Русь. Строительство империи 4 - Виктор Гросов
— Держим стену! — рявкнул я, перехватывая топор поудобнее. Дружина вокруг меня ожила: лучники натягивали тетивы, самострелы щелкали, посылая болты вниз, а те, у кого были мечи и топоры, готовились встретить врагов у бойниц. Добрыня стоял справа, его щит был утыкан стрелами, но он держал его крепко.
Первая лестница ударилась о стену прямо передо мной, и я шагнул к ней, не дожидаясь, пока киевляне полезут. Первый враг высунулся из-за края, его борода торчала из-под шлема, а в руках блестел короткий меч. Я рубанул правым топором сверху вниз, и лезвие врезалось ему в плечо, пробив доспех. Он заорал, падая назад, и утянул за собой лестницу и мой топор. Мне подали еще топор. Дружина загудела, кто-то крикнул: «Так их, княже!» — и уголок моих губ тянется вверх.
Но киевляне продолжали. Ещё две лестницы встали рядом, враги полезли сразу кучей, как муравьи. Я крутнулся, рубанув одного по ногам — он свалился, загородив проход, но второй перепрыгнул через него, целясь мне мечом в грудь. Я отбил удар левым топором, а правым ударил снизу, вспоров ему живот. Кровь хлынула на камни, и он упал. Добрыня тут же подскочил, пнув третьего ногой обратно вниз, и лестница снова полетела, ломая кости тем, кто был внизу.
— Сбрасывайте их! — крикнул я, и дружина бросилась к бойницам.
Мы толкали лестницы плечами, рубили канаты, пинали их ногами — всё, что могли. Одна за другой они падали, и крики киевлян смешивались с треском дерева. Но их было слишком много. Новые лестницы поднимаются взамен упавших. Стрелы сыпались градом. Самострелы отвечали, болты вонзались в щиты и доспехи врагов, но этого было мало.
И тут я услышал низкий, гулкий звук, который пробился сквозь шум боя.
Бум. Бум.
Я выглянул за край стены. Внизу, у ворот, киевляне подтащили таран — огромный ствол дерева, подвешенный на канатах, с железным набалдашником, который блестел, как глаз зверя. Десяток воинов раскачивали его, и с каждым ударом ворота дрожали, треща всё громче.
Бум. Бум.
Щепки летели в воздух, дерево гнулось. Долго оно не выдержит.
— Княже, таран! — крикнул Добрыня, его голос перекрыл свист стрел.
Он стоял у бойницы, глядя вниз. Я шагнул к нему, чувствуя, как сердце ухает в груди в такт ударам тарана. Ворота были слабым местом — старые, потрескавшиеся, они держались на честном слове и паре железных скоб. Да, там были баррикады, но их не хватит и на пару минут. Если ворота падут, киевляне ворвутся в город, и стена станет бесполезной.
— Держим лестницы! — рявкнул я, бросаясь к очередной.
Я рубанул по канатам, и она унесла с собой троих врагов. Дружина сражалась рядом.
Мы держались, но таран бил всё сильнее.
Бум. Бум.
Ворота трещали, железо скрипело, и я услышал, как дерево начало поддаваться — глухой треск, словно кость ломается. Я бросил взгляд вниз: киевляне у тарана кричали, подбадривая друг друга, их лица были красными от напряжения.
— Княже, они прорываются! — крикнула Веслава, появившись слева.
Её лук был в руках, стрелы торчали за спиной, а лицо было перепачкано грязью. Она выстрелила, и один из киевлян у тарана упал, схватившись за шею, но на его место тут же встал другой. Я кивнул ей, не тратя слов, и бросился к очередной лестнице, рубя канаты. Она свалилась, но это не спасёт нас. Таран бил без остановки, и ворота уже гнулись внутрь.
И тут я услышал новый звук — низкий гул рогов, донёсшийся не с запада, а с севера. Я повернул голову и прищурился, вглядываясь в лес, тянувшийся вдоль города. Тёмные и быстрые тени мелькали между деревьями и вскоре они вышли на открытое место.
Варяги. Их длинные плащи развевались, щиты блестели, а на копьях трепетали синие ленты. Это были остатки сил Сфендослава. Уцелевшие после пожара на реке. Они обошли Переяславец по лесу и теперь шли на подмогу киевлянам.
— Проклятье, — выдохнул я.
Они двигались быстро, их было не меньше двух сотен. Киевляне у стены оживились, заорали громче, будто почуяли кровь. Варяги выстроились у подножия, усиливая натиск.
Это конец.
Бум. Последний удар тарана был оглушительным. Ворота треснули пополам, дерево разлетелось в щепки, и железные скобы сорвались с петель, упав в грязь. Сквозь пыль я увидел, как киевляне рванулись вперёд, продираясь через нагромождения из досок ящиков, телег и бочек. Стена ещё держалась, лестницы мы сбивали, но ворота пали, и враг был внутри.
— Княже! — голос Добрыни прорезал шум. Он стоял у башни, щит в одной руке, меч в другой, а в глазах тоска. — Что делать?
Я стиснул топоры. Пот стекает по вискам. Ворота свалили, враги лезли внутрь, а с севера шли варяги.
Мы были в клещах. Выхода не было видно.
Глава 6
Я стоял у края западной стены Переяславца, глядя вниз, где ворота лежали в щепках, а киевляне и варяги толпились у входа. Таран сделал своё дело — дерево треснуло, железо сорвалось, и теперь враги готовились ворваться внутрь, их копья и мечи блестели в бледных лучах солнца, что пробивалось сквозь тяжёлые тучи. Ветер бил мне в лицо. Я сжимал топоры, чувствуя, как ладони горят от напряжения, а сердце колотится в груди, словно молот о наковальню. Стена ещё держалась, но я видел, что лестницы больше не появляются — киевляне бросили их, сосредоточив все силы на воротах. Это меняло всё.
— Княже, они лезут внутрь! — крикнул Добрыня, стоя у бойницы.
Его голос был хриплым. Я шагнул к нему, выглянув вниз. Он был прав: враги больше не карабкались по стенам, их тени мелькали у ворот, где они собирались в кучу, готовясь к рывку. Лестницы лежали в грязи, брошенные. Это многое меняло. Более того, это ошибка с их стороны. Ведь держать стену дальше нет смысла.
— Слушай меня! — рявкнул я, обернувшись к дружине. Их лица, перепачканные кровью и грязью, повернулись ко мне. Лучники натягивали тетивы, самострелы щелкали, посылая болты вниз, а те, у кого были мечи и топоры, ждали моего слова. Я вдохнул холодный воздух, чувствуя, как он обжигает лёгкие. — Все, кроме лучников, по моей команде — вниз! Встретим их у ворот! Лучники — держите стену, бейте сверху!
Дружина загудела, кто-то кивнул, кто-то перехватил оружие поудобнее. Они были готовы. Я бросил взгляд на Добрыню, и он ухмыльнулся, хлопнув по щиту мечом.
— Последняя лестница,
