Изгой (СИ) - Дмитрий Шатров
Впрочем, заднюю я не давал лет с пятнадцати. Да и отступать мне, собственно, некуда.
— Сейчас я вас научу хорошим манерам, мерзавец… Будете знать, как нарушать чужие границы… Сейчас я вам покажу… Сейчас, — пыхтел Мишенька, но пока ничего ужасного не происходило.
А нет. У меня пару раз дёрнулся палец.
«Это что, у них тут принято активировать магию жестами?», — мелькнула догадка и я поинтересовался с насмешкой. — Малой, это ты хотел мне кукиш скрутить?
— Знак активации, — ответил Мишенька, от чрезмерных усилий позабыв про нашу с ним неприязнь.
— Тю-ю-ю, примитивщина.
Нет, пальцевых фигур я и сам не чурался. У Альтов в ходу восточные практики, и я знал все девять японских кэцу раньше, чем научился писать без ошибок. Индийские мудры мы тоже использовали, но эти только для медитации. Они помогали восстанавливать силы и перераспределять потоки энергии. Но активировать жестами Дар… Так-то мысль быстрей и надёжнее, даже с позиций элементарной физиологии.
— Получается? — добавил я участия в голос.
— Ты же видишь, что нет! — взорвался он и ту же поправился: — Вы же видите.
— Вот это я понимаю воспитание, — хмыкнул я. — Голубая кровь, что тут сказать. Ладно, ты пока тренируйся, когда надоест, позовёшь.
Я вернулся в позу лотоса, прикрыл глаза, но мудрами решил не злоупотреблять. Сложу что-нибудь не то, не дай бог, и Мишенька, к примеру, пожар здесь устроит. А мебель дорогущая. Жалко. Тем более, «Визору» до второй ступени не слишком много осталось. Справлюсь и так.
Справился быстрее, чем думал.
Оказалось, Мишенькины потуги взбудоражили золотую субстанцию, она, в свою очередь, напитала энергией нити Даров. Почка на зелёном стебле уже сидела на месте — в проекции пятого поясничного. Из неё проклюнулся новый росток и медленно, по микронам, полз дальше. Хорошо подросли способности «Кинетика» и «Псионика».
Но что означала вторая почка на «Визоре»?
Чисто теоретически, она открывала новую суб-способность, но, чтобы той пользоваться, нужно сперва её опознать. Потом активировать. Причём, сначала догадаться каким именно образом.
Я прекратил медитировать и попробовал обычными методами.
Чуда не произошло — получил «Панораму». Правда, усиленную. Помнил не очень хорошо (столько лет прошло, поди вспомни), но, когда я впервые вывел её на вторую ступень, она была уже и ниже. В смысле поля зрения и высоты максимального потолка.
Я висел метрах в двадцати над крышей усадьбы и рассматривал места, где не так давно пробегал. Фонтан, буйство роз за стриженой изгородью, аллея из вековых сосен… Ага, а вон тех домиков я не видел. Несколько построек явно хозяйственного назначения скрывались за выступом леса. Наверное, чтобы не портить виды обитателям особняка.
«Завтра туда сбегаю, посмотрю», — подумал я и отключил Дар, решив разобраться с двойным узлом позже. Сейчас с концентрации сбивало Мишенькино сопение.
— Ну чё, как? Не устал? — съязвил я.
Мишенька не ответил.
— Слышь, неуёмный, давай так поступим, — перешёл я на серьёзный тон, — ты мне расскажешь, что надо сделать, а я попробую. Иначе ты скоро мозг вывихнешь, а он у нас общий.
— Мозг мой! — взвился Мишенька, с читаемым желанием вцепиться мне в горло зубами, и заявил: — У меня контрпредложение. Верните контроль над телом, и я разберусь сам.
Смотри, какой настырный, прям не узнать. А раньше создавал впечатление изнеженного нытика. Хотя… он и остался изнеженным нытиком, просто конкретно сейчас закусил удила.
— Ага, щас, — насмешливо фыркнул я. — Ты кого развести хочешь? Знаю я эти фокусы: я встану, ты сядешь… Прости, но вынужден тебе отказать.
Вдобавок, как вернуть контроль, я не знал. Да даже бы если и знал, не вернул. Одно дело — прошлый избалованный Мишенька, и совсем другое — избалованный Мишенька с магией… А теперь, внимание, вопрос: что делать со сном? Мелкий говнюк обязательно воспользуется ситуацией.
Тем временем мелкий говнюк с настойчивостью жирной мухи всё пытался пробить головою стекло. Ну, если образно выражаться.
Я оставил его, снова отрешился от суеты, открыл третий глаз и едва не ослеп. Внутри всё кипело и клокотало, облако маны сияло вспышкой сверхновой. Чужая магия завораживала… и манила к себе. Звала: прикоснись, обрети новые силы, получи недоступное доселе могущество.
Грех отказываться от таких предложений. Я ещё сам не осознал, что делаю, а уже потянулся мыслью к золотому свечению.
— Ай!
— Куда⁈ — заорал Мишенька, задохнувшись от гнева, но его предупреждение запоздало.
Голову пронзила мгновенная боль, третий глаз тут же закрылся, но это было только начало.
Словно напалмом запекло в правом виске. Глаз полез из орбиты, задёргалось веко. Потом щека. Подбородок. Обвис угол рта. Я пустил нитку слюны и понял, что у меня онемела кожа на всей половине лица и почти отнялся язык.
«Офигенно. Обрёл новые силы. Дебил».
— Прости господи, какой вы непроходимый тупица! Ну кто же лезет без подготовки в хранилище⁈ — яростно прошипел Мишенька и вышел из чата.
Клянусь, была бы в голове дверь, он бы ей от души шандарахнул.
— Фафол фа фу, фуфел! — прохлопал я онемевшей щекой.
Нет, действительно фуфел, мог бы и раньше сказать.
Сначала я испугался, думал — инсульт. Но обошлось.
Паралич тройничного нерва.
* * *
Об этом рассказал Пётр Петрович, когда его по срочному вызвали в особняк.
— Ну что же вы, Мишенька, куда так торопитесь? Почитай, все труды и насмарку… Ну как же так, Мишенька… — сокрушённо вздыхал он, приступая к осмотру.
«Мишенька! Если бы ваш Мишенька был чуть-чуть посговорчивее, ничего бы этого не случилось», — мысленно проворчал я.
Вокруг кровати, куда меня уложили, собрались знакомые домочадцы в полном составе. Маменька нервически кусала платок. Аглая бросала на меня боязливые взгляды. Фицджеральд ждал, чем всё закончится, как обычно, с флегматичным выражением на лице. И Трифон. Тот просто стоял и смотрел.
Тем временем док начал тыкать в щёку специальной иголкой:
— Здесь что-нибудь чувствуете? Здесь? Здесь? Здесь?
— Ой! — дёрнулся я на последнем уколе.
А вот сейчас было больно.
— Прелестно, прелестно… — неизвестно чему обрадовался Пётр Петрович, спрятал иголку в кармашек жилета и достал из саквояжа приблуду с разноцветными линзами.
— Ну что там, милейший? — кинулась с расспросами маменька.
— Ещё минуточку обождите, пожалуйста, — попросил док, настраивая прибор. — Так-с… ага… ну что же, могло быть и хуже…
— Не томите, Пётр Петрович, рассказывайте, как на духу, — снова не утерпела маменька, — он таким навечно останется⁈
— Не волнуйтесь
