Моё королевство. Том 1. Разрушенный мир - Валентин Якимов
—О, вот как. - я невольно подумал о собственной дочери. Никтея ведь теперь тоже фактически сирота. Я настоящий погиб тут, в пещере. А мать… Ладно, неважно, не время думать о всяком. —И, поступив, ты…
Я кивнул на нож.
—Да. Я пошла по пути материализации оружия. Я была в полном разладе несколько лет. Болезненная фиксация… Меня отговаривали все, кто мог, но я не поменяла решения. Да и это давалось мне в разы легче, чем творение еды, предметов быта, или чистого вещества…
Девушку явно задели нахлынувшие воспоминания. Нужно было срочно перевести тему, а нет лучшего способа это сделать, чем обратиться к более актуальным вещам. И, желательно, не менее болезненным!
—Но разве оружие не нужно всем и всегда? Положим, драться ты не умеешь - но почему не продавать его войскам? Им-то какая разница, сотворенное оно, или нет.
—Факультет Дематериализации у нас тоже есть. Да и именно она - первая и самая примитивная магия, которую мы когда-то давно познали. Опыт применения магии в войнах научил прикреплять к любой армии мага-дематериализатора, которому даже умение-то толком не нужно - достаточно просто горы тупой силы, кучи маны. И все твое оружие обратится в ничто. Нет, хорошие, умелые и опытные, маги-материализаторы творят такое оружие, которое от этого почти защищено. И вот они-то живут припеваючи. Но идти к этому нужно годами, десятилетиями. А до того оружейники - самое дно материализаторов. Увы.
—А зачем ты этим-то нужна? - я кивнул на дверь. —Тоже оружие делают? Видел я у одного из них металлическую секиру.
—А, Эгже. Не, это артефакт, и неплохой. Явно кто-то извне им его поставил. Наоборот. Они тут учатся всякой магии. Сами, без сторонней помощи. Экспериментируют. И уж конечно, в первую очередь их интересует дематериализация. Ищут способ терять меньше сил. Вот мы и меряемся с ними. Я пытаюсь создать, они - противиться этому. Ну и маной их заряжаю - нас-то учат цивилизованно ее расходовать.
Еще немного обсудив с девушкой ее способности, я выяснил, что от чар большинства местных магов ее оружие должно быть защищено. Почему-то именно в области грубого развоплощения у них дела шли туговато, хотя в Академии это была самая популярная из дисциплин. Видимо, какие-то особенности развития местной школы волшебства.
Периодически мы замолкали. Мимо двери кто-нибудь проходил - теперь Альсина ясно видела следы аур тюремщиков, даже если они не издавали ни звука.
Утром я, не теряя времени даром, сделал простейшую зарядку - взбодрился, да и первый кирпичик будущего нормального тела заложил. Так что теперь был готов подобрать себе вооружение, наиболее подходящее для боев в этих пещерах.
Ну, как подобрать. Я уже знал, что выберу - короткий колющий меч в одну руку, и наруч с небольшим кулачным щитом - на другую. К счастью, щиты в голове Альсины тоже всегда относились к оружию, и их творить она могла не хуже.
Еще больше порадовало то, что все это добро не распадалось прямо у меня в руках - похоже, ману я высасываю не всем телом. Да, стоило поднести тот же метательный нож к груди - он начал искажаться и словно… терять реальность, делаться ненастоящим.
А затем исчез. Я ощутил уже лишь легкое покалывание.
Бежать решили этим же вечером. Дверь все равно никаким оружием не разбить, а откроется она либо на ужин, либо для очередного вызова Альсины. В любом случае, тогда-то мы и ударим. Пока же сотворенное для меня оружие спрятали под матрасы. Оно исчезнет, конечно, со временем - но творения девушки держались уже недели по две, с ее слов.
Сегодня Альсину вызвали снова. Хотели вызвать.
Как только девушка ощутила приближающегося человека, я мигом нацепил на левую руку наруч, взял в правую меч и встал по направлению открытия двери.
И стоило двери со скрипом распахнуться, как в грудь дикаря вонзился метательный нож, целый чехол с которыми создала для себя моя напарница, а я резким выпадом из-за двери вскрыл ему горло.
Не успев издать ни звука, рослый полноватый мужик захрипел и повалился на спину, забрызгав все вокруг алым.
Разумеется, Альсина сообщила мне примерный план тюрьмы - ее не раз водили по окрестным туннелям. Именно на отработку действий мы потратили весь прошедший день.
Нас держали в отдельной камере, которой заканчивался небольшой коридор, ведший к ней из помещения перед входом в основную тюрьму. Так сказать, мы были почетными пленниками.
Пока я осматривался, ушлая дамочка уже стянула с тюремщика связку ключей, сотворила себе легкую изящную саблю, и на цыпочках двинулась вперед. К «караулке».
—И много ты можешь так походя творить? - шепнул я, догоняя.
—До пяти единиц. Кошель с ножами идет за одну. Так что маны хватит еще на что-нибудь одно, если нынешнее сломается, или рассеется. Но я приберегу ее на всякое… вспомогательное.
С этими ее словами я пинком распахнул дверь в помещении, где сидело еще трое стражников. Двое тоскливо смотрели на стоящий на столе между ними кувшин и свои пустые кружки, а третий беззаботно дрых на топчане в углу.
Проснуться он не успел. Я с наскока наискось уколол того, кто сидел ко мне спиной, пронзая горло и тут же дергая меч вправо.
Второй вскочил и попытался закричать, но ему в лицо врезался взлетевший со стола кувшин, обдав нас стойким запахом спирта, а следом полетел и нож девушки. Уж что-что, а метать она их умела. С кинжалом в глазнице стражник упал, из его рук звякнув вывалился топор.
Спящего просто заколол в висок. Чтоб не мучился.
Испытывал ли я жалость? Отнюдь. Годы выживания среди кошмарных тварей и таких же разумных научили меня, что враг перестает быть человеком, став врагом. А врагом стоит считать любого, покушавшегося на твою жизнь, свободу, близких, или имущество.
В общем, жить нужно так, чтобы никто, знающий о тебе, не захотел считать тебя своим врагом.
Сегодня пришло время научить этому еще одну шайку выродков, не питающих уважение к чужой свободе. Ну или тех, кто найдет их тела.
Сразу бежать наружу мы не стали. Все прошло идеально, тревоги мы пока не подняли, так что сначала заглянули в общую тюрьму.
С оружием мы оба управлялись прилично - но одно дело убивать расслабленных и захмелевших тюремщиков, привыкших к безнаказанности, а другое - прорываться сквозь десятки, или даже сотни озверевших и вооруженных дикарей. Да еще колдующих!
Так что мы решили устроить бунт. Ведь камеры, со слов Йольюя, были
