Сорок дракошек (СИ) - Филимонова Наталья Сергеевна
– У тебя исключительно гламурный вид, – сообщил с усмешкой Тим. – Хоть сейчас на дискотеку.
– Ага-а-пчхи! – я шмыгнула распухшим и покрасневшим носом, замерев и выжидая, когда вспорхнувшие с меня бабочки усядутся обратно.
Оказывается, на пыльцу феерических бабочек у меня аллергия. Но это же не повод доверять их кому-то другому!
Впрочем, одна из них, рассудив, видимо, что мы сидим достаточно близко, уселась на кончик носа Тима. Ветеринар шевельнул носом, сгоняя нахалку. Далеко она не улетела – уселась на макушке парня.
– Аддергия – стдашная вещь! – сообщила я. – До кдасивые же, задазы!
– Ну что ты! – усмехнулся Тим. – Ты очень мило шмыга…а-апчхи!
Я злорадно хихикнула. Не только красоту всегда приятно с кем-нибудь разделить!
8. На круги своя
– Вы не понимаете! – девица тряхнула головой, и ее светлые волосы картинно взметнулись, точно как в рекламе шампуня. – Мне нужен кто-то действительно милый! Такой, чтобы… ну не знаю… чтобы мы шли, и все падали от восторга! Я мисочки купила уже. Со стразами! Знаете, какие дорогущие? И поводок! Знаете, какой поводок! Вот, смотрите! Вы можете себе представить это лохматое чудовище на таком поводке?!
Посетительница полезла в свою крохотную сумочку и извлекла оттуда поводок – тоже, разумеется, розовый, как и ее короткое платье. И сумочка. На девице вообще все было до того розовое, что, если долго на нее смотреть, во рту возникал привкус зефира, и начинало остро хотеться чаю.
При этом, как ни странно, мои душераздирающие рассказы совершенно ее не напугали.
Наверное, можно подумать, что главная задача персонала приюта для животных – впарить вам хоть кого-нибудь и избавиться от очередного четверолапого (хотя не всегда, не всегда…) беспризорника. Но на самом деле лично я каждый раз первым делом пытаюсь каждого пришедшего… отговорить от питомца. Потому что пусть он лучше прямо сейчас задумается о том, что зверь будет портить его вещи, метить углы, не давать спать по ночам… просто, если бы люди задумывались об этом до того, как заводить кого-то, брошенных зверей было бы куда меньше.
Звери в приюте – все до единого уже с тяжелой травмой на душе. Каждый из них пережил предательство или потерю хозяина. У многих из-за этого серьезно испортился характер. Тому, кто возьмет кого-то из них, нужна бездна любви и терпения.
Уж я-то знаю.
Но девушку в розовом мои мрачные рассказы абсолютно не смутили. Она не боялась ни царапин, ни испорченных туфель, и уверяла, что готова ко всему – чем и заслужила мое невольное уважение.
Вот только из наших зверей ей никто не нравился. Недавно поступившего щенка-аралеза я показала уже от отчаяния – вообще-то такая корова самим нужна. Но назвать его “лохматым чудовищем”?! Мы со щенком переглянулись и одинаково непонимающе уставились на посетительницу – Азалию Фирин, как она представилась.
– Вы знаете вообще, какого размера вырастают аралезы? – пояснила она. – Это же будет монстр не меньше вашего!
Она указала взглядом на Фердинанда, и тот кокетливо наклонил голову.
Хм… а ведь девица, как ни странно, знает, о чем говорит. Аралезы – это крылатые псы, больше всего похожие на волкодавов. И милый щеночек в самом деле вырастет в огромного пса. Мне про таких когда-то бабушка Наринэ сказки рассказывала. У них волшебная слюна – они умеют зализывать раны. Даже, говорят, смертельные. Вот поэтому-то я и думаю, что новенький приютский щенок на Лирку и останется – не подопечным, а сотрудником. Просто его еще наши ветеринары не осматривали. А как увидят, подозреваю, сами никому не отдадут. Такой помощник в ветклинике на вес золота!
Я взглянула на Азалию Фирин по-новому. Впечатление она производила совершенно несерьезное, но о животных, которых я ей показывала, знала немало. И пусть “ему не подойдет поводок в стразах” – звучит глупо, но на самом деле тот, кто берет в дом крупную собаку, должен быть действительно готов к этому.
