Эпоха перемен 2 (СИ) - Котов Сергей
Генерал прокашлялся и поглядел на стоящих перед строем офицеров. Потом продолжил:
— На территории работают представители военной прокуратуры. В случае появления у них вопросов к личному составу руководителям подразделений прошу оказать всемерное содействие. У меня всё.
Генерал кивнул, развернулся и направился в сторону административных корпусов.
Ребята переглядывались в строю, не сдерживая радостных улыбок.
— Вот это поворот… — шёпотом прокомментировал Женя, который стоял у меня за спиной.
— Да уж… — согласился я.
Когда мы строем пришли со стадиона, Снегирёв раздал указания: кому заниматься сбором и сдачей палаток, матрасов и прочего имущества, кому — уборкой территории. На всё он выделил три часа.
Мы начали работать. Без завтрака было некомфортно, но никто не жаловался: так неожиданно и приятно начавшийся отпуск грел душу.
Впрочем, через полчаса в расположение пришёл прапорщик со склада. Перед собой он катил громыхающую тележку, где были в беспорядке свалены картонные коробки самого подозрительного вида.
Оказалось, что это были обещанные сухпайки. Внутри нашлось по паре консервов и пакетик сухариков, пропитанных какой-то дрянью.
Я это есть не рискнул. Но кто-то из ребят попробовал и, вроде бы, даже без последствий. По крайней мере, быстрых и очевидных.
Со сбором палатки и подготовкой территории наше отделение справилось за час. После этого просто сидели на кирпичных бортиках бывшей палатки и ждали, когда руководство изволит о нас вспомнить.
— Ребят, кто куда в отпуск едет? — спросил Серёжа, выковыривая алюминиевой вилкой остатки мяса из банки с тушёнкой.
— Я в Турцию! — ответил Скопцов, мечтательно вздохнув. — С отцом поговорю, может, удастся поменять вылет, чтобы пораньше… на море хочу!
— Везёт… — грустно сказал Семён. — А я домой полечу. Билеты взяли ещё в январе, фиг поменяешь… придётся неделю в Москве тусоваться.
Все знали, что Семён из Хабаровска, и добираться туда совсем не просто.
— Что, в казарме останешься? — обеспокоенно спросил Вова.
— Ни в жизни! — Семён отрицательно мотнул головой. — К деду в Алтуфьево поеду.
— А, точно, у тебя же дед в Москве… — кивнул Серёжа.
— А сам куда? — Семён заинтересованно посмотрел на него.
— К дядьке в Киев, — ответил он. — Давно собирался.
— Ну и что там хорошего? — Скопцов пожал плечами.
— На футбол хочу сходить, — ответил Серёжа. — А там посмотрим… может, до Крыма доеду.
— Вот это дело!.. — одобрил Семён.
В это время в расположение пришёл Дима Картошкин. Ребята, скучавшие, как и мы, по бывшим палаткам, сразу замолчали.
В руках у Димы была толстая пачка жёлтых листиков.
— Так, народ! — сказал он. — Кому надо в город — часа через три обещают автобус до территории. Кто хочет своими силами с вещами добираться — можно отсюда стартовать. Увольнительные раздаю сейчас. Иногородние не забывайте отмечаться по месту пребывания!
Через пару минут я уже был обладателем заветной бумажки, означающей свободу на следующий месяц и ещё неделю сверху.
Из лагеря хотелось уехать как можно скорее. Но я представил, как толкаюсь в автобусе со своей сумкой… потом в электричке… или как голосую на дороге, как тогда, в прошлом году — и решил остаться ждать автобус.
В итоге из нашей группы прямо из лагеря срулил один Скопцов. Каким-то образом он договорился с начальником курса, чтобы позвонить домой, и отец выслал за ним машину, которая добралась раньше обещанного автобуса.
— О том, что было — даже по пьяни не вздумайте никому… — сказал он шепотом нам перед тем, как направиться в сторону КПП.
Никто ему не ответил.
Где-то через полчаса в расположение пришёл Снегирёв, кого-то озабоченно выискивая взглядом.
У меня сердце упало, когда он остановился на мне.
— Иванов? — сказал он, подойдя ближе. — Иди за мной.
— Так точно… — автоматически ответил я, беспомощно оглядываясь на молчащих товарищей.
