Охотник 4: Вендетта - Александр Робский
— Нет… — прорычал Проклятый, а его пальцы, что сжали голову женщины, покрылись линиями тьмы, — Умри…
Тьма укутала весь лес, пожрав все цвета мира. Возник некий купол, что содержал в себе силу, схожую с антижизнью. В этом тёмном мире всё застыло во времени. Любая жизнь прекратила свой ход, замерев в царстве смерти и отчаянья.
«Я… что происходит?!» — Екатерина застыла, не в силах пошевелиться. Все краски мира стали серыми. Птицы, деревья, песчинки и сам воздух застыли на месте. Лишь существо, что и создало подобный феномен, могло спокойно передвигаться в этом мире.
Проклятый опустил голову к Екатерине и вонзился клыками в её ключицу, одним движением разорвав ей плоть в клочья. Она даже не могла закричать, даже дрогнуть. Боль пронзила мысли, как и её собственный крик беспомощности.
Тварь нависла над женщиной, с мерзкой улыбкой пережёвывая её плоть, которая вмиг потеряла яркий алый оттенок. Капли крови застыли прямо в воздухе, так и не упав на плащ Екатерины.
Такое могущество, поражало воображение. Что же кроется в этом человеке?! Откуда у него столь небывалые силы, которым так спокойно подчиняется целый мир. Тень сказал, что Артём особенный и его нужно ликвидировать после открытия клетки. Он не должен существовать в любом из миров. Словно он ошибка, неверное уравнение в системе.
Проклятый широко раскрыл пасть, словно змея, из глотки вырвался вой преисподней. Он хотел пожрать лицо женщины, хотел насытиться её кровью и утолить голод мести. Ведь его облик… это истинный вид его натуры безумца.
Зубы практически вгрызлись в лицо Екатерина, как послышался треск, и по чудовищу пнули с ноги под рёбра, откинув тварь на пару метров в сторону.
— Не на секунду нельзя тебя оставить…
Послышался щелчок пальцев, а следом ультразвук. Купол безвременья, где царствует антижизнь, исчез. Екатерина жадно глотнула воздуха, а следом завыла от боли, схватившись за разорванную ключицу.
— Женщина, вставай…
Сжав зубы, и наконец — то уняв боль, Екатерина медленно поднялась на ноги. Лицо её покрылось холодным потом, а дыхание дрожало. Ещё никогда в жизни она не испытывала настолько пугающий ужас отчаяния. Этот монстр — вестник безумия, вестник смерти.
В шаге от Святой появилась женщина в чёрной броне, которая словно состоит из жидкого металла. Броня переливается, и кажется живой. На поясе у неё алый пламенный меч. Волосы на половину белые, и на половину чёрные. Склера глаза полностью чёрная, и сквозь неё просвечивается золотое свечение в виде небольшой точки. От век тянуться чёрные вены, что распространились по всему бледному лицу. На вид ей лет тридцать, но на деле… она куда древнее среднего мира.
— Александр!
— Я цел! — подбежал растерянный парнишка к женщине, вновь ухватившись за кончик её плаща.
— Улита! — Екатерина прижала ладонь к кровоточащей ране на ключице, — Перенеси нас в наш Лагерь!!! Быстро!
Рана… бессмертное тело Екатерины не заживает. Эта чёрная сущность словно может отменять регенерацию Бессмертных.
— Стой, и молчи, женщина… — монотонно проговорила Улита.
Проклятый, объятый жаждой крови и мести, встал на четвереньки, уже больше напоминая животное, чем человека. Из его спины вырвались щупальца тьмы, из тела полезли его тёмные копии, что завывали пострашнее монстров, заставляя воздух содрогаться, а деревья обращаться в щепки.
— Ого… а ты куда могущественнее, чем о тебе говорили, — Улита вытянула перед собой руку, — Но ты не опытен, и это твоя слабость…
Исчадье что — то ухватила прямо в воздухе. Екатерина слышала про «Мироздание», и его нити судьбы, что правят над всем живым и не живым. Но, к сожалению, Святая лишена дара видеть нити.
Потянув на себя, Улита промолвила на неизвестном никому языке:
— Гондорот, иш куаторг!
Проклятый забился в конвульсиях. Перевернулся на спину, то и дело поднимая грудь к небу и царапая своё лицо когтями. Тёмные копии, что вылезли из его тела на половину, развеялись, как и щупальца.
— Ларенол, ни Мирионитон! — вновь потянула за нить Улита, медленно подбираясь к Проклятому.
Тьма сползала с Артёма желеобразными сгустками плоти. Его лицо полностью освободилось, и место воя чудовища, прорвался человеческий крик боли
— Кирономун, ги Доровалон!
Улита потянула из — за всех сил, сорвав с Охотника его покров Тьмы, что обратился в импульс мрака, пройдясь по всему лесу.
Екатерина скрыла сына в объятьях, прикрыв его своей спиной. Как импульс тьмы исчез, и послушалось завывание птиц, женщина медленно вернула свой взгляд обратно… Артём стоит полностью голый, его глаза опустели, в них более нет света жизни. Его тело бледное как свет луны, а вены почернели.
— Агрх…
Издав последний хрип, Охотник рухнул на землю лицом вперёд.
— Эй… — наступила Улита на голову Артёма, чуть повернув его лицо к себе, — Тебе нельзя умирать. Не время и не то место.
Женщина села на корточки и перевернула Охотника на спину.
— Линия судьбы… линия тела… — трогала она невидимые линии мироздания Артёма, — Так, это линия силы… А! Вот оно, линия жизни. Такая тонкая, что выглядит как человеческий волос, — она ухватилась за нить, — Я дам тебе часть своей нити жизни… Куранот иги заумор!
Прямо на глазах у Святой, тело Артёма возвращало свой румяный цвет, вены приняли сине — бирюзовый оттенок. Его грудь подняло к небу, словно его тянули невидимые силы. Он открыл глаза и закричал во всё горло, ознаменую, что жизнь вернулась в его тело. Но, он тут же потерял сознание.
— Уходим… — Улита схватила Артёма за волосы, и поволокла за собой.
— Давно пора! — рыкнула Екатерина, взяв за руку сына.
Улита достала из ножен пламенный алый меч, и махнула сверху вниз, открыв в самом пространстве брешь между мирами. Путь в Лагерь, в измерение «Исчадий».
— Улита!
Исчадье замерла на месте, признав голос. Он был грубый, и сиплый как у старика. Медленно обернувшись, она застала в пяти метрах от себя парнишку блондина в чёрном плаще с двумя гербами: феникс и солнце. Лицо его не выражает не единой эмоции, а в груди серый портал, откуда выглядывает существо, сотканное из дыма, словно небольшое облако приняло формы человека.
— Дядя… — чуть улыбнулась Улита, — А я думала ты мёртв… Эх, не могу сказать, что рада тебя видеть.
— Отдай Артёма, и иди своей дорогой! — рыкнул Первородный.
— Нет… — покачала она головой, — Правление моего