А еще я вдруг поняла, что меня в ней раздражало – когда она в очередной раз тряхнула своими идеальными волосами и переступила бесконечными ногами на шпильках. У нее были длинные прямые светлые волосы – в точности такие же, как у меня сейчас. Только не подпаленные с одной стороны. И глаза такие же голубые. И рост примерно такой же. Невольно вспомнилось мое собственное розовое платье, безвременно почившее в первый же день… нет, оно, конечно, было не настолько душераздирающе-розовым, но… В общем, Азалия выглядела практически в точности такой безупречной красавицей, какую я из себя пыталась вылепить в магическом салоне. Только при моей работе и образе жизни оставаться всегда безупречной невозможно. А быть всего лишь чьей-то растрепанной и расхристанной копией оказалось ужасно неприятно.
Но… мне нравится моя работа и мой образ жизни!
А Азалия Фирин имеет полное право выглядеть так, как нравится ей. Зато она серьезно подходит к выбору питомца – хоть и пытается казаться глупее, чем есть.
Собственно, мы с ней обошли уже, кажется, все вольеры, где содержались некрупные животные, и дошли до распределителя. Очарована она была только когда увидела дракончиков – впрочем, сразу же сама сказала, что взрослого дракона содержать не сможет. И слава богу, иначе пришлось бы объяснять, что эти мелкие чудища ни в какие добрые руки не отдаются – они не беспризорники, а дикие звери, и должны вернуться в естественную среду обитания, как только найдутся их мамы.
Горные дракошки, как полагается, подрастали и осваились в своем вольере. Почти все. Кроме зеленого, оказавшегося, кстати, самочкой – как и бело-серебристый пересмешник. Профессор Кирреску говорит, пол у драконов очень легко определять – оказалось, в глаза надо смотреть (а вовсе не туда, куда я думала). У них рисунок на радужке разный.
Банда пересмешников, в которую вошли зеленая драконочка и мой котенок, продолжала периодически бесчинствовать, неизвестно как выбираясь из грота, и загнать их на место мог только Тим, который ругался, что нанимался вовсе не драконов пасти.
Я заглянула в комнату отдыха – Мрыхха как раз пила чай, рассеянно почесывая одной рукой пристроившуюся у нее на коленях малиновую сороконожку Марусю.
Ну как – пристроившуюся… Задняя часть Маруси оставалась на полу и немножко в воздухе, несколькими лапами она опиралась на ноги нашей работницы, а несколько передних вместе с крохотной головой и сложила, собственно, на коленях. Сколопендра довольно стрекотала, и я рассеянно отметила про себя, что уже даже практически не содрогаюсь при виде Маруси.
– Не знаешь, сегодня никто новенький в приют не поступал больше?
Огриха покачала головой.
– А здесь у вас… – Азалия выглянула из-за моей спины, заглядывая за дверь, и тихонечко застонала. Я резко развернулась, готовясь ловить падающую в обморок девицу – и остолбенела, обнаружив написанный на ее лице восторг. – О… о боги! Какая прелесть! Какая… она невероятная!!
Я перевела взгляд с нее на Мрыхху, и мы синхронно пожали плечами. Кажется, придется объяснять, что огриха тоже не отдается в добрые руки…
Тем временем Азалия сделала шаг в комнату и вдруг упала на колени. И поскребла пальцами по полу, не спуская влюбленного взгляда… с Маруси!
Сколопендра стрекотнула, окинула восторженную поклонницу оценивающим взглядом – и сдала с места назад, опускаясь всем длинным телом на пол. А потом, неторопливо перебирая суставчатыми лапками, приблизилась к Азалии. Та протянула чуть дрожащую руку и почесала сороконожку.
…Полчаса спустя все документы были оформлены, и Азалия Фирин уходила из приюта, уводя на розовом поводке со стразами малиновую сороконожку Марусю. И смотрелись они вместе как-то на диво гармонично. А я, глядя им вслед, думала о том, что надо, пожалуй, снова записаться в салон, чтобы вернуть свою настоящую внешность. Разве что стрижку чуть поменять? Впрочем, там видно будет.
*
– Ладно, пробуешь еще разок, а потом хорошим драконам пора спать!
