Ванька 9 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич

«Комитет помощи русским военнопленным». Так на вывеске значилось. Причем, на родном мне языке.

Здание, конечно, рядом с консульством не стояло, такое из себя совсем простенькое и швейцара нет. Некому меня в дверь под вывеской не пускать.

Зайти?

Зайду. Что я теряю?

Пусть я не военнопленный, но — русский же.

Может и помогут чем, подскажут дельное.

Толкнул дверь. Вошел.

Ба! Гора с горой, как говорится. Может, завершилась у меня сегодняшняя полоса невезения?

Попов. Унтер, сейчас, правда, погоны на гимнастерке не наблюдаются.

— Иван Иванович?

Помнит меня Попов. Есть за что…

Как там его по батюшке? Вылетело из головы…

— Здравствуй, Афанасий.

— Доброго дня, Иван Иванович. Вы как здесь?

— В Россию пробираюсь. Сам тут что делаешь?

Что я ещё мог ответить? Как есть сказал.

— Помогаю…

Немного расплывчато прозвучал ответ, без конкретики.

— Кто здесь старший? К кому обратиться можно для отправки в Россию? — я сразу беру быка за рога. — Подскажи, будь добр.

— Пойдёмте, Иван Иванович.

Во, это тебе не консульство…

Афанасий без задержек провёл меня сразу к председателю комитета. Тот, на моё счастье, находился на месте.

— Карл Яковлевич Валькарс, — представился мне мужчина в возрасте сразу же после того, как я назвался.

Я объяснил, что со мной и как.

— Сбежал или дезертировал, не знаю, как правильно назвать, из трудовой роты. До этого, добровольцем в батальон смерти записался… Будучи в ссылке в Африке, — добавил я последнюю фразу после некоторой паузы.

— Ля-Куртин? — обозначил свою осведомленность Карл Яковлевич.

— Ля-Куртин, — не посчитал нужным скрывать я. — Старший врач полка.

— Позвольте, я про Вас даже и слышал. — Валькарс повернул голову к Попову. — Не ты ли, Афанасий, про доктора мне рассказывал?

— Я, — подтвердил ля-куртинец.

Всё же интересно, как унтер здесь оказался? Попов из третьей категории, в Африку таких не отправляли. В Швейцарию, кстати, тоже…

Мысль моя несколько вильнула, но не на долго.

— Без решения консула, Иван Иванович, ничем не смогу Вам помочь, — не обрадовал меня Валькарс. — Мои полномочия — помощь только тем солдатам и офицерам, что прибывают в Швейцарию из немецкого или австрийского плена. Вы в данную категорию не попадаете. Ваш вопрос только консул может решить.

— С дезертирами он не общается… — моё настроение всё глубже опускалось ниже точки замерзания, уходило в глубокий минус.

— Посмотрим, посмотрим… Сейчас я Вас чаем угощу, а там и к консулу сходим…

Хороший человек Карл Яковлевич не только напоил меня чаем, но и накормил. Это он сделал увидев, как я на печенье набросился.

— Вы же голодны! — дошло до Валькарса почти моментально. — Сейчас, сейчас…

Накормленный и напоенный, ещё и с группой поддержки, я стоял перед дверьми консульства. Швейцар было затянул прежнюю канитель, но Попов железными пальцами взял его за локоток и отвёл в сторону от двери.

— Не при старом режиме… — перед носом швейцара закачался внушительный кулак унтера.

Швейцар тёр ладонью правой руки свой пострадавший локоть. Казалось, вот-вот сейчас он заплачет.

— Проходите. — Афанасий распахнул мне и Карлу Яковлевичу дверь. — Ишь, окопались тут…

Последнее относилось пока только к швейцару. Весь гонор с того спал, уже не генералом он выглядел.

— Куда тут? — спросил Попов Валькарса.

— Прямо. Я покажу.

Мы поднялись по мраморной лестнице на второй этаж.

— Направо. — продолжал вести нас Карл Яковлевич.

— Всё. Пришли.

Мы стояли перед массивной дверью. Рукой до её верха мне было не достать.

— Ишь, окопались…

Эти слова Попова уже явно относились к самому консулу.

Глава 22

Глава 22 Всякое бывает, но чтобы такое…

— Здравствуйте.

Карл Яковлевич кивнул, а затем приветливо улыбнулся консулу.

— Здравствуйте, — я последовал примеру председателя комитета.

