Ду Бин Сань - Дмитрий Анатольевич Гришанин
Глава 16
— Бин Сань, ты чего? — по-бабьи взвизгнул шарахнувшийся в сторону Ва Гонь, подбирая с пола таки выбитую дверью из его рук лопату.
— Это ты с хрена ль тут торчишь? — фыркнул я в ответ и, не дожидаясь объяснений, швырнул приятелю до кучи и свое орудие труда: — Домой относи, ладно. Копать нам больше ничего сегодня не придется.
— Как это?.. А как же пакет? — закричал ушастик уже в мою удаляющуюся спину.
— Ща я по бырому сгоняю, — закричал я в ответ на бегу, перескакивая за раз через две-три ступени. — Ва Гонь, иди домой пока. Я не на долго. Минут через пять тоже к тебе поднимусь. Надеюсь, с хорошими…
—…вестями! — окончание последней фразы я проорал, уже выскочив на улицу, но, не заморачиваясь, что ушастик че-то там не так поймет, тут же еще прибавил шагу, на бегу натягивая пуховик и шапку.
Налево. Ага, вот по это тропинке до угла забора игровой площадки. И снова налево. Теперь по петле мимо лавочек. И вон они уже баки мусорные виднеются, — ведомый персональным навигатором, я меньше, чем за минуту, добежал до полудюжины массивных контейнеров… Но, увы, обнаружил в каждом лишь пустое, заляпанное белесыми вонючими подтеками нутро.
— Зашибись, блин! Вот теперь мы точно в полной жопе по вине одного бестелесного мудозвона, — подытожил я на обратном пути, провоцируя притихшего Каспера на разговор.
Я ж для общего дела старался, — проворчал откликнувшийся на нехитрую подначку призрак.
— Ну да, так лихо расстарался, что подкинул пакет с дурман-травой душниле, зная, что она подобные гостинцы из гаража на дух не переносит, — продолжил я тыкать нашкодившего Каспера мордой в лоток.
Не называй мою маму так! — возбухнул обвиняемый.
— Ты еще обидься сейчас мне тут! — фыркнул я в тон собеседнику.
Да блин… Я понимаю, конечно, что всех подвел, — поплыл Каспер. — Но там, в тумане, все так вдруг навалилось. И Контролер заставил выбирать всего за минуту сразу из трех вариантов дальнейшего развития событий… Выбрал, ведь, вроде бы, самый безопасный. Что пакет с травой залетает в тихую, спокойную комнату. А оно, видишь, как повернулось — про давнишний уговор-то с матерью вспомнить мне, банально, не хватило времени.
— Понятно, че. И мы теперь, с твоим другом Ва Гонем, в банальной заднице.
Хорош уже, а! Я ж извинился! Че мне, по-твоему, нужно было выбирать: падение пакета куда-то в сугроб во дворе?
— По сравнению с тем, что теперь, да это был бы, пожалуй, роскошный выбор.
А если б порывом ветра его унесло черте куда?
— Зато теперь его увезло хрен знает каким мусоровозом на хрен знает какую свалку. И у нас нет даже теоретических шансов его отыскать.
Я ж попросил уже за этот косяк прощения…
— Попросил он, блин… Лучше б ты, Каспер, вообще, оставил там все, как есть. Чтоб пакет спокойно провисел до ухода полицейских на застекольной веревочке.
Да, среди вариантов, был и такой. Самый первый.
— Млять! Ну вот и нахрена ты мне об этом рассказал? Дескать, был у меня, братан, шанс не обосраться, но я его замечательно просрал.
Погоди, но они ж, инспектора в смысле, увидели эту вашу заначку за стеклом?
— Это кто тебе такую чушь сказал? Твой приятель Контролер?
Нет… Тое сеть: да… То есть, он не то, чтобы сказал, а скорее показал. Меня там как бы на короткие отрезки времени возвращало обратно в тело. И в эти моменты я увидел: как вы привязываете пакет к форточке, и выбрасываете его наружу на веревке. А потом еще: как полицейские обнаружили что-то подозрительное в комнате Ва Гоня, и мой друг от страха даже потерял сознание.
— Просто ссыкун твой друг, — хмыкнул я. — Что, впрочем, и неудивительно при такой-то фамилии.
Давай только без этих твоих непонятных приколов.
— Слышь, Каспер, давать тебе жена будет. Ежели, конечно, повезет обратно в тело когда-нибудь вернуться. В чем теперь уже я не очень-то и уверен.
Хорошо, Ва Гонь — трус, признаю. Но ты, ведь, не станешь отрицать, что полицейские обнаружили ваш тайник. И не арестовали вас потом лишь потому…
Мое истерическое ржание заставило оппонента растерянно примолкнуть в голове. Я же так хохотал, что, не удержавшись на ногах, даже рухнул коленями в сугроб.
