Миллионщик - Подшивалов Анатолий Анатольевич
В ратуше нас встретил секретарь и спросил, не будут ли господа против, если при разговоре будет присутствовать, кроме президента, господин Эмиль Фрей[28], начальник Военного департамента Федерального Совета в ранге министра. Я ответил, что не против и тоже прошу, чтобы при переговорах присутствовал господин Сергей Агеев, полковник русской службы в отставке и мое доверенное лицо в Швейцарии.
Президент и военный министр встретили нас на пороге зала заседаний, где сохранилась средневековая обстановка ратуши и изразцовый камин, показав нам эти исторические реликвии, президент пригласил нас в свой кабинет, который он занимал как председатель Совета кантона Цюрих.
Мебель в кабинете была старомодной, но добротной, перетянутая свежей кожей, и не казалась антиквариатом, но вносила дух добропорядочности и традиций. Пригласив нас сесть, президент осведомился, что будут пить гости, и если они курят, то в их распоряжении гаванские сигары. Мы отказались от сигар, Агеев сказал, что не прочь выпить кофе, а я выбрал крепкий чай, по возможности, с лимоном (то, что на Западе называют «русским чаем», в отличие от английского, который пьют со сливками или молоком). Президент тоже выбрал кофе, а министр попросил принести ему стакан воды. Мне понравился непринужденный стиль общения швейцарцев, а им импонировало, что беседа будет без переводчика, так как Цюрих – немецкоязычный кантон. Разговор начался с событий Итало-эфиопской войны, президент показал мне номер парижской газеты, где была фотография Нечипоренко с абсолютно зверским выражением лица, стоявшие за ним казаки также были явно недружелюбно настроены (потом Нечипоренко сказал, что их сфотографировали во время стычки с пьяными матросами). Подпись под фотографией гласила, что это – известный князь Искендер, генерал и победитель итальянцев, путешествующий на русском броненосце в Петербург в качестве посла Эфиопии, со своими воинами. Мы посмеялись, и я сказал, что это казачий командир, начальник охраны миссии, которую я возглавлял в качестве посланника императора Всероссийского, а после начала войны ушел в отставку и стал главнокомандующим левого фланга эфиопской армии в чине генерал-полковника. Далее был рассказ о сражении при форте Макеле, захвате кораблей итальянской эскадры. Я подчеркнул, что это было возможным лишь благодаря пулеметам «Максим» и ручным бомбам, снаряженных изобретенной мной взрывчаткой. Этой же взрывчаткой был утоплен итальянский крейсер.
– Скажите, генерал, а много ли воинов участвовали в штурме эскадры, корреспонденты пишут разное, кто всего о семи лодках, кто о целой туче пирог с чернокожими воинами с ножами в зубах и ужасными бомбами в руках.
– Было всего шесть рыбачьих лодок и портовый баркас. Мы разыграли небольшой спектакль, как баркас портовой стражи отгоняет рыбачьи лодки от военных кораблей, так, чтобы сблизиться вплотную с бортами и после подрыва крейсера, когда все, в том числе и часовые на палубах (а было раннее утро и команда еще спала), отвлеклись на взрыв, лежащие на дне лодок казаки стали забрасывать палубы кораблей бомбами, а потом полезли с эфиопами на абордаж и еще швырнули несколько бомб вниз, в трюмы и люки. После этого итальянцы решили сдаваться.
– Какие потери были при штурме кораблей?
– Один казак убит, двое ранены, оба уже поправились, двое абиссинцев утонули, не умея плавать, так как сорвались в воду.
Все удивились такому успешному завершению казавшейся невозможной операции, я же рассказал еще и о бое с кочевниками, где отрядом из тридцати казаков с тремя пулеметами и применением ручных бомб удалось остановить наступавшую кочевников на боевых верблюдах, противник понес потери до семисот всадников, трудно было точно посчитать, так как лежали валы из тел, при этом среди казаков было лишь двое раненых. Подобный же эпизод был в бою при Амба-Алаге, где был уничтожен батальон итальянской пехоты и полбатальона берсальеров, а генерал Аримонди попал в плен – и опять были использованы ручные бомбы и всего один пулемет.
– Генерал, это звучит просто фантастически, неужели это оружие так эффективно?
