Сансара. Оборот первый - Василий Анатольевич Криптонов
Диана выругалась.
— Придётся повозиться, — сообщила нам. Обошла машину сзади и нырнула в её нутро. — Приберитесь тут, что ли, — донесся до нас приглушенный голос. — Вдруг чего полезное найдете?
Служивший в армии приятель рассказывал, что основной принцип, который неукоснительно соблюдает воинское начальство, гласит: личный состав должен быть занят. Неважно, чем, важно, чтобы постоянно. Ибо солдат, который ничем не занят, запросто может со скуки угнать танк, запустить ракету, повеситься, пристрелить кого-нибудь, привести бабу, начать читать книжку — в общем, найти для себя массу опасных неуставных занятий.
Сам я в армии не служил. Нет, не откосил и даже не пытался: завернули на медкомиссии. Да, так тоже бывает. Тем самым поставив, между прочим, жирный крест на моих планах — я-то собирался хотя бы год не заморачиваться своей судьбой от слова совсем… Щас! Отслоение глазной сетчатки — до медкомиссии я слов-то таких не знал и на зрение не жаловался, что и попытался объяснить. Слушать не стали. Посмотрели, как на придурка, и отправили оперироваться, тиснув в личном деле штамп «Не годен».
Насчёт Дианы я тоже сомневался, что служила в наших вооруженных силах, но армейскими принципами занятости определенно не брезговала. Посему задавать вопрос о необходимости уборки я не стал, а молча пошёл собирать с дивана разлетевшиеся бумаги. Тян присела на корточки на полу. Вид на неё открывался великолепный.
— Послушай, — спохватился я, — а как тебя зовут? — Неудобно, в самом деле — «тян» да «тян». Как неродные, прямо. — Меня — Константин. Костя.
Тян учтиво кивнула. Встала, подошла ко мне и протянула руку:
— Филеас Иммануил Камбервинч. Очень приятно.
Я обалдело подал ей руку и с не меньшим обалдением ощутил крепкое мужское пожатие. Диана из-за машины прыснула.
— Зови Мальвиной, — предложила она, — под цвет волос.
— У Мальвины были голубые волосы, — почему-то обиделся я.
— Я не собираюсь называться женским именем! — возмутилась тян.
И в этот момент в дверь постучали.
Диана вынырнула из-за машины, но сказать ничего не успела. Дожидаться «Войдите» тот, кто стоял в коридоре, не стал.
Дверь распахнулась и впустила серого парня моих лет, дымящего сигаретой.
— Здрасьте, — сказал парень, — я по объявлению. Это вы офис сдаёте?
Пауза висела недолго.
— Уже сдан, — быстро сообразила Диана. — Вот, порядок наводим, — и махнула рукой на нас с тян.
— Угу, — поддакнул я. Принял максимально деловой вид и сгрёб в кучу ближайший бумажный веер.
— Быстро вы, — расстроился парень. — А других свободных офисов нет?
— За те же деньги — нет, к сожалению. Только дорогие варианты остались.
— Вот гадство! — Парень ткнул окурок в пепельницу. Заметил, разглядывая ее: — Ишь ты, серое дерево! Кучеряво живёте.
— Не жалуемся, — настороженно подтвердила Диана.
— А вы уже и задаток взяли?
— Н-ну… — Диана замялась.
— Не взяли? — обрадовался парень. — Так, тогда известное дело — нет задатка, нет сделки! А я, между прочим, с наличными.
Диана состроила кислую мину:
— Местные?
— Обижаете. «Нимиры»!
Парень перекинул из-за плеча на грудь серую холщовую торбу. Распустил завязки и вытащил пачку бумажек, радующую глаз разноцветностью. Пачка была перевязана бечёвкой, концы бечёвки скреплены печатью. Интересно, радостное возбуждение организма при виде денег — неважно, каких, пусть даже до сей поры не виданных — это условный или безусловный рефлекс?
— Ну, не зна-аю, — с сомнением протянула Диана. — Мы ведь уже пообещали…
— Дак, скажете, нечего было тянуть, — пожал плечами парень. — Скажете, пошустрее клиент нашёлся. Сколько вам обещали? Тысячу?
— Тысячу двести, — мгновенно сориентировалась Диана.
— Во, а я сотню сверху отсчитаю. Прямо сейчас. Наличными.
— Полторы, — сказала Диана.
Парень фыркнул:
— Не, красавица. За полторы другого дурня ищи. Тысяча триста за твою сараюгу — уже, я считаю, подарок. В жизни бы не отдал, да больно удобно сюда добираться, полквартала пешком.
— Ладно, по рукам, — решила Диана. Кивнула на меня: — Деньги — ему. Сейчас расписку выдам, — и вернулась к странной машине.
Парень разломил серую печать и отсчитал из пачки тринадцать разноцветных бумажек. Протянул мне. Я, уже вполне освоившись с ролью хрен пойми кого, деловито рассмотрел каждую на просвет.
Ничего не увидел, но одобрение парня заслужил:
— Не сомневайся, — похлопал он меня по плечу, — только что из банка.
Пока я рассматривал деньги, Диана двигала в машине какие-то рычаги и колотила по деревянным кубикам — каждую грань каждого из них украшала вязь цифро-буквенного кода. Закончив, нажала педаль. Машина знакомо взревела раненым бизоном и выплюнула лист серой бумаги.
На этот раз лист венчала украшенная вензелями шапка: «Фонд реставрации квазионного гипердефлоратора». Дальше следовало извещение о том, что офис сдан в аренду. Задаток в размере 1300 цифро-букв получен. Диана невозмутимо взяла лист, отнесла на стол, извлекла из стоящего на нём деревянного стакана карандаш и расписалась. Карандаш, к моему удивлению, оставил на бумаге густо-черный след.
«Филеас Иммануил Камбервинч», — обалдело прочитал подпись я. Под именем Диана поставила красивую закорючку. А лист торжественно вручила парню:
— Мои поздравления!
— Спасибо, — кивнул тот. — Фонд рес-та-вра… Хренасе у вас названьице!
— Хозяин был большой выдумщик, — кивнула Диана.
— Да уж. — Парень аккуратно сложил лист. — Это. Скоро вы тут? — Он огляделся, уже вполне по-хозяйски.
— Хоть сейчас можем уйти, — предложила Диана.
— Не-не! Уж начали, так приберитесь. Не хватало за тысячу триста хлам оставлять.
— Тогда через час.
— Замётано. — Парень затянул завязки торбы, кивнул на прощанье и вышел.
Диана метнулась к машине.
— Что это было? — глядя на захлопнувшуюся дверь, спросил я.
— Лох обыкновенный, — рявкнула Диана, — не видишь, что ли? Лохотронщики свалили, дело живёт. Славься, мир непуганых идиотов! — и ткнула во внутренности машины смартфон. Я успел заметить, что по экрану смартфона с бешеной скоростью несутся значки и цифры. — Иди сюда, — скомандовала Диана. — Вон ту ручку дёргай… да не эту, а ту! Ты! — это тян. — Крути верньеры. Вон те два, правый по часовой, левый против. Право-лево не путаешь?.. Нет? Ну, и
