Третий лишний - Игорь Черемис
Я допил пиво и с сожалением поставил бутылку на стол. Меня подмывало попросить ещё, но совсем наглеть я опасался.
— Если человек выглядит, как иностранный шпион, ведет себя, как иностранный шпион, но при этом с легкостью сдает других, хорошо законспирированных и, наверное, более полезных иностранных шпионов, это вызывает подозрения, — объяснил Валентин. — Особенно история с Шеймовым сюда не вписывается. Мы не знаем, что с ним, у американцев есть вся информация, которой он обладает… зачем им раскрывать карты? Проще согласиться с тем, что ты говоришь правду. К тому же в таком возрасте — и секретный агент? Так не бывает. А вот с путешественниками во времени мы ещё не сталкивались.
Я покрутил головой в поисках микрофонов, ничего, разумеется, не увидел, и посмотрел на Валентина.
— Здесь же безопасно говорить? Ваши не слушают?
— Мы же говорим — и ты тоже говори, — беспечно ответил он и с внезапной жесткостью напомнил: — Михал Сергеевич спрашивал про будущее.
— Будущее… — я на пару мгновений задумался. — Ну… в этом году, насколько я помню, ничего интересно не произойдет.
* * *
— А неинтересного? — уточнил Михаил Сергеевич.
Он посмотрел на меня с заметным ожиданием. Валентин успел достать небольшой черный блокнотик и ручку и приготовился записывать. Меня это немного напрягло, но я сделал вид, что всё нормально.
— Неинтересное происходит каждый день, — ответил я. — Вчера, сегодня, завтра. И послезавтра тоже наверняка что-то произойдет. Но я уже говорил Валентину, что в памяти остаются очень немногие события, да и те… я могу с путаться в хронологии. Например, я точно не помню, когда умер… умрёт Черненко — то ли март, то ли апрель следующего года. Скорее — март, но точная дата… уже не помню. Для меня это было сорок лет назад.
Валентин сделал какую-то пометку.
— Вообще-то смерть Генерального секретаря ЦК КПСС не та вещь, которую можно просто запамятовать, — с напускным безразличием сказал он.
— Кому как, — пожал я плечами. — Год и примерный месяц помню — уже достижение, честно говоря. Они тут у вас часто умирают.
Это был удар ниже пояса, и Михаил Сергеевич заметно поморщился, а я в очередной раз проклял свой длинный язык.
— У нас? — вмешался Валентин. — Себя ты к нам не относишь?
— Хм… простите, — я постарался изобразить раскаяние. — Я ещё не до конца осознал, что я снова здесь. Говорю же — для меня прошла прорва времени, со мной случилась куча событий, на фоне которых смерть одного из Генеральных секретарей, пусть даже из самого ЦК КПСС, слегка померкла. Это как очень дальний родственник, на похороны которого вы попали случайно… но не думайте, что я такой бесчувственный. Дату смерти Брежнева я помню.
— Почему такая избирательность? — спросил старик.
— Масштаб, думаю, несоразмерный, — я опять пожал плечами. — Всё же Брежнев был у власти… лет двадцать?
— Поменьше, но я тебя понял, — кивнул он. — Так что по этому году? Совсем событий нет? Так не бывает.
Ещё как бывает. И это обычно считается хорошим годом. Жаль, что в моей жизни таких хороших годов было не так уж и много.
— Бывает… — ответил я. — А можно ещё бутылочку? Горло смочить?
— Бери, — махнул рукой Михаил Сергеевич. — И давай побыстрее, время…
Он выразительно постучал пальцем по запястью левой руки, так что я в очень хорошем темпе достал из холодильника следующую порцию божественного напитка. Отпил глоток, собрался с мыслями…
— Эм… на Олимпиаду летнюю в Лос-Анджелес мы не поедем… и ещё какие-то соцстраны тоже, точный список не помню. В августе у нас будут свои игры, «Дружба-84»… ну и нейминг у нас, ещё бы «Веселыми стартами» назвали.
— Нейминг? — удивился Валентин, но почти сразу добавил: — А, понимаю. Да, наверное, смешно. А что, их не стоило проводить?
— Да нет, почему, — я отхлебнул ещё небольшой глоток «Будвайзера», растягивая удовольствие. — Чем бы, как говорится, дитя не тешилось… я про спортсменов, если что.
— Ну а ещё? — поторопил мои воспоминания Михаил Сергеевич.
Я понял, что спорт ему интересен постольку-поскольку.
— В Штатах переизберут Рейгана… но это, наверное, и так всем ясно. В Индии где-то в октябре убьют Индиру Ганди… охранники-сикхи, кажется, будут за что-то мстить. У нас в декабре под Красноярском разобьется Ту-154, больше сотни человек погибнет… номер рейса не спрашивайте, — я покосился на Валентина и добавил: — Чемпионом по футболу у нас станет «Зенит».
— Ленинградский?! — воскликнул Валентин, словно в высшей лиге было несколько «Зенитов».
— Да.
— Не может быть!
— Тем не менее… я думал даже найти подпольных букмекеров и поставить на это, чтобы по легкому денег срубить, но решил с законом не конфликтовать.
— Ну нахер, какой «Зенит»? — не унимался Валентин.
— Ленинградский, — ехидно уточнил я[3].
— Валя, Егор, что вы как дети, — вмешался Михаил Сергеевич. — Егор, про Ганди и самолет информация точная?
— Насколько это возможно, — осторожно сказал я. — Так-то я даже насчет года не уверен с этими мелочами.
— Но это не мелочи, — сказал старик.
— Мелочи, — твердо повторил я. — Я и помню про Ганди и самолет лишь потому, что не так давно что-то читал про это. Но читал одним глазом, почти не включая мозг. В будущем слишком много информации, вернее, «белого шума», который забивает всё действительно полезное. Приходится как Шерлоку Холмсу — фильтровать, причем не имея его способностей к дедукции. Получается вот так… наверное, со стороны это выглядит забавно, — я повернулся к старику. — Валентина я вроде убедил, что память человеческая может подводить даже в самых очевидных вещах. Могу и с вами попробовать.
— Не стоит, — отрезал Михаил Сергеевич. — Думаю, мы справимся и без этого. Продолжим. Рассказывай, что помнишь про смерть Константина Устиновича.
* * *
Следующие два часа я выдавливал из себя всё, что имелось в моих мозгах про то, что происходило в восьмидесятые. К тому же Михаил Сергеевич и Валентин оказались хорошими слушателями. Они не торопили, давали время подумать, иногда задавали уточняющие вопросы и относились с пониманием, если я всего лишь разводил руками и не мог ничего добавить к сухим фактам и расплывчатым датам.
Их почти не удивило то, что Генсеком после Черненко стал Горбачев — видимо, этот вопрос в определенных кругах уже прорабатывался, и мои собеседники были в курсе переговоров между различными группами влияния. Я вспомнил одну короткую заметку, автор которой писал, что Горбачев мог возглавить партию сразу после смерти Андропова, но кому-то в Политбюро показалось, что этот ставропольский выскочка ещё слишком молод и жизни толком не знает — и ему дали возможность
