Айдол-ян. Часть 1 - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Судя по всему, у семей чоболей есть множество требований к своим будущим невесткам и зятьям. Они предпочитают дикторов и ведущих (потому, что дикторы в Корее — это в основном хорошо образованные и красивые женщины) и наследников других семей чоболей. Бывшая жена вице-председателя компании «Samsung» была наследницей семьи чоболей и, по слухам, у них был договорной брак. Младшая дочь семьи «Samsung» покончила с собой, потому что семья запретила ей встречаться со своим парнем из обычной семьи. Актриса Го ХёнЧжон вышла замуж за наследника «Shinsegae group», но развелась с ним, потому что она не могла выносить сумасшедшую жизнь чоболей, и ее родственники по мужу сделали все, чтобы изгнать ее. Столько драм в этих семьях".
[…] — Мне интересно, чего нужно хотеть, чтобы породниться с такой семьей… Только любви?
— А что значит — «бывшая ведущая»? — спрашиваю я у ЁнЭ, поднимая на неё глаза от планшета, — Её сейчас с работы выгнали?
— Нет, не сейчас, — отрицательно крутит она мне головой в ответ, — до свадьбы она работала ведущей, потом вышла замуж и, понятно, работать не могла. Она подала на развод, развелась. Теперь снова хочет стать ведущей.
— Понятно, — киваю я, поняв, почему «бывшая».
— Говорят, чтобы получить развод, ей пришлось пожертвовать детьми, — внимательно смотря на меня, добавляет ЁнЭ «информации к размышлению», — по решению суда она не может принимать участие в их воспитании…
Фига себе тут порядочки! Это ж какая была обстановка в семье, что женщине пришлось отказаться от воспитания своих детей и бежать? Круто.
Неожиданно замечаю во взгляде, которым на меня смотрит ЁнЭ, сочувствие. В первый момент я не понимаю, к чему оно, но спустя мгновение, догадываюсь: Она, что, решила, что я тоже за капустой буду на рынок в четыре утра бегать? И сдачу под отчёт приносить? Да она охренела!
Хмурясь, с недовольством смотрю на своего менеджера. ЁнЭ улавливает перемену моего настроения.
— Что такое? — несколько встревожено спрашивает она.
— ЁнЭ-сонбе, — хмуро говорю я, — я никогда не выйду замуж. Я поднимусь на мировой музыкальный Эверест и умру там, как альпинист. Живой меня оттуда никто не сможет сбросить!
— Да? — растеряно произносит она, — А как же госпожа президент? Она ведь сказала, что…
Смешавшись, она не заканчивает фразу, непонимающе смотря на меня.
— Ошибочное суждение, сделанное на ошибочной информации, — говорю я ей, — свадьбы — не будет!!
— А я думала, что скоро останусь без работы, — говорит мне менеджер.
— У меня сложная дорога на вершину мировой популярности, — говорю ей я, — мне некогда тратить силы и время на ерунду!
— Но ты же сегодня едешь к семье Ким? — задают мне вопрос, с интонацией, предлагающей дать объяснение этому факту.
— Дипломатия, — коротко отвечаю я, — изобретение человечества, позволяющая жить, не заваливая всё вокруг себя трупами тех, кто видит мир иначе, чем ты.
— Понятно, — озадаченно кивает на моё пояснение ЁнЭ, — раз так, тогда, ладно…
Время действия: этот же день, позже
Место действия: отделение полиции
— Нет, господин полицейский, у меня нет предположений, кто это сделал…
Полицейский — мужчина в должности капитана, кивает и записывает мои слова в лист протокола. Сижу, злюсь, даю показания. Злюсь, во-первых, на то, что все, особенно мужики, при первой возможности сразу начинают на меня пялиться. А во-вторых, из-за разговора с ЁнЭ в машине, который меня разозлил. И в-третьих, на ЧжуВона, из-за которого я попал в такое дурацкое положение.
Ну, ушёл ты в армию, так сиди себе там спокойно, чего ты языком везде шлёпаешь про то, что тебе кто-то марш написал? И семья его, тоже хороша. Могли бы сразу сказать, что про свадьбу — это всё фигня, просто президент с бодуна встала, «по очумелке» ерунду брякнула. Нее, незя-яя! Президент. Ей от этого неудобно будет! А как мне от этого — «удобно», об этом кто-нибудь подумал? Что меня уже жалеют, как «капустоносительницу с рынка»? Да никто даже не напрягся, извилиной не шевельнул в этом направлении!
— Были ли у вас какие-то до этого случаи, показавшиеся вам странными? — задаёт мне следующий вопрос полицейский, и разъясняет, что таковыми считаются, — Странные телефонные звонки, странные разговоры малознакомых вам людей, неожиданные появления или, исчезновение предметов?
— Самый странный случай, это то, что я зачем-то пошла учиться в «Кирин», — не удержавшись, зло отвечаю я.
Тот в ответ с удивлением смотрит на меня, а присутствующая в кабинете ЁнЭ, сидящая рядом, чуть слышно выдыхает.
— Простите, господин офицер, — прошу я прощения у человека, который ни в чём совершенно не виноват, — я нервничаю. Нет, никаких странных случаев, предшествовавших происшествию, я не припоминаю.
Капитан внимательно меня оглядывает, опять задержавшись взглядом на моих глазах и, кивнув, наклоняется к столу, записывая моё очередное показание. Смотрю, как он это делает, и думаю: а может, послать всё далеко-далёко?! Позвонить Кимам и сказать, ну вас нафиг, я не приеду? Занята! Вот абсолютно нет никакого желания тащиться туда и сидеть, корча из себя не пойми кого!
— Желаете ли вы что-то сообщить дополнительно? — подняв голову и опять, похоже, смотря на мои глаза, спрашивает полицейский, — Например, по ведению дела?
Теперь мне ещё постоянно в очках придётся ходить! — злюсь я на его взгляд, — Какого чёрта было просить меня, их снять прямо на входе в полицейский участок? Как это — нельзя ходить тут в очках? Наверняка придуманная брехня, чтобы все смогли утолить своё любопытство!
— Нет, господин офицер, — отвечаю я, — ничего дополнительно сообщить я не имею.
Полицейский быстренько карябает на листе ручкой и, перевернув его, подвигает по столу ко мне.
— Пожалуйста, прочтите, что тут написано и, если вы со всем согласны, оставьте внизу вашу подпись.
Эхх…придётся идти, — беря бумагу, думаю я о Кимах, — мама,