– Любое оружие эффективно только при его умелом применении, – далее я рассказал об особенностях использования рельефа местности, не забыв упомянуть о горах, с которых мы метали гранаты, оставаясь вне пределов досягаемости огня противника. – Поэтому такое оружие будет незаменимо для использования в горных условиях, например в Швейцарии. При этом каждый боец будет иметь как бы свою личную артиллерию.
Похоже, я убедил швейцарцев в преимуществе гранат, так как они спросили, можно ли ознакомиться с действием моих гранат. Извинился, что не планировал встречу на официальном уровне и собирался только навестить тетушку, поэтому гранаты с собой не прихватил, их осталось немного и они находятся в Тулоне. Для демонстрации нужны условия полигона, гранат два вида и одного разлет осколков до 200 метров, поэтому испытывать надо на площадке радиусом не менее 250 метров, или бросать вниз, в ущелье, имитируя метание бомб с гор. Я могу написать записку моему доверенному лицу, и он передаст несколько штук гранат. Если послать от вас сегодня курьера в Тулон с просьбой передать записку от меня на броненосец «Чесма», то он может получить образцы и привезти их мне, а завтра я продемонстрирую их действие. Президент вызвал секретаря и сказал, что я могу написать письмо. Я написал записку Нечипоренко, или другого казачьего офицера, кто будет на месте, с просьбой выдать подателю записки пять гранат «ананасок» и пять «лимонок», а также десяток запалов для гранат и расписался. Сверху конверта написал по-русски и по-французски, к кому обратиться.
– Господин министр, поскольку курьер будет вечером и шлюпок у пирса на броненосец не будет, где я могу прямо сейчас дать телеграмму на броненосец?
Мне предложили ее написать, и я написал на имя командира «Чесмы» Вальронда телеграмму латиницей, но по-русски, что от меня вечером прибудет курьер и я прошу его встретить на пирсе и принять от меня письмо для есаула Нечипоренко или подъесаула Стрельцова, а потом передать курьеру ящик для меня. Написал, что буду на борту «Чесмы» в четверг или, если можно, в пятницу, и что я остановился в гостинице «Шторхен» в Цюрихе, так что, если что-то срочное, то можно найти меня там.
После того как курьер отправился, мы еще поговорили на военную тематику, и я сказал, что, кроме военного дела, у меня есть сугубо мирные изобретения и дальше рассказал про свои запатентованные препараты. Однако президент и министр сказали, что они ничего не понимают в медицине, однако в среду в Берне заседает Совет федерации, а потом, если я не против, члены Совета посмотрят действие гранат, а затем он приглашает меня отобедать вместе с членами Совета, где можно обсудить и вопросы использования моих лекарств. Президент опять позвал секретаря, и я продиктовал ему названия препаратов и сказал, что в институте Пастера были напечатаны две статьи за подписями Мечникова и Агеевой про использование этих препаратов против стафилококков и туберкулеза. Услышав про туберкулез, президент оживился и велел найти эти статьи.
Пришедший секретарь напомнил о других посетителях, и мы стали прощаться. Президент сказал, что детали показа мы можем обсудить с министром, а завтра в 11 до полудня у отеля нас будет ждать экипаж, который отвезет на станцию. Нас будет сопровождать чиновник Министерства иностранных дел, и мы теперь – гости Швейцарской федерации. Я сказал, что путешествую с женой, великой княгиней Абиссинской, на что президент ответил, что, естественно, и на нее распространяется его приглашение. Разместят нас в летней резиденции для высоких гостей и нам ни о чем не нужно беспокоиться.
Глава 4. Закатываем губы и готовимся к схватке с акулами бизнеса
Вечером я еще долго говорил с Сергеем, рассказывая ему свои приключения, он тоже рассказал, как был ранен, впопыхах прооперирован каким-то хирургом-недоучкой, отчего иногда испытывает фантомные боли[29]. Раньше, когда был в тюрьме, эти боли были настолько невыносимыми, что он хотел разбить голову об стену камеры. Но потом они как-то утихли и сейчас беспокоят все реже и реже и не столь сильно выражены. Еще его напрягало в тюрьме то, что все о нем забыли и никто не делал попыток освободить его из каменного мешка, тем более он воспрял духом, когда ему принесли вопросы от меня.
