Все люди, как люди. Книга 1 (СИ) - Павлова Яна

-Мадемуазель Николь, она жива, девочка жива!

Он легко поднял ребенка, Агнешка дышала спокойно, она просто спала. На таком же, как у матери нежном и прекрасном лице, светилась загадочная улыбка "Джоконды". Обратно мы добрались быстро, пустив лошадей в галоп. Я сама открыла калитку, а потом и ворота, чтобы Бельмондо мог ввести внутрь лошадей. Не успела удивиться тому, что Степан нас не ждет возле ворот как из дома выскочила Марфуша и с криком бросилась к нам.

-Там, в деревне, хотят бабку-травницу сжечь. И наши дворовые туда ж побёгли.

-Да чтоб им весело жилось, паразитам, - высказалась я. - Чем им бабуля не угодила?

-Так Гаврила вроде видел, что Агнешка к ней в избу забежала...

-Марфа возьми девочку, мы нашли её в лесу, позови Степаниду и глаз с неё не спускайте! - грозно приказала я, Марфуша приняла ребенка от француза и резво поскакала назад в дом, я спросила вдогонку. - Где дом травницы?

-А то вы не знаете? - удивилась девушка.

-Марфа, отвечай когда спрашиваю. Не помню я, контузия еще не прошла.

-Скажете тоже - дом, - хмыкнула девушка, - избенка покосившееся в конце деревни.

Я повернулась к Бельмондо.

- У нас новая беда, крестьяне решили, что к пропаже ребенка имеет отношение местная травница и собираются сжечь её избушку.

-О! Это самосуд, да еще и без оснований. Мы нашли ребенка. Что вы намерены делать, мадемуазель Николь?

-Остановить их! - отозвалась я, запрыгивая опять на Звездочку.

-Я с вами, мадемуазель!

От этого "мадемуазель" меня прямо корежило, от так долго его произносил, хотелось сказать:"Короче, Склифосовский". Между тем уже начало темнеть и в сиреневых сумерках все стало расплывчатым, а от красной звезды в небе исходило особо зловещее сияние. Проскакав липовую аллею и несколько полей мы въехали в деревню. Пламя было заметно издали, я стукнула пятками по бокам Звездочки и лошадь понеслась еще быстрей. Мужики и женщины стояли полукольцом вокруг хижины и смотрели, как огонь начинает лизать стены.

-А ну, тушите огонь! - что было сил гаркнула я.

Реакция ноль. Мрачные лица селян повернулись ко мне.

-Я кому говорю, паразиты чертовы, танкер вам в зад! Агнешка нашлась! Тушите огонь, а то сейчас у меня сами туда прыгать будете! Я вам устрою соревнования - кто выше прыгнет!

Из хижины раздался крик. Я рванулась в избе, но была отброшена крепкой рукой Бельмондо. Он скинул с головы кивер и накрывшись у кого-то отобранной дерюгой распахнув дверь вошел в поваливший оттуда сизый дым. Я обернулась к толпе, оскалилась и заорала так, как только позволяли легкие.

-Тушите гады! Бегом за ведрами, лопатами, быстро!

Мужики заметались, бабы завыли. А из дверей пританцовывая выскочил Жан-Поль с травницей на руках. Отбежав от полыхающего уже вовсю дома он положил женщину на траву и стащил с себя дымящиеся сапоги. Я обернулась на топот и увидела, что прискакал в сопровождении отряда солдат Платон Яковлевич. Пожар потушили, мужики разошлись по домам: так же молча, даже не оглядываясь на обугленную избу. Словно и не они поджигали. Я рассмотрела в толпе Андрея и прищурив щипавшие от гари глаза прошипела.

-Это что за самоуправство, а? Как ты мог допустить такое...,- я не могла подобрать доступных для понимания управляющим слов, - варварство!

-Так, барышня, Гаврила видел...

-Да чтобы он окосел на оба глаза, Гаврила твой. С ним я отдельно разберусь. Но ты, ты же образованный человек, управляющий! А Степан где?

-Степан их остановить пытался, так его по голове приложили, отдыхает вон, - показал он рукой за плетень.

-Организуй повозку, и доставь бабулю и Степана в дом.

-Со знахаркой всё будет хорошо, - подошел ко Платон Яковлевич, - а француз ожег ступней получил, но и это не страшно, повязочку наложим с карболовой кислотой, а каков герой этот Де Бельмонтр, а Акулина Савельевна?

