Властелин земли - Алексей Викторович Вязовский
Осмотревшись, обнаружил в углу спальни сундук, перенесенный из спальни Йена. Открыть его никто не посмел, в нем так и лежат мои вещи, аккуратно сложенные Олафом. Откинув крышку, достал оттуда чистую рубашку и разложил ее на кровати. Надо будет распорядиться убрать отсюда дурацкий балдахин. К черту этот средневековый пылесборник! За его «шторками» даже не видно, кто находится в комнате. Конечно, мой ас-урум почище любой сигнализации будет, но расслабляться-то не стоит. И надо что-то решать с личным слугой, который будет следить за моей одеждой. Олафа не заменить, но…самому этим заниматься некогда, да и не принято здесь у господ такое «самообслуживание».
Ладно, вопрос с «денщиком» терпит до завтра, а сейчас у меня есть дела поважнее…
* * *
— Ну, что княжич — укоротил Дитриха?! — ехидно поинтересовался Хранитель, стоило мне спуститься в усыпальницу.
— А ты все подглядываешь и подслушиваешь? — не остался я в долгу.
— Да, как же не услышать, если весь замок только об этом и гудит!
— Лучше бы слуги делом занялись, чем мне кости перемывать…
— Ворчишь, как древний старик!
— Кто бы говорил…
Пока мы беззлобно переругиваемся с Хранителем, я успеваю дойти до Зала с источником. Дверь в него распахивается, даже не дожидаясь моего прикосновения. Захожу, опускаюсь на пол, прижимаясь спиной к алтарю, и прикрываю глаза.
— Устал? — сочувствующе интересуется Хранитель.
— Не то слово… Думал, поединок до завтра отложить, но Дитриху же вынь да положь! Не терпелось болвану к старшему братцу присоединиться в садах Единого.
— Ну, расскажи хоть, как все было?
— Да, как, как… пожалел дурака, оставил в живых. А он мне в спину темным заклинанием шибанул. Представляешь, прямо на глазах жрецов! На что только надеялся, урод? Ну, я ему дурную башку и снес. Не хватало нам еще церковного суда над тиссеновским бастардом.
Язык мой уже еле ворочается, и я чувствую, что начинаю проваливаться в сон. Прошу только Хранителя разбудить меня через пару часов, когда все гости соберутся за поминальным столом…
— …Йен, просыпайся…
Порыв ветра ерошит короткий ежик моих волос, и я открываю глаза. Вроде бы только уснул, а в голове уже прояснилось и в теле бодрость появилась. Словно всю ночь проспал.
— Как там наши гости? — зеваю я спросонья.
— Сам посмотри…
Перестраиваю зрение и в считанные секунды оказываюсь в главном парадном зале замка, куда я так и не удосужился днем заглянуть. В памяти Йена этот огромный зал остался сумрачным, гулким и пустынным, но сейчас его не узнать — слуги замка приложили много сил, чтобы привести запущенное помещение в приличное состояние.
С потемневших от времени потолочных балок, на которых кое-где еще заметны узоры, спускаются боевые стяги совершенно разных форм, цветов и степени сохранности — видно Тиссены собирали их здесь не одно столетие. Напротив друг друга расположены два огромных каменных камина с закопченными зевами, на них растянуты цветочные гирлянды — судя по увядшему виду все те же, что были днем на площади. В зале много зажженных светильников — подсвечники стоят и на столах, и на каминных полках, а тяжелые шандалы расставлены по всем углам. Но света все равно маловато для такого огромного помещения.
По центру выставлены столы со скамьями — они идут двумя ровными линиями и упираются в небольшое возвышение, образуя букву П. «Перекладиной» ей служит отдельный стол для княжеской семьи. Гости сидят, как на старинных картинах — только с одной, внешней стороны столов. Центр свободен — с этой стороны к столам подходят слуги для того, чтобы заменить блюда на столе и пустые кувшины.
Княжеский стол рассчитан человек на шесть, а то и на восемь, но сейчас за ним сидят лишь княгиня и Тиссен-старший. Между ними свободное кресло с высокой резной спинкой — видимо, оно ждет меня. Мы с ними — это все, что осталось от некогда многочисленного рода Тиссенов, с каждым новым поколением их становится все меньше и меньше. Печально, но ничего с людской глупостью не поделаешь — сегодняшней ночью количество Тиссенов в очередной раз сократилось. Такими темпами скоро вымрем, как динозавры…
В зале стоит тихий гул людских голосов, прерываемый редким женским смехом, да звоном посуды — гости, сидящие за столами, переговариваются в полголоса. Подслушать что ли, о чем они говорят?
— Что-то мальчишка задерживается… жив ли он вообще? — тихо говорит один из гостей своему пожилому соседу, с тревогой поглядывая на дверь.
— Да хоть бы и помер — не велика потеря! — с тихим смешком отвечает дядька с мясистой красной рожей и с характерной для выпивох сеточкой сосудов на носу и щеках — Шустёр наш княжич не по годам, намучаемся мы с ним…
— С Фридрихом оно, конечно, поспокойнее было бы — согласно кивает первый — а от младшего не знаешь, чего и ждать.
Он задумчиво ковыряет вилкой в тарелке, потом делает большой глоток вина и снова наклоняется к соседу.
— Но согласись, Альд, что польза от него все-таки есть. Жрецов на место он поставил, Храм открыл, да еще и двух самых зубастых тиссеновских волчат упокоил. Вот уж с кем бы мы намучались…
— Это да. Но слухи о мальчишке странные ходят… Слышал, небось?
— Слышал… — первый мужчина бросил вокруг себя настороженный взгляд, убеждаясь, что из никто не слушает — Но всему ли стоит верить? Жрецы давно уже мутят воду в Минэе и распускают слухи о Тиссенах…
— Домутились! — злорадно хихикнул пожилой выпивоха — Щенок дал им сегодня хорошего пинка! Главный жрец, говорят, рвет и мечет.
— Еще бы! Столько домов в Минэе скупил, что ему теперь с ними делать?
Они переходят к обсуждению какого-то столичного особняка, который перешел к Главному не совсем законным путем, а я перемещаюсь дальше, прислушиваясь к разговору еще двух дворян — судя по подтянутым фигурам, имеющих отношение к армии
— …Только бы княжич сдуру воевать не бросился, и так от нашего войска меньше половины осталось… Может, хватит парню ума с военными сначала посоветоваться — как думаешь?
— Не хватит, так Фридрих подскажет.
— А подскажет ли…? Ему же лучше будет, если княжич погибнет.
— Да, всем лучше тогда будет. Достала уже эта война, столько людей у Червонной зазря положили! В деревнях урожай надо собирать — а солдат