Вежливость, она ещё никому никогда не помешала.

Попов вслед за нами поздоровался с человеком за столом. Он чуть позади нас стоял. Как бы в роли сопровождающего.

Консул захлопнул папку с бумагами и отложил её в сторону. Всё это он с показной ленцой сделал. Ещё и вздохнул тяжело.

— Что вам надо?

Чего-чего, а приветливости на его лице не наблюдалось. Наоборот — недовольство. Какие-то тут без его разрешения в кабинет заявились и от важных дел отвлекают.

Карл Яковлевич представил меня.

— Доктор Воробьев, старший врач полка. Обратился с просьбой…

Консул даже не дал председателю комитета договорить.

— Доктор? — хмыкнул сидящий за столом.

Да, на доктора я сейчас мало походил, но вести себя прилично всё же как-то консулу было можно.

— Доктор, — подтвердил я. — Прибыл из Франции.

— Из Франции? — скривил морду консул.

— Из Франции, — подтвердил я.

— Из войск генерала Лохвицкого?

— Да.

— В Ля-Куртине были?

Лицо консула багровело на глазах.

Карл Яковлевич был выключен из разговора взмахом его руки.

— Да, конечно, — не стал скрывать я.

— Безобразничали?

Ну, совсем сейчас консул себя неправильно ведет… Не так я как-то дипломатических работников представлял.

— Нет, не безобразничали. Мы требовали отправки на родину.

— На родину? — консула даже в кресле подбросило. — Предали вы родину!!!

Консул ударил кулаком по столу.

Что-то не получался у нас разговор. Совсем не получался…

Карл Яковлевич, это было по нему сейчас хорошо видно, такого развития событий никак не ожидал. Вид у него был несколько растерянный и какой-то, можно сказать, даже виноватый. Хотя, с чего?

— Жаль, что не перебили вас всех там! — сорвался почти на визг консул.

Кулак его вновь ударил по столу. Причем, дважды.

Мля…

Что его так заело-то? Вот так инсульт некоторых и хватает…

— Позвольте, мы за поддержкой в зависящем от Вас вопросе пришли… — в голосе председателя комитета помощи русским военнопленным металла сейчас было хоть отбавляй.

— Бунтарям и дезертирам я никакой поддержки и помощи не оказываю!!! — палец консула указывал на дверь. Он даже в кресле привстал и вперёд наклонился.

— Вы обязаны помочь! — закусился на хозяина кабинета Карл Яковлевич.

— Я… Я вам совершенно ничем не обязан! Разговаривать даже не желаю!

Консула даже потрясывало немного.

Мля…

Ненормальный какой-то… Электрическим током ему надо лечиться.

Лицо консула из красного превратилось в белое. Он трясущейся рукой сгрёб со стола колокольчик и замахал им в воздухе.

Что уж так-то…

Точно, сейчас его кондрашка хватит.

Карл Яковлевич сделал пару шагов к столу консула. Остановился. Упёрся глазами в сидящего.

Мне показалось, что не сдержит сейчас он себя. Он — председатель комитета, а с ним тут так…

Дверь за нашими спинами распахнулась и в кабинете консула народа прибыло.

Один, два, три, пять… семь. Трое, обмундированных как уже виденный мною швейцар, и четверо в штатском.

— Вывести! Арестовать!

Совсем что-то консул краев не видит…

— Прочь!!! — рявкнул Карл Яковлевич.

Швейцары и штатские отпрянули к стенам.

Председатель комитета махнул рукой мне и Попову на дверь.

— Уходим!

Впрочем, далеко уйти нам не дали. В коридоре меня, Попова и Карла Яковлевича встретили швейцарские жандармы. Гадать не надо, их обиженный Афанасием хранитель дверей вызвал.

Во попал…

Карл Яковлевич и Попов отделались проверкой документов, а я оказался в жандармском управлении.

— Пермиссьон, — ещё раз потребовали там от меня.

Спросили бы что полегче… Нет у меня пермиссьона. Где я его возьму.

Интерьеры у меня сегодня менялись, словно в калейдоскопе. Часа не прошло, как я оказался в местной тюрьме.

Перед тем, как отправиться в камеру, меня с ног до головы обыскали. Отобрали все мои небольшие деньги, сигареты, спички. Лишился я и ботинок, а также гимнастерки и брюк. Их-то зачем отняли? В камере я оказался в одном нижнем белье.