Я раздумывал, стоит ли спрашивать о том, куда мы идём, но начальник курса меня опередил.
— К тебе там кто-то на КПП приехал. Если что потом за вещами сбегаешь, если забирать. Важные люди.
С этими словами он кивнул в сторону выхода из лагеря, после чего быстрым шагом направился в сторону офицерского общежития.
Я же пожал плечами, отходя от только что пережитого стресса. Ведь уже представлял себе разговор с военными прокурорами… но, кажется, всё обошлось.
На КПП я показал увольнительную и вышел за территорию.
Прямо напротив ворот стоял шестисотый «Мерседес». Я попытался обойти его, оглядываясь по сторонам в поисках знакомого лица и гадая про себя, кто бы мог меня вызвать?
В этот момент задняя дверца автомобиля распахнулась.
— Саша, подойди сюда, — произнёс из салона знакомый голос. — Садись.
Оглянувшись, я сел на заднее сиденье.
Рядом со мной сидел Березовский. Он выглядел немного усталым, но спокойным. В салоне была перегородка между местом водителя и салоном; сейчас она была поднята.
Некоторое время он смотрел на меня своими проницательными карими глазами. Мне вдруг стало неуютно от этого взгляда, но я постарался не подать виду.
— Саша, тут кое-что случилось вчера ночью. Скажи, ты что-нибудь слышал? — мягко спросил он.
— Котельная сгорела… вроде… — ответил я, изображая растерянность.
— Ясно, — кивнул он.
Последовала ещё одна долгая пауза. Вообще молчание, как я успел заметить, было не очень для него характерно. Он предпочитал говорить: много, быстро, отдавая бесконечные распоряжения.
А тут молчал.
— Очень серьёзные вещи тут произошли, — продолжал он. — Я вспомнил, что дочка Бадри говорила про тебя. Что ты можешь быть здесь. А я привык защищать свои инвестиции. Понимаешь?
— Да, — я кивнул.
— Значит, ты точно ничего такого не видел, верно? — он резко подался вперёд, снова заглядывая мне в глаза.
— Точно, — в этот раз уверенно ответил я. После чего добавил: — А… что именно случилось? Известно?
Березовский улыбнулся.
— Хороший вопрос, — сказал он. — Ты знаешь, что человек, в чём-то виновный, резко теряет любопытство? А это ведь базовое человеческое качество, знаешь ли… многие на этом прокалываются. Впрочем, тебе я расскажу. Ночью тут были очень серьёзные разборки. Пострадали люди, которые контролировали налаженный канал поставок героина в Россию и дальше, через Питер и Финляндию, в Европу.
Он внимательно наблюдал за моей реакцией, видимо, оценивая не только степень моей настоящей осведомлённости в событиях, но и человеческие качества.
— Ясно, — кивнул я. — Шакалы перегрызли друг другу глотки?
Березовский снова улыбнулся.
— Мыслишь правильно. Только знаешь, что… ты вот познакомился со мной, с Бадри, и тебе, наверное, кажется, что мир большого бизнеса полон таких вот интеллигентных людей, кандидатов наук, да?
Он резко изменил выражение лица и снова подался вперёд.
— Но ты должен понимать с самого начала, как оно всё работает. Мы до сих пор живы, потому что мы страшнее этих шакалов. Понимаешь?
— Понимаю, — кивнул я.
— Вот и отлично. Теперь смотри какое дело: вы с Ликой — наши люди. У нас и наших партнёров были интересы рядом с этим каналом. Мы настраивались на некоторую… скажем так, реструктуризацию. Здесь копать будут очень глубоко: для твоего понимания, финансовые потоки от этого канала доходили до верха Министерства обороны. Как только обнаружат малейшие контакты с нами — случиться может всё, что угодно. Это понятно?
— Понятно, — снова кивнул я.
— Молодец, — улыбнулся Березовский. — Что понятно, молодец. А не то, что умудрился рядом оказаться к этому всему дерьму… короче, я тебя предупредил. Сейчас у вас вроде как отпуск организовался. Ты вали как можно быстрее и как можно дальше. Только не в дальнюю заграницу — по аэропортам вычислить как два пальца… вали куда-нибудь в СНГ: Казахстан, Грузия, Украина… где тебе больше нравится.
— Хорошо, я думаю, что… — начал было я, но Березовский меня перебил.
