Кайл Соллей (СИ) - Кулабухов Тимофей Varvar
- А вон там, сын, на западном берегу бухты - остатки города древних. Сегодня заночуем прямо тут, только коней стреножим, подкопченного мяса поедим, Снорри в седельной сумке таскает. Завтра вернемся в замок.
У меня екнуло сердце. Город. Вообще о неких «древних» местные упоминали постоянно, с придыханием и таинственностью. Древние оставили много следов. А может это доисторическая технологичная цивилизация? Допустим, разумная раса погибла в катаклизме или взаимной разрушительной войне. А то, что я вижу, только постапокалиптический мир. Попытка выживших и одичавших людей жить на руинах? Сглотнув комок, я попросил отца:
- А можно мы завтра пойдем и посмотрим на остатки города древних?
Отец внезапно оживился, глаза его блеснули:
- Конечно. Я там сотню раз лазил, когда мелкий был. Сам всё покажу.
Река Одд текла по обе стороны острова. Снорри ругался себе под нос. Костер сложил, но развести не получалось, хотя норд понимал, что поесть получится только после этого.
Солнце скрылось за тучами, висящими на западе. Одна за другой зажглись пара нахальных звезд. От плоскости воды поднимался туман.
Река плескала прохладой мелких волн. Дышала. Лениво, хитро, как старик, смотрела на глупую возню нерадивых внуков. Одд не считала норда чужаком. Может и меня примет как родного? Несмотря на вечер и холод, я решил искупаться перед ужином в неспешном течении реки. Той, которая без слов связывала беспокойную жизнь земли Соллей и спящего колосса западного океана. Одд.
Глава 5. Молодая кровь
Никакой ядерной войны не было. Не было битых стёкол и потёкших полимеров, композитных металлических боксов и ржавеющих остатков загадочных механизмов. На этой планете нет цивилизации, просто потому что её никогда и не было.
Мертвый город - камень, камень и камень. Большей частью – природный. Даже не обработанный. Кое-где примитивный обожженный кирпич. Наверное, соединено при помощи окаменелых экскрементов и палок. Выглядит ужасно. Металлических конструкций – ноль. Каменный век. Буквально.
Но. Начнем с того, что город всё-таки в наличии. Утром мы потратили пару часов пока добрались до Певчего холма, с которого можно было полюбоваться руинами, потом пересекли заросший ров, проникли внутрь сквозь огромную дыру в городской стене. Никто даже приблизительно на знал, что это было за поселение, как оно назывался, чем жило и кто его построил. То есть на последний вопрос был один ответ – «древние» и всё. Любое большое и осмысленное явление – сразу древние. Без вариантов.
Я сидел под ласковым утренним солнышком на высокой неразрушенной стене и наблюдал как отец расхаживает туда-сюда, время от времени что-то мне рассказывая. В основном как они с Оливером лазили тут, вот там жгли костер, здесь убили камнем куропатку, тут нашли бронзовую ложку. Кстати, именно поисками спрятанных кладов совершенно не таясь занимался Снорре, оправдывая прозвище «Искатель» и что вполне закономерно – нашёл только засохшие собачьи фекалии.
Город с неизвестным названием имел очень логичную геометрию. Улицы параллельные морю и перпендикулярные. Прямые, ровные как струна цисты. Руины от зданий. Некоторые стоят до сих пор, но только у парочки есть крыши с просевшими стропилами и седой от времени черепицей. Еще была площадь или просто пустое место. Ближе к морю большой отступ, наверное, для технических или торговых целей. Там время постаралось больше всего, береговая линия безжалостно сдвигала, разбивала и уносила все что могла.
Зато цела низенькая неказистая стена и заросшие остатки рва, они любовно прижимали город к морю. Квадратные башни, шесть штук, разрушенные временем как сгнившие зубы. Два возле места, где были ворота. Выход из города по неизвестной причине повернут в сторону непролазных болот.
К западу от города, за стеной начинался Певчий холм. Никаких музыкантов там не было, зато жила армия поющих дроздов и желтых корольков. На редких деревьях и непролазных кустах, они орали сотнями глоток, особенно в безветренную погоду. С холма в город текло два ручейка. Один отчетливо желтый, но щедрый, так и назывался, по цвету, Желтый, либо же нелицеприятно – Великанская моча. Второй чистый, холодный, но мелкий, назывался среди местных – Пацан. Весь уходил в заросший крепостной ров.
