По воле случая. Том 6 - Никита Куприянов
На экране высветился другой отчет и Том пробежался взглядом по первым строчкам. Нахмурился, придвинулся ближе и вчитался внимательнее.
— Это…?
— Именно. Юрий Михайлович Романов, задержанный по обвинению в попытке переворота. Помнишь такого? А теперь смотри, вот он сразу после задержания.
Запустилось видео. Гордый донельзя мужчина, весь вид которого буквально кричал о принадлежности к высшей аристократии. Абсолютное презрение к окружающим в целом и допрашивающему его следователю в частности, сложенные на груди холёные руки, насмешливый взгляд уверенного в себе человека. Даже тюремная роба смотрелась на нем как-то по-особенному, что ли.
— Тот же день, шесть часов спустя.
Новое видео. Тот же человек… вроде. От былого превосходства и величия не осталось и следа. Перед напряженным как струна следователем сидел перепуганный взъерошенный человек. Бледная копия самого себя. И главное — он давал показания. Против себя самого.
— Резюмируя его трехчасовое выступление с признанием всех мельчайших грешков, получается, что все события в России, в том числе те, в которых довелось поучаствовать и тебе, якобы были его и только его инициативой. Величие дома Романовых, непризнание власти бездушных марионеток-Премьеров и так далее. А главное, что это даже ложью не назовешь — по всем показателям, он искренне в это верит.
— Может, раскаялся? — все же спросил Том, хотя по собственному опыту знал, что подобное если и происходит, то точно не с людьми вроде Юрия. Да и собственное подсознание было полностью согласно с чутьём Полковника.
— Знаю, ты успел пообщаться с Юрием. Как думаешь, он похож на человека, готового раскаяться в своих ошибках?
— Мм… Всякое бывает.
— Ты все еще веришь в людей, что похвально, но наивно, — вздохнул Шульц и открыл следующий документ. — По результатам анализов наших специалистов, Юрий на первой записи, и он же на второй –два практически разных человека. Он мог раскаяться, мог послушаться адвоката и сменить тактику защиты, но чего бы он точно не смог — это за шесть часов избавиться от абсолютно всех былых привычек, психологических установок, поведенческих реакций и прочих мудреных терминов… Ты посмотри на него, словно нашкодивший ребенок, стукнувший кого-то в песочнице, которого отругали родители и привели мириться. Предварительно заставив заучить речь.
Том всмотрелся в лицо Юрия на записи. Полные ужаса глаза, слезы, стыдливо опущенная голова, обгрызенные ногти…
— Но магия Разума не способна настолько быстро и сильно изменить личность человека. Я…
— Интересные познания, — хмыкнул Шульц. — Но ты прав. Ни в нашем мире, ни, как понимаю, в твоем, магия Разума не способна настолько сильно воздействовать на человека за столь короткий срок. Чтобы изменить настолько мелкие и едва заметные моменты, понадобилось бы просто титаническое по своим объемам плетение, причем для закрепления этапа воздействие должно быть неоднократным. Да и так заложенные с детства рефлексы нет-нет, да прорывались бы.
— Интересные познания, — усмехнулся Том, получая очередное подтверждение, что магия Разума в этом мире пусть и под запретом, но абсолютно точно не исчезла полностью. Рядом задумчиво качнул головой внимательно вслушивающийся в разговор Мастер. — Тогда что это может быть?
— По некоторым данным, перед вторым допросом в изолятор проник… некто. Или нечто, черт его знает. Камеры ничего не зафиксировали, охрана тоже. Наши российские коллеги ничего бы и не заподозрили, если бы Михаил Второй не решил навестить сына. Он то и заметил его странное состояние, а там допросили остальных заключенных. Многого они не сказали, но высокий человек в мантии с капюшоном — это уже что-то, верно? Любят же все эти злодейские злодеи всякие мантии, плащи и прочее… Ни один специалист не смог дать точный ответ. Даже наших приглашали! Тауриэль лично ездил, но дать точный ответ, что именно случилось и что применили к Юрию не получилось даже у него. Честно говоря, надеялся, ты сможешь дать подсказку.
— Сходу — вряд ли, надо думать… — задумчиво потер подбородок Том, краем глаза отслеживая состояние Мастера. Как-то слишком уж тревожно выглядит его смятенно-растерянное выражение лица. — Ладно, давайте подытожим: некая группа фанатиков, верящих в существо за пределами мира, которое, возможно, обеспечивает их некими фантастическими знаниями и возможностями. Я понимаю ваше беспокойство и все это, безусловно, крайне интересно, но что именно вы хотите от меня? Тем более, в три часа ночи? Так понимаю, дело секты Отдел и Министерство ведут не первый месяц, а я вроде как вообще не работаю на Отдел…
— Ты верно подметил про некое существо за пределами нашего мира, — нервно сплетая пальцы рук, тяжело вздохнул Полковник. — Кому, как не тебе, знать, что за пределами нашего мира существует бесчисленное множество других, населенных самыми различными существами. С момента Исхода к нам приходили разные… гости. Чудища, подобные тому, что заявилось следом за тобой, внешне обычные люди как ты, порой — представители самых фантастических и невероятных рас. С нашей стороны тоже были и будут энтузиасты, рвущиеся приникнуть к секретам порталов в Плешах. Порой эти глупцы лезут в них по собственной воле, но никогда не возвращаются и не могут поведать, что там, с той стороны. Однако всё это данность, таков стал наш мир после прибытия эльфов и остальных. К этому можно относиться по-разному — обижаться, сердиться, радоваться, а можно воспринять это как знак и попытаться повторить…
— Что? — решив, что ослышался, дернулся Том. — Хотите сказать…?
— Именно. Мы подозреваем, что секта Покровителя усилилась не просто так. Можнт оно и вилами по воде писано, но если связать их интерес к крупным государствам, той же России, и произошедшем с Юрием после его провала в попытке возвращения абсолютной монархии, закрадываются нехорошие подозрения, так ведь? Мы не смогли получить от своих агентов четких ответов о том, чем именно занимается секта, но если мои опасения и выкладки аналитиков оправданны… Боюсь, что все это можно связать в одно целое. Они и правда нашли некое существо, связались с ним и заполучили некие знания или силу.
— Я понимаю, зачем это им, — медленно проговорил Том, нащупывая в глубинах памяти трактаты о сути магии Пространства. — Но зачем это
