Мое призвание - Константин Геннадьевич Борисов-Назимов
Конечно, это запретная магия, но кто меня осудит? Хм, ну, если узнает, а говорить об этом не собираюсь! Натали еще способна догадаться, что делаю, но она точно будет молчать, как и Кати.
— Саша, господин Воронов, схватки усиливаются, — предупреждает баронесса.
— Мне с трудом удается удерживать графиню, — обеспокоено шепчет Островская.
— Делаю все возможное, — отвечаю и вновь беру скальпель.
На этот раз сделал разрез, но даже больше, чем необходимо. Лезвие противно заскрипело по стеклу, потекла кровь, осколок замер в миллиметре от почки. Щипцами ухватываю осколок и как только делаю движение на себя, чтобы его извлечь, вижу, как источник женщины опутывает в кокон малыша. Из Лизы стремительно уходят силы, ее сердце начинает биться все тише и в какой-то момент останавливается. Успеваю дать в него импульс и оно, словно испуганная птаха в силках, начинает биться.
— Аритмия, пульс зашкаливает! — выкрикивает Натали.
Мне ничего другого не остается, как извлечь осколок из тела женщины. Стекло с острыми краями, разрывает кожу, а из горла графини вырывается крик. Резко дергаю и отбрасываю в сторону инородный предмет, наделавший так много проблем. Из раны толчками выходит кровь, плод внутри женщины бушует и поспешно активирую еще одно припасенное заклинание. На этот раз руна отторжения намного сильнее предыдущей и усилена посылом роста. Другой вариант в голову не пришел, как быстрее вызвать роды. Допускаю, что повитуха или опытный целитель, специализирующийся на работе с беременными все бы провернул лучше и не таким образом.
— Кати, клади ее на спину, — даю указание, а сам успеваю направить на порез заклинание исцеления.
А вот дальше вспоминать совсем нет желания. Роды прошли мучительно, виной тому неадекватное поведение темного источника малыша. Сила то рвалась на выход, то цеплялась за утробу все возможными средствами и даже пыталась опутывать внутренние органы матери. Надеюсь, целители графиню подлечат, со своей стороны сделал все, что мог и даже больше. Когда же паренек появился на свет, то я боролся с кровотечением у женщины. Мало того, та от болевого шока не только потеряла в очередной раз сознание, но и у нее чуть не разорвалось сердце. Благо Островская и Сухарева так и не поняли, что произошло, в том числе и не обратили внимания на пустые склянки, в которых находилось зелье бодрости. Сам не помню, когда их выпил. Внутренние повреждения залечил, все восстановил и теперь Елизавете Викторовне точно ничего не угрожает.
— Вот черт! — хлопнул себя по лбу и с опаской посмотрел на сидящего напротив графа.
И как ему преподнести такую новость? Честно, я не специально, и он меня должен понять и простить. Ну, не задумывался, когда молодую маму восстанавливал, точнее, те разрывы внутри ее организма. Хотел как лучше и недолго думая, направил на нее заклинание, как предусмотрел Создатель всего живого.
— Александр Иванович, что-то случилось? — напряженно спросил Петр Сергеевич, заметив мое состояние.
— Гм, как бы деликатнее сказать, — потер я висок и сделал приличный глоток коньяка. — Понимаете, после всего случившегося, супружеские обязанности…
— Не продолжайте, — перебил меня граф, — все понимаю и к Лизоньке не прикоснусь до полного ее восстановления. Это вам как ее доктору говорю.
— Так-то все правильно, — покивал я. — За некоторыми маленькими нюансами, — показал на микроскопическое расстояние между большим и указательным пальцем.
— Простите? — нахмурился граф.
— Ваша супруга, в полном порядке и это подтвердят целители, не беспокойтесь о ее здоровье. Честно говоря, мой кабинет врачевателя не предусмотрен за уходом для новорожденных, поэтому и отправил вашу супругу в надлежащую больницу, — дал пояснения, мысленно подбирая слова, как бы тактично сказать из-за чего сыр-бор и какой промах допустил.
— Что-то с сыном? — напрягся мой собеседник.
— Насколько могу судить и он в полном порядке, — отрицательно качнул головой и не стал тянуть, продолжил: — Гм, понимаете, только сейчас понял, что когда залечивал родовые травмы, то немного перестарался, — вздохнул и махнул рукой: — Нет, чего уж там! Сплоховал, но вы меня поймите, не со зла или какого-то умысла.
— У нас с Лизонькой не будет больше детей? — мрачно уточнил граф, а потом сразу продолжил: — Хотя, не знаю, печалиться ли этому или радоваться. Еще раз пережить все то, что испытал, — он покачала головой и не закончил фразы, зато я поспешно сказал:
— Нет, дело в другом. Как бы мягче сказать, но вышло так, что вернул вашей супруге все то, что присуще девушкам.
Граф задумался, помолчал, а потом развел руками:
— Не понял. Александр Иванович, о чем вы толкуете?
— Она стала девственницей, — выдохнул я, стараясь мысленно понять, как такое возможно и что подумают целители, когда обнаружат противоречие.
Нет, они поймут, что ребенка Елизавета Викторовна только родила, но мне неудобные вопросы точно зададут. В том числе еще и граф способен выразить недовольство.
— Это же невозможно, — ошарашено покачал головой мой собеседник. — Господин Воронов, простите, вы что-то путаете, — он посмотрел на открытую бутыль коньяка и на мой бокал. — Может еще закуски?
— Простите, так получилось и у вас с супругой вновь будет первая брачная ночь, — твердо смотря ему в глаза, сказал я.
Граф молча выпил, утер губы и провел ладонью по подбородку, а потом чуть слышно произнес:
— Не шутите так, если откуда-то узнали, что Лизонька пережила, то это не дает вам права…
— Господин Ланцов, — перебил я своего собеседника, — ни вас, ни вашу жену никогда не видел, ни с кем не говорил и тем более понятия не имею, на что вы намекаете.
— Это правда?
— Да, — коротко кивнул и добавил: — Уж простите, что так вышло.
— Нет, вы точно уверены? — подался ко мне Петр Сергеевич, у которого в глазах полыхнула надежда.
— Абсолютно, — подтвердил я.
— Вы мой ангел-хранитель! — неожиданно произнес граф. — Сегодня день чудес! Я свою супругу не просто люблю, а обожаю. Ко мне она относится также, несмотря на то что наш брак был заключен по старой договоренности между родителями. И, да, повел себя не лучшим образом, — он поморщился. — Впрочем, даже не так! Как последняя сволочь и все время
