Во все Имперские ТОМ 12. Финал - Альберт Беренцев
Шаманов нервно сглотнул, не в силах продолжить фразу.
— Я все сделаю, — кивнул финн, а потом приподнял свой мундир.
На ремне у Лайно висел пистолет.
— Я убью его быстро, — спокойно доложил Лайно, — Не больно. Один выстрел в голову, один в сердце — и мальчик уже с мамой.
— Хорошо, — ответил Шаманов, — Хорошо, друг. Но ты сделаешь это, только если Рюрик будет реально угрожать чьей-то жизни. Или если я прикажу. Только в крайнем случае...
— Я не тупой, господин. Я всё понял. Не переживайте.
— Ладно.
Шаманов резко отвернулся от финна и быстро зашагал к дому.
На душе у него было паршиво. Страх, чувство вины, смутная тревога... День больше не казался солнечным и прекрасным.
За чаем Шаманов мрачно молчал.
Рюрик учил маленького Ангу, как правильно нарезать пирог. Обычно Ангу все пироги просто кромсал ножом, на манер древнего берсерка...
Вообще, сам Шаманов никогда бы не дал трехлетке нож, но Люба такое разрешала. Жена полагала, что аристо должен с детства держать в руках холодное оружие, но пока что только под присмотром мамы, конечно же...
Люба ткнула Шаманова ногой под столом, а потом тихо прошептала:
— Таня вроде просила тебя поговорить с мальчиком.
— Разговора не будет, — ответил Шаманов, тоже тихо, — Не теперь. Не после тыкв и снов об Алёне. Этот мальчик никогда не узнает, кто он. И никто не сядет на трон. Потому что это будет означать нашу смерть. Или ты не помнишь его маму?
— Помню, — вампирка кивнула, — А еще я помню, что ты никогда не убивал детей, муж. И не советую тебе начинать...
Шаманов резко встал из-за стола и буркнул:
— Природа зовет. Прошу извинить, дамы и господа.
Шаманов вышел на улицу, прошелся по саду...
Потом спрятался за вишнями, сел на землю и разрыдался.
***
3 мая 2025 года
Священная Империя, Финляндская национальная автономия
Окрестности Виипури
Полночь
Маленький Вова проснулся ночью.
Ему снова снилась мама... В его снах она всегда была богиней. Черно-золотой, как сам мальчик.
Прекрасная мама, божественная мама, она кормила Вову золотом из собственной груди...
Она была жива!
Вова поднялся на своей кроватке, осмотрелся...
Тук-тук.
Стук в окошко. А что если это мама?
Вова пробежал босыми пятками по деревянному полу, распахнул окошко, впустив в комнату ночные ветра и ароматы весеннего сада...
Перед глазами мальчика метнулась черная громадная тень.
Но он не испугался. Вова всегда был бесстрашным, даже дядя Акалу так ему всегда говорил!
В комнату влетела птица...
Вова вдруг понял, что его мама умела обращаться в птичек. Мальчик сам не знал, как он понял это, просто знал!
— Мама?
Крупная сова уселась на Вовину кровать.
— Угу, — ухнула сова.
— Ты не мама.... — расстроился Вова.
Сова глядела на мальчика желтыми глазами. А к её лапке было что-то привязано, какая-то бумажка...
Да это же письмо! Письмо из Хогвартса, как в книжках про Гарри Поттера!
Значит, Вова все-таки маг, он всегда знал...
— Ну-ка дай, — потребовал Вова.
Он подошёл к сове, та покорно дала мальчику отвязать письмо, и лишь после этого выпорхнула в окно...
— Эй, стой!
Но сова уже улетела.
Вова развернул бумажку. Он умел читать, пастор Юхан научил его...
Вова прочел, медленно и по слогам:
Привет.
Я твой друг.
А ты — не Вова. Ты Рюрик, великий древний герой. И Царь России.
Враги отняли у тебя корону. И твое настоящее имя тоже.
На троне самозванец.
Но я помогу тебе. Выходи на дорогу. Я жду тебя около дома.
Я научу тебя магии.
Мое имя — Владимир Соловьев.
Вова несколько раз прочитал письмо.
Значит, он Царь?
А он ведь знал... Он всегда знал! Такая мама, как у него, могла родить только Царя. Тут и думать нечего!
Вова вылез в окно, прямо в пижаме, спустился со второго этажа по стволу сосны, росшей рядом с домом...
А потом побежал по весеннему ночному саду, к своей мечте, к своему настоящему имени! К своей маме! А что если она на самом деле жива? Что если враги просто спрятали её от Вовы?
Позади Вовы вдруг что-то скрипнуло, мальчик обернулся и увидел в дверях дома финна Лайно, своего слугу.
Вова весело махнул финну рукой.
— Я просто играю! Лайно, иди в дом.
Но Лайно не ушел. Вместо этого он вскинул руку, державшую какой-то темный предмет...
А через секунду все изменилось.
Что-то внутри Вовы среагировало. Мальчик вспомнил — всё и сразу. И перестал быть мальчиком.
Он стал теперь, как мама.
Грянул выстрел.
***
Я открыл глаза.
О, нет... Похоже, что я снова жив.
Я понятия не имел, где я, сколько времени прошло, да и откуда я вообще такой красивый здесь взялся.
Я лежал на каком-то столе, а надо мной нависало румяное девичье лицо, с пухлыми алчно полуоткрытыми губками и горящими страстью глазами.
— Братик, ну давай...
Девица восседала прямо на мне, её бедра сжимали мое тело, а руки уже тянулись расстегивать мой ремень...
— Только не это дерьмо опять! — выдохнул я и сбросил с себя девушку.
Бросок вышел, что надо, скинутая со стола дева с громким стуком рухнула на пол.
— Нагибин! — обиженно взвизгнула она.
— Так...
Я быстро встал на столе, осмотрелся и осознал, что мы в какой-то громадной университетской аудитории. Помещение было заставлено партами, за окном был какой-то город, а кроме меня и девушки, здесь был только Карл Маркс на огромном портрете...
Стоп.
Карл Маркс?
А какого хрена тут делает Карл Маркс? И какого хрена тут делаю я...
Девушка тем временем поднялась на ноги и потерла ушибленные коленки. Барышня была сочной блондинкой с детским личиком, а вот одета была не очень. На девушке были вязаные колготки, синее платье, черные туфельки, а её шею украшал красный галстук...
— Нагибин, ты с ума сошёл!
Я резко спрыгнул со стола, подошёл к девушке и положил палец прямо на её пухлые губки.
— Спокойно, — потребовал я, — Не усложняй, милая. И только посмей сказать, что ты моя сестра...
Но девушка уже скинула мой палец с собственного личика, а потом дерзко заявила:
— Но я правда твоя сестра, Нагибин.
