещать не могу! Не могу точно сказать, получится или нет.
— Может быть, попробовать заменить судью? — кусая губы, предложила Мария Михайловна. — Обратиться к ректору, а он сможет надавить…
— А вот давить не стоит! — покачал головой Пьер. — В городе осталось два судьи. Всего два. И второй судья — хороший приятель Неметова. Так что в данном случае нам ректор не поможет. Могут только обозлиться оба. Хотите испортить отношения с Судебным Приказом?
— Нет, пожалуй… — вздохнула проректор.
— Тогда попробуем пойти моим путём! — стукнул ладонями себе по коленям Пьер. — Задачу я понял: Фёдор должен остаться на свободе, чем бы ни закончилось дело. Вариате… Пути есть разные. Мы попробуем их все, если надо. Суд будет, конечно, тяжёлый… Но мы постараемся.
— Постарайтесь, пожалуйста, Пьер.
— Тогда позвольте откланяться. Фёдор, был рад знакомству!
— Взаимно, — я даже встал, пожимая руку, и слегка поклонился.
Мария Михайловна дождалась, когда стряпчий выйдет, а потом тяжело вздохнула, посмотрев на меня:
— Не ожидала таких сложностей, но тебя прямо мечтают загнать под колпак, Федь…
Я только развёл руками. А что ещё я мог ответить, если был полностью согласен с оценкой проректора?
— Ладно, наших занятий это не отменяет… Попытаюсь вбить в тебя как можно больше знаний. Костя звонил, кстати… Сказал, что по твоей наводке вышли на след. А Виктора Леонидыча поставили на ноги, и он уже на службе.
— Отличные новости! — я улыбнулся.
— Да… Костя ожидает, что в ближайшие пару-тройку дней надо будет выехать на одно задержание. И ты, естественно, мне будешь там нужен. Больше никто из студентов помочь в такой ситуации не сможет. На Костиных подчинённых я теперь даже не надеюсь… А тебя упечь на каторгу хотят! Да что же всё наперекосяк⁈
— Дыхание Тьмы, — ответил я коротко.
— Что? О чём ты? — не поняла Мария Михайловна.
— Среди воинов-срочников бытует что-то вроде поверья, — пояснил я. — Когда надвигается Тьма, её дыхание как бы портит всё вокруг… Ну и, естественно, это испорченное «всё» идёт наперекосяк.
— Никогда о таком не слышала, — заметила Мария Михайловна. — Да и в целом… Сомнительное какое-то утверждение, Федь!
— Наши сотники и полусотники над этим тоже посмеивались, — кивнул я. — А вот десятники — нет. К слову, перед нашествием именно так всё и случилось. За неделю — восемь серьёзных травм в результате чэпэ. До этого столько же за весь год было. А ещё автоматы сами стреляли… Хотя их никто не трогал, да и вообще они были на предохранителях. Во всяком случае, как утверждали те, кто их использовал. Им не верили, но…
— Военные байки! — отмахнулась Мария Михайловна. — Сами себя в этом убедили, вот у них и пошло всё наперекосяк… Самовнушение в чистом виде.
— Возможно. Но почему оно не может работать и в нашем случае? — предположил я.
— Потому что я эту байку только сегодня узнала, а наперекосяк всё пошло гораздо раньше… — окончательно загрустив, поморщилась Малая. — Ладно, пошли позавтракаем, а потом — заниматься. Сегодня я с тобой в столовую схожу.
— Хорошо, — я постарался не подать виду, что удивлён.
Госпожу проректора я ещё ни разу в столовой не видел, хоть и подозревал, что питается она не только знаниями и слезами учеников. Видимо, мы с ней просто не пересекались.
В любом случае, мне же было легче: не придётся сегодня общаться с выводком юных змеёнышей.
Тьма 2 — Глава 14
Из дневника мальчика Феди, написанного на неизвестном языке
История «здесь» не просто похожа на историю «там»: они полностью идентичны вплоть до появления Тьмы. Полностью. Во всяком случае, если судить по тем сведениям, которые мне удалось разыскать в сети. София, зараза, согнала с местного компьютера, поэтому приходится писать дневник вместо дальнейшего изучения вопроса. Скорее бы нам купили трубки!
Это натолкнуло меня на мысль, что речь идёт о параллельных мирах. Ведь, согласно моим расчётам, по местному летоисчислению день появления Андрея в голове Феди почти совпадает с днём смерти Андрея в его мире. Его сознание переместило не в прошлое: его просто перекинуло из одного мира в другой. Волшебный блин-то был, походу! Жаль, остальные спецэффекты подкачали.
Ну ладно, лаг в пару недель присутствует… Правда, мне кажется, это потому, что в том мире летоисчисление как-то иначе корректировали. Или потому что Федя точно не знает, когда именно в его голове поселился Андрей. А так-то да, практически совпадает.
— Сосредоточься: сейчас я буду говорить важные вещи! — предупредила Малая, стоило нам устроиться в новом для меня зале.
А я что? Я честно постарался и сделал очень сосредоточенное лицо: челюсть выдвинута, губы выпячены, а брови нахмурены. Мария Михайловна целых две-три секунды разглядывала получившуюся картину, а затем покачала головой:
— Ты иногда бываешь такой взрослый, что я как-то забываю, сколько тебе на самом деле!..
И это она ещё не знала, как на самом деле ошибается… Дважды… Во-первых, я и вправду был гораздо взрослее, хотя бы по факту памяти о второй жизни. Да, жизненный опыт у Андрея был специфически-урезанный, но был ведь. И, во-вторых, именно эта память подсказывала, в чём дело: первые сорок лет детства мужчины — самые сложные.
В мире Андрея к мужской несерьёзности относились легче. Было там понимание, что мужчина остаётся мальчишкой, даже столкнувшись с тяжёлыми испытаниями. Да, тот же Андрей с возрастом стал дурачиться меньше, но вовсе не потому, что не хотелось, а потому что уже отдурачился везде, где мог. А повторяться было неинтересно.
Ну а в этом мире мужчина считался опорой, надёжей и головой. А потому обязан был оставаться серьёзным и суровым. А если точнее, хотя бы делать вид, раскрывая истинное лицо только перед близкими друзьями. Дурачиться даже перед собственной женой было непринято.
Вот и получалось, что Мария Михайловна была кругом неправа. Во-первых, я и был старше своих «почти девятнадцати». А во-вторых, таким я и собирался оставаться даже после сорока. Ломать себя через колено и скрывать, какой я на самом деле — плохой выбор. Но, конечно, Марии Михайловне я
