Перевал Дятлова. Назад в СССР (СИ) - Барчук Павел
— О, Юра, ты как тут? — удивился Дятлов, переключаясь на подошедшего парня.
— Блинов! — обрадовался Дорошенко. — Отлично! Вот тебя Игорь точно послушает. Представляешь, этот гражданин с нами в поход собрался, а наш Дятлов сомневается. Размышляет.
Я чуть не хмыкнул вслух. Смешно, на самом деле. Юра… Третий уже. Тренд у них что ли на Юр. Дорошенко — Юрик. Кривонищенко — такая же фигня. Мне их как для себя различать? Номера дать, как царям? Типа Юрий Первый, Юрий Второй, Юрий Бесячий и Дебильный.
— Да вот, шёл узнать, когда твоих отпустят. Да и вообще, — неопределённо махнул рукой новый участник нашего междусобойчика. — Товарищей бросать нельзя.
Затем он по очереди со всеми поздоровался, включая меня. Рукопожатие у него было крепкое, мужское. Мне нравятся такие люди. Как правило, у них всё чётенько.
— Вы знакомы? — Дятлов с сомнением посмотрел сначала на Блинова, потом глянул в мою сторону.
Я напрягся. Чёрт его знает, что отвечать. Лично я вижу этого Юрия Третьего впервые, а вот он, похоже, в курсе, кто такой Замирякин. К счастью, мою реакцию никто не заметил, потому как Блинов ответил первым:
— Лично — нет, незнакомы.
Я выдохнул, но тут же снова напрягся, потому что оказалось, это вовсе не конец фразы, имелось ещё продолжение.
— Просто наслышан. Да ты тоже про него знаешь. Игорь, ну же! Замирякин… — Юрий Блинов хмыкнул и многозначительно округлил глаза, намекая Дятлову, что эту фамилию грех не знать. — Лучший студент, отличник, чемпион, честь института, золотой мальчик, непревзойдённый лыжник. Как его только не называли в газетах. А вот с дисциплиной серьёзные проблемы.
— Золотой мальчик?
Мы с Дятловым задали этот вопрос одновременно. Только с разным подтекстом. Игоря удивило сочетание слов. Меня удивило, что оно вообще прозвучало. Я думал, в это время таких характеристик ещё не давали партийным сынкам.
— Конечно, золотой, — рассмеялся Блинов.
Жизнерадостный, однако, тип. То улыбается, то радуется, то откровенно веселится.
— Все знают: если в соревнованиях участвует Замирякин, пиши-пропало. Золотые медали заберёт по всем дисциплинам, ни с кем не поделится. Ему бы ещё ответственности побольше, да и совести можно немного отвесить. Иной раз такие вещи творит, только диву даёшься.
Дятлов нахмурился, а затем окинул меня удивлённо-недоверчивым взглядом. Я, не теряя времени, расплылся в широкой, самой искренней улыбке, на которую был способен. Заодно расправил плечи, демонстрируя богатырскую стать и спортивный вид. Надо пользоваться ситуацией, пока не прошёл эффект от рекламы, которую неожиданно сделал мне Блинов.
— Ну, да… Ты прав… Фамилию слышал. Вот почему она показалась мне знакомой. Просто… Думаешь, он в походе будет полезным? — с сомнением уточнил Игорь.
Судя по всему, в его голове плохо укладывалось сказанное Блиновым, и моё недавнее поведение. А ещё, судя по тому, как внезапно затосковал Дорошенко, думаю, студенты вспомнили не только мои заслуги, но и моего папу. Потому что Кривонищенко вдруг тихо «ухнул», а затем толкнул Дятлова локтем в бок:
— Тот самый Замирякин, — произнёс он с нажимом на «тот самый». — Как же мы сразу не сообразили.
— Слушай, ну насчёт пользы абсолютно уверен, — решительно кивнул Блинов. — У тебя ведь кто-то уже выбыл. Кстати, Константин, а ты как здесь оказался?
— Да вот как-то так… — Я развёл руками, лихорадочно соображая, что сказать.
Если припомнить слова подполковника, папаша сослал неугодного сынка за грехи его тяжкие с глаз долой, из сердца вон, как говорится. Но ведь не пояснишь это студентам. Вернее, объяснить-то можно, просто тогда снова встанет вопрос: зачем им брать с собой раздолбая? И без того Блинов вскользь упомянул мой сложный характер и сомнительные заслуги перед обществом, хорошо хоть не в подробностях.