— Да будет тебе известно, дружище Каспер, что нихрена ничего подсудного легавые в комнате Ва Гоня не нашли, — успокоившись, я понялся на ноги и, зашагав дальше к нашему подъезду, продолжил прерванный разговор. — Прикинь, этих фигляров в полицейской форме заинтересовали марки нашего ушастика…
Не называй так Ва Гоня!
— Да пошел ты! — беззлобно отмахнулся я. — В общим, старший в паре инспекторов тоже оказался заядлым филателистом. И, обнаружив к коллекции Ва Гоня редкую марку, стал уговаривать ушастика продать ее ему. Вот, собственно, и вся интрига случившегося в комнате Ва Гоня кипиша… Сторговав у ушастика дурацкую марку, легавые тут же чуть не вприпрыжку сдристнули из квартиры Сы, и мы, получив наконец доступ к тайнику за окном, обнаружили там, вместо пакета с дурман-травой, лишь гребаный обрывок веревки. — Заканчивал затянувшееся объяснение я, уже шагая по лестничным ступеням внутри подъезда.
Вот ведь оказия какая. И ведь хотел же, как лучше.
— Ладно, Каспер, хорош нюни распускать. У меня, кажется, появилась идейка: как можно будет с минимумом потерь от наезда бандосов отмазаться… У тебя ведь, наверняка, в гараже запасы какого-нибудь разнотравья имеются?
Найдутся… Например, там до сих пор хранится практически полный урожай мать-и-мачехи. Я его как раз сушил и готовил к расфасовки под продажу, когда Ва Гонь с темой дурман-травы ко мне подкатил. Дальше я полностью сосредоточился на этом новом проекте, а так и нереализованная мать-и-мачеха осталась лежать в стеклянных банках в шкафу.
— Отлично! Это то, что надо!.. Рисковая, конечно, выйдет авантюра, но, как говорится: взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Какая странная ассоциация…
— А то! Это вам не это!
А вот сейчас вообще ничего не понял.
— Бывает…
Можно, про авантюру поподробней?
— Разумеется, только сперва до другана твоего дойдем. А то неохота мне дважды одно и то же пересказывать…
Последние три лестничных марша я одолел в задумчивой тишине.
Дверь квартиры на сей раз распахнулась мгновенно, едва я коснулся пальцем кнопки звонка.
— Блин, да ты че на телефонные звонки-то не отвечаешь! — с порога наехал на меня ушастик.
— А я вообще бес понятия, где мой телефон, — фыркнул я в ответ и, не разуваясь, прошел в знакомый коридор, с осколками битой посуды и засохшими каплями моей крови на полу.
— Я тебе раз сто уже на него звонил, — продолжил возмущаться мне в спину запирающий дверь Ва Гонь. — Потому и к двери твоей подошел. Набирался духу, чтоб на звонок нажать…
Да он дома, в комнате, на тумбочке лежит. Заряжается, — стал в параллель вещать пробудившейся под черепушкой Каспер. — А не звонил ни разу, когда ты там пакет искал, потому что я его на беззвучку поставил, чтоб не трезвонил ночью. С утра же доступа к нему, по понятным причинам, я уже оказался лишен.
—…Сам знаешь, мама твоя меня не особо жалует. Вот я и колебался перед дверью. А тут ты сам взял и открыл ее…
— Братан, давай уже короче, а, — перебил я пустомелю. — С хрена вдруг такой кипиш-то начался?
— Так это… Мне, короче, Кабан позвонил, аккурат, как только мы перестали снег разгребать, и ты домой, как шальной, помчался, — огорошил Ва Гонь. — И сказал, что у него вечером дела какие-то неотложные, потому нашу сегодняшнюю встречу с четырех он переносит на три часа.
Глава 17
— Да дай уже сюда!.. Нифига не можете: не ты, не сестра твоя, — отобрав бинт у Ва Гоня, я стал самостоятельно бинтовать левую руку, под недовольный бубнеж в башке неугомонного Каспера:
Не нужно напраслину наговаривать на моих друзей, все они могут…
Сам-то я про разбитые об стену костяшки за время пробежки до мусорки успел уже позабыть, но ушастик, заметив во время нашего разговора мою окровавленную руку, тут же взялся ее лечить. Вынудил ополоснуть над кухонной раковиной холодной водой, затем залил открывшиеся ссадины перекисью и стал было бинтовать. Но эти неуклюжие его старания смог вытерпеть я уже не долго и, уволив горе-эскулапа, перешел на самообслуживание.
— Мутная затея эта с подменой травы, Бин Сань. И Кабану она точно не понравиться, — оставшийся не у дел Ва Гонь продолжил обсуждение предложенного мною
