Мистер Фермер. Наследие! - Focsker
— Герой, герой! — Застучав лапками по деревянному полу, запищав от восторга с просьбами ещё раз пересказать бой которого женщины даже не видели, пищали дети.
От одного лишь слова «Герой», воротник рубашки чутка сдавил горло. Прошлый раз когда я по настоящему почувствовал себя «героем», какая-то тварь проделала во мне дыру размером в пару футбольных мечей.
— Тц… а ты у нас как погляжу сама популярность. — Только и ища с кем бы поругаться, цыкнув, кинула в меня словестным недовольством Регина.
— Ревнуешь? — Лучше бы Бард этого не говорил… Едва рот его открылся, как мощная рука волчицы, схватив того за пиджак, рывком вышвыривает с повозки. И лежать бы ему лицом в грязи придорожной, но, парень оказался не промах. Сделав сальто в воздухе, тот приземляется на три конечности, в окурат над одной из луж.
— Совсем из ума выжила, мышцы в голову ударили⁈
На крик его, реагируют вечно недовольные, злые дяди рыцари. Из головного отряда к нам галопом скачут сразу трое провожатых мужиков. Здоровых и очень очень злых.
— Какого чёрта вы тут устроили, забыли вкус плетей? Вы едете с самим Задиром, сыном одного из древнейший героев Империи Матвеемовай, проявите уважение! — Бард и даже Регина склоняют головы. Я случайно пересекаюсь взглядом с здоровенным, перекормленным котом, после чего, рука волчицы, схватив меня за чёлку так же склоняет мою голову. Мда блять, я вообще когда нибудь и кому нибудь кланялся в этом мире раньше, ну так, чтоб принудительно? Аорре наверное только, и то, сам, с перепуга. Мерзкое ощущение однако. Поглядев на нас как на дерьмо, причём свежее, рыцарь развернул коня, зачем-то сплюнув на землю прямо возле Барда, поскакал вперёд.
— Олени и киски между собой не ладят? — Дождавшись когда тот исчезнет, спросил я. Рука Регины тот час отпустила мою чёлку. Сама девушка, не поднимая головы, обеими ладонями схватилась за рот. — Что? — переведя взгляд с волчицы на рассерженного, стиснувшего кулаки Барда, спрашиваю: — Я что-то не так сказал?
— Пха-ха-ха, Олени и киски! — Пальцем указав в сторону друга, разоралась со смеху Регина, от чего, тут же вновь привлекла к нам ненужное внимание.
— Заткнись! — От кома грязи, брошенного Бардом, Регина слёгкостью уворачивается, позволяя снаряду угодить прямиком мне в грудь. — Очередная волна женского хохотания. Тыканья пальцами в меня и рогатого.
— Не попал, косой, косой… — Кривляясь словно ребёнок, нарочно пододвигается ко мне Регина, а после, предлагая другу ещё раз «попытаться», начинает юлозить.
— Да угомонись ты… пока с нас всех шкуру не спустили. — Без юмора, возвращаясь в телегу, с опаской и требовательностью в голосе произнёс Бард.
Первый из населённых пунктов, увиденный мною в этом мире после перерождения, удивил до глубины души. Невысокие, красивые и ухоженные домики с белыми стенами, окнами из стекла, а так же пышными, соломенными крышами. Ровненькие заборчики, ухожанные грядки, у окон некоторых домиков виднелись цветущие клумбы. Крестьяне, игнорируя проходящее мимо войско, продолжали вести свои рутинные, бытовые дела. Кто-то чинил покосившуюся крышу сарая, кто-то стоял раком в поле, ну а кто-то, просто тягал из дому вёдра, кормил пасущихся за оградками домашних животных. Лошади, коровы, быки, бараны, свиньи, утки, индюшки, куры… и кого здесь только небыло. Да и люди, основная часть из которых являлась представителями вида Кролли, выглядели упитанными, более крупными чем те, что ехали вместе с нами. Когда дорога завела нас за одну здоровенную постройку, наверное это была конюшня, глазу моему открылось очень любопытное зрелище. Орава детей, совсем ещё мелких, до лет десяти, с криком и гомоном, скакало и насилось по ухабистому полю, всячески пытаясь уклониться от темно-коричневого, кожаного предмета, отдалённо напоминающего мяч. Детишки играли в вышибалы…
Деревня, она оказалось очень большой, прям огромной… Количество маленьких домиков и построек неукладывалось в голове. Раньше, всё здесь представляло из себя дикие, кишащие гоблинами леса. Неприветливые, сложные на подъём холмы и горы. Сейчас же, буквально всё сливалось в одинаковых сельских пейзажах, выделялись разве что отвесные холмы, имевшими на своих вершинах некие башенки напоминающие сигнальные костры.
— Мистер… ваша рубашка… — Когда мы остановились у речушки, что бы тяговые животные могли напиться и немного отдохнуть, с предложением помочь обратилась ко мне одна из девушек кролли. След оставшийся от комка грязи, словно герб-клякса виднелся у меня на груди. Особого дискомфорта от него я не испытывал, но, если кому-то другому это доставляет некое внутреннее неудобство то пускай. Так как во время стоянки заняться мне всё равно было нечем, увязавшись за кролли, пошёл искать годные для крафта мелкие камушки и веточки. Крафтить инструмент из камня, когда вокруг уже во всю используется железо, полная хуйня. Точно так же, как и создавать примитивное оружие. Сейчас, когда этот мир вынырнул из каменного века, подобный инструмент и гроша ломаного не будет стоить. Потому, можно попробовать сконцентрировать своё развитие на кое чём другом, менее заметном. Браслеты из веревки, с подвязанными деревянными резными украшениями. Такие же ожерелья и кольца с интересными рисунками и символами. На вещицы столь небольшого размера уйдёт в разы меньше маны. Спрятать их проще, можно даже в ладони. Да и во время создания их, возникнет в разы меньше вопросов чем с тем же топором который в корман не запхнешь. Я должен крафтить, обязан продолжать выпускать ману, только так, через боль я смогу восстановить свои внутренние магческие каналы.
Пока кролли, стирала у реки, рассказывая грустую историю своего прощания с «нелюбимым мужем», я камнем счесывал с какой-то подобранной с земли веточки кору. Слой получился тонкий, местами даже рваный. Помяв результат работы, дабы никто посторонний не видел, сжимаю влажную кашицу в ладони, концентрирую на ней исходящие потоки. Внутри всё вновь начинает щикотать, затем гореть и болезненно колоть. Дымок, едва заметный глазу, он вырвался сквозь щели между пальцами, а после тут же рассеивается. Внутри моей черепушки буд-то кто-то в колокол ударил. Покачнувшись я оперся на дерево, дождавшись когда перестанет штормить, открыл глаза. Веревочка, тонкая, красиво переплетённая. То был не
