Перо Феникса - Алексей Сперанский
Так, отлично, раз я подался в рефлексию, значит, я уже вернул контроль над собой. Отставить упадническое настроение! Алины здесь нет, так что проверить теорию я никак не могу. А следовательно, сейчас занимаюсь полной фигней. Надо действовать последовательно. И согласно складывающимся обстоятельствам.
Наконец-то, оторвав взгляд от бокала, я посмотрел на улыбающегося Чарльза и понял, что окружающее эмоциональное поле больше не воздействует на меня так же сильно, как прежде. Я по-прежнему его ощущаю (одновременно вижу, слышу и чувствую всей душой), но уже выборочно, более точечно и по своему желанию. Вроде бы.
– Превосходно, сэр! Вы только что выросли на моих глазах из слабого задохлика и нытика! Еще не муж, но уже и не мальчик!
И тут меня шибануло волной эмоций – радость, гордость и удовлетворение! Рано я расслабился. Зажмурил глаза. Вдох-выдох. Еще раз. Полегчало. Открыл глаза и, не теряя концентрации, опустил голову в легком поклоне.
– Благодарю тебя, Чарльз. Это было как минимум два ценных урока – наука, как держать себя в руках и никогда не расслабляться. Я совсем недавно в вашем мире и мне еще многому стоит поучиться.
– Вы быстро делаете успехи, сэр. Уверен, в ближайшем времени научитесь самоконтролю. Еще один совет на сегодня – не торопитесь. Погуляйте, пообщайтесь. И поешьте.
И, также, как и я, дворецкий обозначил кивком головы поклон и удалился на свой пост. Приглядевшись ему вслед, я обратил внимание на его эмоциональную ауру – она была, что было логично, ведь он живой и разумный. Но была более спокойной, чем у любого из гостей в зале и не такой яркой. Интересно, это связано с тем, что Чарльзу, скорее всего, намного больше лет, чем всем нам здесь вместе взятым?
Много вопросов, мало ответов. Что ж, не буду откладывать выполнение рекомендаций в долгий ящик – пойду проверю, чем сегодня кормят местные повара. Интересно, а макароны с сосисками тут есть?
* * *
Конечно же, макарон никаких я не нашел, а уж тем более сосисок. Зато столы ломились от множества блюд, которые были не то, что мне неизвестны, а я даже не мог предположить, из чего они были приготовлены. Голода по-прежнему не чувствовал, поэтому решил не рисковать – указателей с отметкой "уборная" я не встретил. Не хотелось бы попасть в конфуз в таком приличном обществе. Поэтому я сильно обрадовался и даже с облегчением выдохнул, когда увидел знакомые брускетты с какой-то красной рыбой. Взял кусочек, аккуратно понюхал, вроде съедобно. Откусил. Пожевал. Мммм, вкусно. Быстро съел. Взял еще. Второй вкушал уже куда более вдумчиво – мои вкусовые рецепторы тоже стали более чувствительнее. И таким нехитрым (и приятным!) способом я стал учиться контролировать свою экстрасенсорику. Заодно смог распознать все знакомые ингредиенты – свежий хлеб, мягкий сливочный сыр, копченая радужная форель (пойманная в каких-то исключительно чистых водах) и еще какие-то неизвестные для меня травы, что-то среднее между укропом и петрушкой. Укрошка? Петропом?
И именно в тот момент, когда мой рот медленно пережевывал закуски, а я находился в задумчивости, пытаясь анализировать, что у меня на языке (каюсь, увлекся, уж больно рыбка была вкусная, и в итоге ситуация получилась неловкая) ко мне подошла уже знакомая мне девушка Алла, которая прибыла сюда в компании своих подруг. Что интересно, я почувствовал ее приближение со спины – отчетливо ощутил ее взгляд, направленный в меня, словно гигантские спицы воткнули в затылок и теперь мне стало сложнее двигаться. Куда я – туда и эти металлические прутья. А еще ощутил ее эмоции – словно стою на берегу холодного моря и сейчас как раз прилив, который плавно подбирается ко мне и грозит поглотить с головой.
– Александр, еще раз здравствуйте. Хотя в этом месте не принято так приветствовать, но я только сейчас поняла, что, в отличии от меня, вы – не умирали. И хотела бы пожелать вам здоровья. Думаю, это будет… по-человечески, словно и я все еще живая.
В ней я увидел скорбь. В ее словах, движениях, взгляде, в сплетенных пальцах рук, в маленьком, совершенно незаметном подергивании мышц снизу правой щеки и напряженных мышцах шеи. А также в ее "холодной" ауре, которая была сжата и слегка вибрировала к полу. Понимание совокупности всех этих сигналов само пришло ко мне в голову. Раньше я бы понятия не имел, что все это означает. Да и сейчас, если кто-то мне позвонит и перечислит – я не смогу помочь. Мне необходимо быть рядом, чувствовать чем-то еще… Душой? Сердцем? Каким-то шестым чувством?
– Я… сочувствую вашей смерти, Алла, – я просто не знал, как еще можно успокоить и утешить столь расстроенную девушку. Никогда не мог спокойно относится к тому, что девушки тоже могут грустить, всегда старался их поддерживать. Хотя поддержка – это не мой конек, признаюсь.
– Да ничего страшного, это было быстро и безболезненно. Мы с подругами ехали на экскурсионном автобусе в горы и в нас врезался бензовоз. Ну а дальше взрыв, за несколько секунд наш автобус заполнился огнем и черным дымом – это все, что я запомнила. Но правда, не переживайте – только оказавшись здесь я смога выдохнуть и расслабиться. Жизнь была ко мне сурова – родители покинули меня за несколько лет до моей собственной гибели. Их жизнь забрала чума нового вида, которая выбралась из лабораторий ученых до того, как они придумали лекарство от нее. Вот их смерть была тяжелой и мучительной, я все время была рядом с ними. Думала, что болезнь и меня заберет. С тех пор не было и дня, чтобы я не тосковала по ним… – девушка склонила голову, я еще острее ощутил ее скорбь и печаль, а затем сразу что-то светлое и теплое. Алла подняла голову и уже искренне улыбалась. – Но зато теперь я вскоре встречусь с ними! А еще с бабушкой и дедушкой – я их тоже очень любила. Они погибли во время бомбардировки, когда еще шла война за Перламутровые острова. То время я помню плохо – была еще малышкой. Родители рассказывали, как мы с ними бежали подальше от линии фронта,