Ну и чайки. Это их город, и они засрали его просто невероятно.
Было заметно, что отец любил руины.
- Когда был мальцом, мечтал, что стану взрослым бароном, хозяином земли, восстановлю город и стану в нем жить. Соллейгард, на норманнский манер. Улицы тут будут. Дамы воспитанные. Лавка мясная чтоб пряное подсушенное мясо продавалось. Сладости. Вино. Пивоварня, само собой. Мда. А потом Фарлонги подстерегли дядю Анри после ярмарки в Конкарно и отрезали ему голову. Перед смертью пытали калёным железом и солью.
«Фарлонги» звучало с горечью и ненавистью, протяжно, как ругательство.
- Хотя, конечно, исчезни злобные уродцы Вороньего замка, ничего не изменится. Город, это просто пустой город.
- Нет, – не согласился я. Уже справившись с первым разочарованием пытался посчитать сколько людей могло тут жить.
- Как звался город? Сколько было жителей?
Отец неопределенно пожал плечами.
- По моим ощущениям никак не меньше пяти тысяч человек. Они жили на этой же земле. Отец, древние наверняка не знали ни колдовства, ни особенных технологий, они жили как живут люди сейчас. И на этой же земле легко прокармливали пять тысяч ртов. Значит и мы можем.
- Земля есть, – легко согласился Айон Соллей. - Но покоя она от сотворения мира не знала. До древних был народ аро или ар. Их выбили бритты. Тех – древние. Норды вырезали всех. Сейчас земли наши. Но поля некому пахать. Народ мрет. Мало кто до тридцати трех доживает. Мне вот тридцать семь, я уже старик, хоть и крепкий. Пойдем, я тебе маяк покажу, он отлично сохранился, только снова карабкаться придется. И туннель, в нем привидения водятся. Только неглубоко пойдем, факела нет.
* * *
Неторопливо отбив щитом удар, тем не менее вышиб у толстого нерасторопного Жерара учебный меч. Он йокнул и стал обиженно тереть кисть.
- Руки из дерьма! Свиная жопа! – Гюнтер, старший мастер, бывший чем-то вроде инструктора воинского искусства, ругаясь сразу на всех нерадивых крестьянских детей, снова сменил мне противника.
Третий день обучения. На призыв о найме новых воинов пришло целых двадцать девять молодых, не обезображенных интеллектом подростка, желающих стать эспье замка Соллей. Многие из соседних земель. По моим ощущениям, которыми я ни с кем не делился, многие семьи просто пытались избавиться от лишнего рта. И отправляли не самого лучшего отпрыска, а скорее того, кого не жалко. Жерару сказали, чтоб домой не возвращался, поэтому он пыхтел, потел, старался, но ремесло воина ему не давалось.
Явившихся на призыв о службе именовали «призывниками». Убогий отряд призывников в замок не пускали. Возле вала, на берегу Одд была большая вытоптанная площадка, именуемая Пятка, где и проходило обучение. Спали вповалку в огромном шалаше, которые построили сами же, под чутким руководством Гюнтера. То есть при помощи матерщины и зуботычин.
Весна. Третий день второй декады месяца март. На границе Пятки замковыми слугами сооружена карда, здоровенная изгородь, где паслись наши коровы и овцы, исхудавшие за зиму. Животные распространяли вокруг себя природные запахи. Призывники от карды держались подальше, резонно боясь что их заставят забесплатно коровам хвосты крутить.
Трех отроков каждый день отряжали готовить, прибираться, подметать и разрешать прочие бытовые нужды тренировочного лагеря. Ещё один помогал замковому кузнецу Кристэну, который тут же соорудил походную кузню, без устали ругался и мастерил учебные мечи из сырого железа, простые дощатые доспехи и щиты. Щиты вообще уходили как пирожки в базарный день, что усложняло ругательства кузнеца и глубину проклятий, накладываемых на всевозможных родственников призывников. Его помощник молча обливался потом, с утра до вечера таская дрова, притаскивая сломанное и найденное, мастеря щиты.
