Петля времени - Сергей Александрович Милушкин
— Но ведь должен же быть выход! — взмолился Петя.
— Если мы не вернемся, нам придется пройти это все от начала до конца, — услышал Шаров голос Кати и по его спине пробежали мурашки, а перед глазами в одно мгновение пронеслись кадры военной хроники, художественные и документальные фильмы о войне. — Ты сможешь попробовать помочь. Но я думаю, тебя никто не воспримет всерьез.
Петя вздохнул.
— Когда я вырасту, то стану народным депутатом. Или министром. Тогда посмотрим.
— Конечно станешь, — утешительно сказала Катя. — Главное, не забудь, что ты нам сейчас сказал.
Шаров отхлебнул еще чая, встал и решительно направился к двери. Повернувшись к ребятам, он сказал:
— Я скоро вернусь, сидите тихо, а лучше поспите.
Сосед долго не открывал. Шаров подумал, что тот ушел, забыл или вообще приключилось что-нибудь внештатное, но минут через пять дверь все же отворилась и перед ним предстал бледнопоганочный с заспанными глазами.
— О! — только и сказал он. — Так быстро? — Сосед оглянулся на свою комнату и у Шарова в животе неприятно засквозило. Ему показалось, что в комнате кто-то есть, и этот кто-то пришел по его душу. Сосед его сдал.
— Почти сутки уже прошли.
— Да? — удивился лысый. — Ну тогда ладно. Заходи. Принес, о чем договаривались? — тут же спросил он.
— Что?
— Мясо.
— Да.
— Хорошо. А эти… кого ты там искал…
— Дети. Они тоже со мной.
— Понятно. Ну тогда…
— Почему ты не сказал мне, что Аня в больнице? В психбольнице… — медленно произнес Шаров.
Этот вопрос застал мужчину врасплох. Он поспешил отвернуться.
— Я…
— Ты ведь знал. Она приходила сюда, потом ее забрали и ты…
— Я забыл. У меня в голове каша от таблеток. Вот, смотри! — он вытянул руку и на его ладони Шаров увидел целую горсть. Сосед открыл рот, Шарова захлестнуло смрадным запахом — и опрокинул всю пригоршню одним махом. Потом взял стакан, налил из-под крана воды и, жутко скривившись, запил.
— Какая гадость… — лицо его завязалось в страдальческий узел.
— Одевайся, — сказал Шаров.
— Зачем? — сосед посмотрел на него тусклым взглядом. — Мы куда-то идем? — он поднял взгляд к потолку, что-то высматривал там с минуту, при этом положив руку на плечо Шарову: — Тихо, слышишь? Кто-то сказку читает… Это же «Алиса в стране чудес». Давно ее не слышал.
Шаров прислушался, но кроме отдаленного завывания сирены ничего не смог различить. Да и насколько он понял, на третьем этаже никто уже не жил — все эвакуировались. — Конечно! Сколько времени⁈ — бледнопоганочный вдруг встрепенулся. — Скоро отбой! Нам нужно успеть непременно до отбоя!
— Какого отбоя?
— Потом! Все потом! Ты машину взял? Ехать далеко!
— Ты не говорил про машину, — Шаров начал закипать.
— Как это не говорил⁈ — сосед нацепил штаны, майку, какой-то драный свитер, потом такое же драное пальтишко и в конце нахлобучил на голову огромную шапку, видимо, из собаки. Выглядел он точно, как человек, сбежавший из дурдома. — Я каждый раз тебе говорю, а ты… — он осекся.
— Что значит, каждый раз? — Шаров отступил на шаг.
— Ничего. Нам нужна машина. Без нее все пропало.
Шаров ощутил под ватником мешок с деньгами.
— Я найду машину, — твердо сказал он.
— У тебя пятнадцать минут. Потом смысла нет. Опоздаем.
Шаров ринулся к двери, дернул за ручку и кубарем скатился на первый этаж, едва не угодив в дыру на лестнице. Но теперь ему было плевать на старуху и вообще на все вокруг. Ему позарез нужна была машина. Любая.
Он выскочил на улицу. Темнота вокруг была такой плотной, что он зажмурился на секунду, потом снова открыл глаза, пытаясь хоть что-то разглядеть.
Мысли лихорадочно скакали.
«Я каждый раз тебе говорю…» — слова соседа не шли из головы, и он не мог понять, что тот имел ввиду, однако пустившись бегом по улице тут же забыл о них. Главное теперь не угодить ногой в какую-нибудь дыру и не распластаться на грязной скользкой земле.
Пробежав метров триста, Шаров оказался на небольшом перекрестке. Все четыре его стороны утопали в темноте и Шаров глухо выругался. Где найти в такое время автомобиль? Это тебе не Москва 80-х, только подними руку… хотя, откровенно говоря, таксисты в его время тоже не слишком спешили к пассажирам.
Он повернулся в одну сторону, потом резко — в другую, готовый при малейшем проблеске автомобильных фар броситься наперерез или вдогонку, однако дорога молчала и ее молчание было не выжидающим, а фатальным. Он понимал это как пассажир, упустивший последний автобус и теперь вглядывающийся в непроглядную темень в надежде на чудо, которого не могло быть в принципе.
Его прошиб холодный пот. Не может быть, чтобы из-за такой мелочи все сорвалось! Мысли метались в голове словно испуганные ночные бабочки у яркого плафона фонаря. Он бросился назад, подумав, что лучшим вариантом будет вернуться на Черкизовскую и там поймать машину — но, не пробежав и десятка метров, снова остановился. Никто не согласится, и никакие деньги не помогут уговорить людей, спасавшихся от жутких слухов о сдаче Москвы фашистам.
От бессилия Шаров обхватил голову руками, присел у обочины и завыл. Глаза замылились, расфокусировались, он зажмурился, а когда открыл их, то метрах в десяти, между стволом толстого дуба и кривым полусгнившим деревянным забором, за которым темнело какое-то одноэтажное строение, увидел колесо. Сначала он подумал, что это видение, обман зрения. Может быть, оставленная кем-то старая шина, или может быть… взгляд его пополз выше, сердце гулко билось в груди, во рту пересохло. Он медленно поднялся на ноги, сделал пару шагов вперед, потом оглянулся, будто бы кто-то мог над ним подшутить. Но улица по-прежнему утопала в темноте, лишь на короткие мгновение освещаясь выплывавшей из-за туч желтоватой луной.
Шаров облизнулся. За деревьями могучего дуба — теперь сомнений не оставалось — поблескивало лобовое стекло полуторки, легендарной «ГАЗ ММ».
В три прыжка он добрался до автомобиля. Оказавшись рядом, удивился, какой же он маленький по сравнению с современными грузовиками — протянул руку и положил ладонь на капот. Он был холодный, как труп. Сколько она здесь простояла и сможет ли завестись? Он
