Боец: лихие 90-е (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Первый раз выступаешь? С правилами знаком?

— Первый, знаком, — подтвердил я.

— Будь внимательней, защищай себя и слушай мои команды. После команды стоп не работаем, по затылку не бьем, удары наносим только руками и ниже пояса не лупим. Все понятно?

— Куда понятней, — пробубнил я через капу.

— На середину! Синий, тебя тоже касается.

Вышли в центр ринга, где мы с Максом друг другу руки пожали. Соперник переступал с ноги на ногу, не давая себе остыть и сверлил меня взглядом. При ближайшем рассмотрении, он оказался ниже меня на полголовы, руки достаточно короткие. Зато приземистый, мускулистый и, судя по всему, взрывной.

Я не удержался — подмигнул «Зубоколу» в ответ и улыбнулся. Капитан, капитан — улыбнитесь. Во-во. Не, ну а чего он такой серьезный? Рефери еще раз повторил свое краткое напутствие, которое я уже слышал в углу и на этот раз мимо ушей пропустил. Посмотрел на судью, сидевшего за отдельным столом, на котором стоял гонг и лежали чистый лист с ручкой для записей. Тот в ответ на взгляд рефери кивнул. К бою все было готово.

— Бокс!

Ну наконец-то! Я руки поднял, решив поработать в правосторонней стойке, хотя умел и из левши боксировать, плюс минус у меня та же беда, что у Теренса Кроуфорда приключилась, приспособился. Макс тоже поднял перчатки и, видимо возомнив себя молодым Тайсоном, сразу колени подогнул, подсаживаясь. Таких комнатных «Тайсонов» я за прежнюю карьеру перевидал столько, сколько и не припомню. В 1993 году Майк находился на самом пике своей популярности, крушил соперников и народ всерьез верил в «пик-а-бу», считая такую тактику неким философским камнем бокса. Вот макс был тоже из таких, не удивлюсь, если у него плакат с Железным висит. Уже на подходе ко мне, он начал раскачивать маятник.

Что ж… во-первых, он далеко не Тайсон, а во вторых, выглядел, как пингвин балансирующий на льдине. Я же хорошо знал, как работать с такой техникой и держать соперника на дистанции. Первым «ключик» к «пик-а-бу» показал Бастер Даглас, который работал с Майком с обеих рук, применяя всю силу футворка. Закончилось все нокаутом в восьмом раунде. Уронили Майка.

У меня не было восьми раундов и слава богу. Но чуть-чуть опустив руки, чтобы угол, с которого полетит удар был для противника сюрпризом, я выбросил джеб в раскачивающуюся харю Макса. Следом, как только Зубокол выбросил удар, сунул ему кросс.

Ба-бам!

Если джеб противник смягчил, то кросс припечатал ему скулу. Макс успел перекрыться плечом, но прежде чем ему удалось сократить дистанцию, я шагнул за его рабочую руку и закончил комбинацию сдвоенным боковым печень-челюсть. Старая отработанная годами связка работала также надежно, как автомат Калашникова. Я даже руки расставил, пропуская несущегося на всех порах соперника вперед и полагая, что двух акцентированных ударов будет достаточно, что отправить Макса на пол.

Не тут то было!

Зубокол, наглотавшись ударов, провалился и повис на канатах. Живучий, зараза! Нос перчаткой потер, хоть бы хны, как будто комарик укусил.

— Стоп!

Вмешался рефери, развернул соперника от канатов ко мне лицом.

— Бокс!

Я решил не рисковать и не застаиваться, в работу на челноке перешел. Понимал, что Макс снова будет искать свой шанс на сближении, чтобы зайти на короткую дистанцию. Рубиться особо не хотелось, зачем? В физике Макс меня превосходил, перемолет в фарш, а вот в технике между нами пропасть… Я решил, как и положено в любительском боксе, с дистанции настучать очков себе в копилочку и в размены не ввязываться. Велосипед, да, но почему бы его не применить, когда идет результат?

Сельмашевец опять начал раскачивать свой «маятник». Я, продолжая прыгать вокруг него козликом горным, вытянул перед собой переднюю руку, а-ля Вова Кличко, хотел дистанцию чувствовать. Размах рук у нового тела был побольше, да и ростом я повыше Макса. Не давая сопернику прорваться, я выбросил удар «почтальона» — левой, левой-правой. Толком не попал, перекрывался Зубокол хорошо, но зато сразу увидел как он вывернул корпус, и немного присел, чтобы срубить меня размашистым хуком.