-Я Савельевна? - удивилась я.

-А то как же, - кивнул доктор, - дедушка ваш Савелием величался, так и записали.

-Ну, да, - хмуро согласилась я. - Платон Яковлевич, а что Степан? Сильно его ударили.

-Прилично досталось вашему конюху, но у него голова крепкая, уже и сознание пришел. Обошлось все, слава Богу.

Когда вернулись в дом бедная Марфуша пришла в ужас от моего вида. Они со Степанидой устроили бабулю, имя которой было Марта. А потом наполнили барскую ванну. О, я испытала истинное блаженство. Марфуша вымыла мои волосы, сполоснула их крапивным отваром, потом я с наслаждением надела чистую рубашку и домашний капот. Уже начало рассветать, но я решила пройти на "французскую" половину поблагодарить майора за спасение бабули-знахарки.

Прошла в левое крыло, толкнула дверь, чтобы попасть в гостевой салон, откуда уже доносился запах кофе.

– Господин… ,– начала я

И осеклась, майор был не один, в комнате находился и Платон Яковлевич, они сидели за маленьким круглым столиком у высокого окна. Француз мгновенно вскочил, склонив голову в поклоне. Майор и доктор тоже успели умыться и переодеться.

– Мадемуазель Николь

, – Жан-Поль уставился на меня блестящими глазами, – несмотря на столь бурные вечер и ночь, позвольте пожелать вам доброго утра и выразить восхищение вашей храбростью. Редкая девица, столкнувшись с подобными обстоятельствами, проявила бы вашу стойкость духа…

-Я тоже хотела выразить вам благодарность. Вы являетесь офицером вражеской нам армии, но тем не менее проявили благородство и изрядную смелость, спасая старую, ни в чем неповинную женщину...

Он вдруг сделав два шага вперед, взял мою руку и поднес к губам. И я с ужасом поняла, что еще чуть-чуть и у меня польются слезу. Господи, да я последний раз проронила слезинку, когда внук поздравлял меня с шестидесятилетием. Чтобы спрятать лицо, по русской традиции, откуда-то четко прорисовавшейся в моей голове, поцеловала француза в голову. От его затылка пахло пудрой и...тройным одеколоном, я помнила этот запах. Мой папа после бритья всегда пользовался тройным одеколоном и от него пахло так же - смесью лимона, бергамота и розмарина

– Вы устали, – вздрогнув от моего внезапного жеста, негромко сказал Жан-Поль. – Вам необходимо выспаться. Но сначала, не желаете подкрепиться?

Француз широким жестом указал на столик с кофейником, тарелкой тонко порезанной холодной телятиной, хлебом и яйцами.

Я почувствовала зверский голод, а так как всех заморочек томных барышень я была лишена напрочь, то согласилась без раздумий. Платон Яковлевич придвинул еще один стул и я с удовольствием съела два вареных яйца, толстый кусок хлеба с мясом, а уж с каким удовольствием я выпила кофе, и сказать невозможно.

Доктор, подливая в кофе густых сливок, по-отечески кивал головой, рассказывая, как обработал ожоги на ногах майора и сделал повязки с лавандовым маслом. Говорили мы на французском, чтобы не смущать Де Бельмонтра.

– Чудесное средство, барышня, правда, майору придется носить сапоги на два размера больше, но до кокетства ли нынче…

Бельмондо прервал Платона Яковлевича:

– Сии детали, – сказал он, – вряд ли заинтересуют мадмуазель Николь .

В дверь постучали, мы одновременно с французом, но на разных языках сказали.

-Войдите.

Вошел управляющий и опустив глаза в пол сообщил, что пришли отец и мать Агнешки и просят отдать им ребенка.

Глава 13

Я задумалась, отдавать ребенка было нельзя. Не уследят родители и сбудется предсказание берегини Полины, но под каким предлогом оставить её у себя? Я посмотрела на доктора.

-Выручайте, Платон Яковлевич, мне необходимо удержать девочку в поместье не меньше недели. Поставьте какой-нибудь загадочный диагноз, пожалуйста.

Озвучила я свою просьбу на французском, Жан-Поль удивленно на меня смотрел, а Платон Яковлевич молодцом, не спрашивая, а зачем мне это нужно, ответил.

-Это можно. Скажем, что летаргия с ней приключилась и постоянное наблюдение требуется.