— Слушайте, а чего мы возле милиции топчемся? Не ровён час доблестные стражи заподозрят нас в нехорошем, — в итоге съехал я с темы. — Может, на вокзале договорим? Да и группа вас, поди, уже заждалась. Надо обрадовать народ, что всё благополучно разрешилось.
— О чём с тобой разговаривать? — недовольно скривился Дорошенко. — Наговорились уже…
Правда, после того как фамилия моя оказалась настолько общеизвестной, гонору у него поубавилось.
— Тебя спросить забыли, — тихо бросил я в его сторону.
Ты посмотри, не успокоится никак. Нет, не два зуба выбью при случае. А я уверен, при таком ослином упрямстве случай точно представится. Надо сразу штук пять, чтобы думал головой, прежде чем людям свою мерзкую натуру показывать.
— Да, ты! — Юрик Бесячий в одну секунду взвился на месте.
Точно говорю, у пацана явно проблемы в личной жизни. Обычно вот такие припадки случаются, когда этой личной жизни вообще нет. Хотя… Они же комсомольцы. У них всё по любви и после свадьбы…
— Хватит! — гаркнул Дятлов, оборвав начинающуюся ссору. — Ребята ждут. Идёмте, надо ещё Биенко найти. Скоро выдвигаться, а у нас товарищ пропал.
— Как пропал? Куда? — заволновался я.
— Ну, не совсем пропал. Просто, когда не удалось вызволить Георгия… — Дятлов поймал мой удивлённый взгляд и сразу пояснил. — Кривонещенко у нас, вообще-то, Георгий. Но мы зовём его Юрой. Ему так больше нравится. Так вот. Когда Георгия и Юру не удалось освободить, Биенко отправился в местную комсомольскую ячейку, чтоб ребята помогли вызволить наших заключённых. Обратились в милицию, подтвердили наши намерения. Взяли на поруки, в конце концов. У нас график весь летит в тартарары.
— Ясно. Он же Жора, он же Гога, — хмыкнул я себе под нос.
Ничего не могу поделать. Как только слышу имя Георгий, моментально в голове всплывает известная сцена из не менее известного фильма.
— Что ты сказал? — начал было Кривонищенко.
— Идём, говорю, или будем дожидаться, когда мен… милиционеры поинтересуются, чего мы тут толпимся? — я кивнул в сторону дороги, которая вела на привокзальную площадь.
Парни молча двинулись вперёд. Особо резво топали Кривонищенко и Дорошенко. Они даже немного оторвались от коллектива. Дятлов и Блинов тихо переговаривались о чём-то своём. По обрывкам их беседы я понял, что жизнерадостный товарищ возглавляет ещё одну группу, которая пойдёт по другому маршруту. Молодцы! Судя по тому, что фамилию «Блинов» я прежде не слышал, точно дойдут и вернутся живыми.
Буквально через десять минут мы уже стояли рядом с вокзалом, со всех сторон окружённые студентами. Парни радостно хлопали Кривонищенко и Дорошенко по плечам, по спине, некоторые жали руки. Умереть — не встать, конечно. Встречают, как героев.
— А этот что тут делает? — девчонка в дурацкой шапке уставилась на меня злыми глазищами.
Кстати, они у неё прямо ничего так, выразительные.
— Зина, прекрати, — тут же заступился Дятлов. — Это — Константин. И с ребятами у него вышло недопонимание. Сейчас всё уже хорошо. Между прочим, он помог освободить Георгия и Юру. Кстати, Константин отправляется с нами. Никто ещё не ходил отмечаться? Надо обозначить, что всё хорошо, и мы двигаемся по маршруту дальше, к точке выхода.
— Ходили. Как же не ходить, — отозвался один из парней. — И, кстати, очень вовремя вы с Константином разногласия уладили. Потому что новость у нас, Игорь, не самая лучшая. Биенко отправили обратно в Свердловск. Он только пришёл в горком комсомола, а ему: здравствуйте, Вячеслав, ваш допуск обнулен. Потому что вы, Вячеслав, прошлым летом, вместо того, чтоб поехать со своими товарищами в колхоз на картошку, утопали в горы. Представляешь, даже вещи Славке не дали забрать. Прямо под белые ручки и в машину усадили. Как раз машина в Свердловск шла. Это нам вон, блиновские сказали. Они и ходили отмечать обе наши группы.
— Да что ж ты будешь делать… Вот ведь досада, — расстроился Дятлов. — Жаль. Славка отлично подготовлен. Ну, вот видишь, Костя, твоё предложение как нельзя кстати оказалось. Плохо, конечно, что Вячеслава забрали, но хорошо, что с тобой повезло. Теперь ты точно идёшь с нами. Поздравляю!