Мечтать не вредно, я снова шагнул за рабочую руку Макса и прежде чем дистанцию разорвать, прочувствовал его печень коротким хлестким боковым, как гвоздь в доску вбил! Сельмашевец скривился, удар ощутил, но на ногах устоял, на месте запрыгал. Ничего, курочка по зернышку клюет, а я достучался до печени. А еще сделал вывод, что не могу с одного акцентированного удара противника ронять. Неприятно, конечно, раньше от таких диалогов с печенью соперники падали, а этот стоял.

Следующий выпад Макса я пропустил, сознательно, дал ему повозиться на ближней. Зубокол оказался не только крепкий мужик, но и мощный, и удары у него были свинцовые, ощущение было такое, что кто-то меня решил отхреначить молотком. Больно даже через блок, а от каждого удара болтает, как пушинку! Поэтому я бросился в клинч, сковывая соперника. Большая ошибка многих ребят переставать работать в клинче и воспринимать его как возможность передохнуть или перевести дыхание. Макс ту же ошибку допустил, прижался ко мне, задышал, выключился. А я резко разорвал дистанцию несколькими плотными ударами по корпусу. Увенчал комбинацию апперкотом от которого у соперника болтанулась голова, как у бульдожки с качающейся головой на передней панели "шестерки"я. Зубокол выстоял и успел ответить, всадил мне чувствительный удар под дых.

С-с-сука… Ф-фух!

В районе солнечного сплетения что-то неприятно скукожилось.Макса я прочитал, но когда вмешался рефери, чтобы развести нас, почувствовал тревожный звоночек. После пропущенного удара запекло в груди, из-за отсутствия нормально прокачанных мышц пресса, сбилось дыхание. Ощущение было такое, будто я под водой пробыл пару минут и теперь на поверхность вынырнул. И это с учетом того, что мы провели на ринге чуть больше половины первого раунда, а я уже дышал, как загнанная лошадь.

Рефери дал команду продолжать и к моему счастью, Макс не сразу бросился в новую атаку. Зубокол несколько секунд изумлялся моим не пойми откуда взявшимся навыкам. Он то думал, что переломит меня в первом же раунде. А тут как бы не получилось ни черта… Правда оцепенение у него длилось ровно до того момента, как Макс увидел, что я задышал ртом и функционалка, обеспечивающая футворк, начало как мороженое на жаре таять. Он тотчас ломанулся в новую атаку, почуяв запах крови. У меня же неприятно закололо в боку, и я допустил первую ошибку в бою. Вместо того, чтобы сместиться, я включил заднюю передачу и попытался расстрелять Макса с дистанции. Зубокол летел с открытым забралом, поэтому двойку схавал, а следом, догнав меня размашистым левым крюком отбросил к канатам. Я попытался сделать заход под его рабочую руку, но из-за навалившейся усталости, физика не поспела за мыслью. Закончилось тем, что я встретил его следующую атаку на глухой блок, полностью закрывшись и оголяя печень для удара. Сам понимал, что если Макс сейчас угол порежет, то запрет меня в углу, где забьет меня, как мамонта. Так и произошло, сельмашевец впечатал меня в угол ринга, но не успел нанести первый удар. Зазвучал гонг.

— Стоп! По углам! — скомандовал рефери.

Закончился первый раунд. Понятия не имею, что там насчитал по очкам судья, но я тяжело дыша и пошатываясь, отправился в свой угол, чтобы за короткий перерыв хоть как-то восстановить дыхание.

В углу вырос Хрюшкин с совершенно очумелыми глазами.

— Ни хрена себе! Кресов, ты прям Шугар Леонард, твою мать! — затараторил начальник изумленный увиденному в ринге. — Не ожидал, что ты больше десяти секунд продержишься!

Я промолчал, понимая, что моя задача восстановить дыхание. Да и тактику ведения боя теперь придётся пересматривать, на ватных ногах от сельмашевца не набегаешься, догонит. Но разговорить меня, Хрюшкин таки сумел.

— Так Серёжа, хватит геройствовать, ты свою премию и разряд заслужил, я тебя снимаю! А то щас он тебя грохнет, и что мне потом с тобой делать? У меня каждый слесарь на вес золота. Кто работать будет?